Болгария

I

На Балканы "Тихий Дон" проник в середине 30-х годов. Важные сведения об этом открыло нам письмо венгерского политэмигранта Л. Сюча к коммунисту-сербу М. Блаичу, хранящееся в фондах Ростовского музея краеведения. Вот его текст с малыми сокращениями.

"Дорогой Мет! - писал Л. Сюч в марте 1935 года из Москвы своему другу в Ростов. - Начну с самого главного. В Югославии о "Тихом Доне" еще никто ничего не ведает. А пресса будто в рот воды набрала. Понял? В Италии, Румынии и Греции такая же картина. Монархам и фашистам "Тихий Дон" страшен больше землетрясения. И поэтому в мире идет, говоря по-твоему, борьба pro et contra^* Шолохова...

^* ("За" и "против".)

В Болгарии прошлую осень один вестник (в Софии) печатал главы из романа "Тихий Дон". Вскоре его закрыли. В наших кругах полагают, что от страха. Чего страшится реакция? 1. Правды о советской революции. 2. Что "Тихий Дон" вселит нейтральность в белых казаков. 3. Что "Тихий Дон" заполонит сердца болгар. Кстати, первый советский посол Ф. Раскольников (красный адмирал и писатель), говорят, повез с добрым умыслом в Софию кинофильм "Тихий Дон".

В коминтерновских верхах роман Шолохова котируется очень высоко. Считают, что у славян он может делать пропаганду большей мощи, чем в Париже.

Мой товарищ, серб Н. (недавно прибыл из Югославии через Грецию и Францию), сидел в Плевене в тюрьме. Там видел, как узники из каравая хлеба (полученного с воли) вынимали хитро скрытую московскую речь Г. Димитрова (от 17 мая 1934 г.) и вестник с главами "Тихого Дона". Болгары жаждут знать, как это братья Иваны - русские - сбросили с трона в шахту царя и почему казаки брали за жабры атамана Каледина, а он застрелился? В этом - гвоздь интереса к роману "Тихий Дон". Все хотят знать, как большевики делали революцию..."^*.

^* (Письмо венгерского политэмигранта Л. Сюча сербу Мету Блаичу, члену Компартии США, мастеру завода Ростсельмаш. 10.3.1935. РОМК,. Шолоховский фонд, ф. 2, оп.-10, ед. хр. 48/2.)

Невелико это письмо, но как много в нем сказано о революционном воздействии "Тихого Дона" на читателей за рубежом, об отношении к нему в коммунистических и прогрессивных кругах, а также в лагере реакции. Из этого же письма мне впервые стало известно, что бывший командующий Вешенским восстанием на Дону (1919) Павел Кудинов (действия которого в "Тихом Доне" отражены в 16 главах!) в 30-е годы проживал в Болгарии и что тогда же московское издание "Тихого Дона" греки-контрабандисты через Стамбул переправляли в Болгарию казакам-эмигрантам. И эти сообщения были по-своему ценны для истории.

В царские времена в Болгарии "ведущая роль в пропаганде советской литературы принадлежала компартии, ее прессе и литераторам-активистам Георгию Бакалову, Марко Марчевскому, Людмилу Стоянову и другим", писал мне старый коммунист-подпольщик Стоян Стоименов, директор Музея революционного движения в Софии^*.

^* (Стоименов Ст. София. 23. 7. 1967. Письмо автору.)

Сборник материалов, воспоминаний и документов "Советская литература в Болгарии" (София, 1961) дает нам множество ценнейших подтверждений о роли компартии в ознакомлении болгарского народа с произведениями

А. М. Горького, В. В. Маяковского, А. С. Новикова-Прибоя, Н. А. Островского и многих других советских писателей. В этом сборнике опубликовано также много документов о проникновении в Болгарию книг М. А. Шолохова.

В частности, революционер Стоян Комбов сообщает о том, что уже в начале 1929 года первая и вторая книги "Тихого Дона" на русском языке были тайно переданы политическим заключенным в центральную тюрьму Софии. Именно там, в тюрьме, коммунисты были, пожалуй, самыми первыми читателями и ценителями шолоховского романа. По свидетельству С. Комбова, тяжелобольной узник Антон Пруткин (коему выпала честь первому прочесть "Тихий Дон") был "потрясен романом, всех уверял, что он подобен роману "Война и мир" Л. Толстого" и что, когда роман Шолохова переведут на болгарский язык, "то его красотою насладятся все люди Болгарии"^*.

^* (Съветската литература в България. 1918-1944. Т. 1. София, 1961, с. 384.)

II

Полученные из Народной библиотеки г. Софии фотокопии газетных и журнальных статей 30-х годов дают основание сказать, что в болгарской прессе первое упоминание о Шолохове прозвучало со страниц коммунистической газеты "РЛФ" ("Рабочий литературный фронт") в начале 1930 года, когда М. Шишкевич в обзорной статье о советской литературе отметил, что в России "Тихий Дон" Михаила Шолохова получил всеобщее признание"^*. В декабре 1932 года журнал компартии "Звезда" сообщил читателям, что Шолохов пишет новый роман - "Поднятая целина" - о коллективизации, в котором "новая тема раскрывается необыкновенно остро и откровенно, так как десятки ее страниц повествуют о раскулачивании"^**. А в январе 1933 года близкая к компартии газета "Мысль" в небольшой безымянной заметке писала о том, что "Поднятая целина" мастерски повествует о "торжестве большевистской коллективизации над темными силами деревни" и что "советская критика оценивает роман как огромный успех Шолохова"^***.

^* ("РЛФ" (София), 19. 2. 1930.)

^** ("Звезда" (София), 1932, кн. XII, с. 544.)

^*** ("Мисъл" (София), 1.1.1933, бр. 14.)

Известно, что царские власти решительно препятствовали изданию в Болгарии новинок советской литературы и что поэтому о публикации перевода "Поднятой целины" тогда не могло быть и речи. И как редакции газеты "РЛФ" удалось протащить через рогатки цензуры в ноябре 1933 года отрывок из XI главы романа о раскулачивании Лапшинова, а в мае 1934 года - начало IV главы о первом собрании гремяченской бедноты с участием посланца партии Давыдова^* - неизвестно. Но здесь мы должны отдать должное прежде всего коммунистам "РЛФ" и, в частности, переводчику-писателю Марко Марчевскому, которые в труднейших условиях борьбы все же дали возможность своим читателям впервые познакомиться с шолоховским словом.

^* ("РЛФ", 5. 11. 1933 и 17. 5. 1934.)

Наш современник, болгарский литературовед Христо Дудевский, в своей содержательной книге "Михаил Шолохов" (София, 1965), сообщая об огромной популярности автора "Тихого Дона" и "Поднятой целины", отмечает, что тогда даже одна буржуазная реакционная ежедневная газета "Утро" - при всей своей ненависти к большевизму - опубликовала начало XIX главы "Поднятой целины" - отрывок с описанием ночи в Москве, Красной площади и раздумий о жизни казака Кондрата Майданникова. "Причины того, - пишет Хр. Дудевский, - почему "Поднятая целина" нашла себе место и на страницах газеты "Утро", объясняются прежде всего интересом к Шолохову на Западе. В то время его имя не сходило со страниц буржуазной печати; его читали враги и друзья Советского Союза"^*.

^* (Дудевски Хр. Михаил Шолохов. София, "Наука та изкуство", 1965, с. 91-92.)

Публикация в газете "Утро" отрывка из "Поднятой целины", конечно, не повлияла на политику цензуры по отношению к советской литературе. Стражи царского трона всячески стремились оградить трудящихся от веяний красной Москвы, от прямых контактов с Советским Союзом. Однако давняя братская дружба между народами России и Болгарии, в прошлом скрепленная кровью в боях за честь, свободу и независимость последней, была высоко чтима в сердцах большинства населения этой страны. К тому же после Великой Октябрьской социалистической революции эта дружба приобрела качественно новые проявления в интернациональной солидарности. Как известно, эта солидарность нашла самое яркое выражение после провала Лейпцигского процесса, когда царь Борис запретил Георгию Димитрову возвращение на родину, а правительство СССР приняло выдающегося борца-революционера, сына Болгарии в советское гражданство.

На Лейпцигском процессе 1933 года его главный герой и победитель, Георгий Димитров нанес смелые и мощные удары не только немецкому фашизму, но и болгарской реакции, которая упорно держалась прогерманского курса во внешней политике. Антифашистские и антигерманские настроения трудящихся и прогрессивной интеллигенции в Болгарии, а также требования трудящихся об установлении дипломатических отношений с СССР в 1934 году стали приобретать массовый характер.

Народный гнев оказывал мощное давление на военные и буржуазные круги Софии. Наконец 19 мая 1934 года в правящих верхах Болгарии произошел "тихий переворот", без низвержения монархии. К власти приходит правительство Кимона Георгиева, которое хотя и отменило демократические завоевания трудящихся, распустило профсоюзы и запретило все политические партии, но вынуждено было установить наконец дипломатические отношения с СССР.

С огромным энтузиазмом болгарский народ встретил приезд в Софию первого советского посла Федора Раскольникова.

На торжественном собрании прогрессивной общественности Софии, посвященном установлению культурных контактов между Болгарией и СССР, был показан кинофильм "Тихий Дон", привезенный нашим послом. С этого, собственно, и началось вступление романа М. Шолохов^ на болгарскую землю.

"В августе 1934 года в Софии с большим успехом демонстрировался фильм "Тихий Дон", созданный по роману М. Шолохова, - писал в 1964 году Чудомир Петров, зам. председателя Комитета дружбы и культурных связей с зарубежными странами. - То был праздник для всех, с жадностью смотревших советский фильм, знакомивший нас с жизнью и красотой советской земли. Шолохов еще не был известен в Болгарии, но тематика и проблемы романа всех взволновали. В течение недели я дважды смотрел картину с величайшим удовольствием и восторгом. То был успех не только фильма О. Преображенской и И. Правова, но также и автора романа Шолохова"^*.

^* (Съветската литература в България. 1918-1944. Т. 2. София, 1964, с. 254.)

Однако в Комитете по контролю за печатью остались все те же чиновники, люто ненавидевшие коммунистов и Советскую Россию. И чтобы издать на болгарском языке "Тихий Дон", переводчикам надо было преодолеть еще много препятствий.

За это трудное дело и взялся отважный коммунист Георгий Бакалов, выдающийся болгарский критик, публицист, историк и переводчик книг Маркса, Плеханова, Горького, избранный членом-корреспондентом Академии наук СССР. "Страстно влюбленный в творчество Шолохова, - пишет об этом известный партийный подпольщик тех лет Стоян Стоименов, - Георгий Бакалов первый проявил инциативу, "пробил брешь" в цензуре и открыл путь к изданию "Тихого Дона", как его первый переводчик и редактор"^*.

^* (Стоименов Ст. Страницы из техния живота. София, 1966, с. 284.)

Георгий Бакалов нашел и издателя - Стоичко Василева, имевшего кустарную типографию, в которой он сам был наборщиком и печатником.

Как сведущий современник тех событий, Стоян Стоименов в своей книге "Страницы из той жизни" утверждает, что роман Шолохова "Тихий Дон" сперва выпускался брошюрами (по 16 страниц каждая), которые "распространяло газетное агентство "Курьер", где Бакалов пользовался глубоким уважением главы акционерного общества Паскалева", и что софийской общественности было "хорошо известно о подготовке Г. Бакаловым издания трех книг "Тихого Дона"^*.

^* (Там же, с. 285.)

Неожиданно в это дело вмешались анархисты. "Руководствуясь спекулятивными соображениями, - отмечает в указанной книге Стоян Стоименов, - вопреки практике, принятой во всех цивилизованных странах, газета "Ново време" (как-то опередив Бакалова) начала печатать подвалами сразу второй том "Тихого Дона" в переводе Г. Жечева, бывшего редактора-издателя анархистской газеты "Мысль и воля"...^*.

^* (Там же, с. 285.)

Фотодокументы болгарской прессы 1934 года, присланные мне Народной библиотекой "Кирилл и Мефодий" (г. София), свидетельствуют о том, что газета "Ново време" действительно начала публикацию "Тихого Дона" М. Шолохова со второго тома 2 сентября 1934 года (№ 981).

В беседе со мною поэт и переводчик Георгий Жечев в марте 1965 года на вопрос, почему газета "Ново време" начала публикацию шолоховского романа со второй книги, ответил так: "Роман "Тихий Дон" прекрасен и захватывающ. И мы (в редакции "Ново време") знали, как будет велик успех этого романа у читателей. Мы знали, что цензура и полиция не дадут нам долго пропагандировать советский роман. Нам надо было дать в газете главы самые животрепещущие. Болгар в "Тихом Доне" более всего интересовали свержение царя, революция..."

В статье "О переводе и первой публикации "Тихого Дона" (журнал "Септември", 1958, № 11, как и в письме ко мне в 1965 г.) Георгий Жечев также писал, что тогда они начали публикацию романа Шолохова со средины с той целью, "чтобы поскорее дать читателям хотя бы отрывки, обрезанные (цензурой) главы из страницы "запрещенной книги"^*.

^* ("Септември" (София), 1958, № 11, с. 188-192; Письмо Г. Жечева автору от 16 марта 1965 г.)

Однако страницы "Ново време", от 19 августа и 1 сентября 1934 года, в которых дана реклама редакции на "Тихий Дон", несколько в ином свете характеризуют тогдашнюю позицию переводчика Г. Жечева и этой газеты. Во-первых, редакция "Ново време", сообщая в рекламе о том, что в "Советском Союзе "Тихий Дон" достиг тиража в 2 100 000 экземпляров", что он уже "переведен на все языки культурных стран" и что он является "выдающимся произведением мировой литературы", скрыла от читателей тот факт, что начинает его публикацию со второй книги. Во-вторых, редакция вопреки здравому смыслу и литературной общепринятой практике почему-то не сочла нужным что-либо сказать о содержании первой книги романа, о замысле Шолохова, о судьбе главных персонажей^*. Все это дает основание полагать, что Стоян Стоименов прав, утверждая, что анархисты, не считаясь с литературными нормами, преследовали единственную цель - вырвать из рук Георгия Бакалова (и компартии) инициативу в издании знаменитого романа.

^* ("Ново време" (София), 19. 8. и 1. 9. 1934.)

Тем не менее Георгий Бакалов, "пробив брешь" в цензуре и организовав с печатником Стоичко Василевым выпуск первой книги "Тихого Дона", установил контакт с Г. Жечевым и пригласил его для участия в переводе романа.

В 1935 году Г. Жечев выпустил 3-ю книгу "Тихого Дона" под своей редакцией и в своем переводе^*.

^* (Стоименов Ст. Страници из техния живота. София, 1966, е. 285-287.)

В дальнейшем поэт Г. Жечев стал одним из активных переводчиков и пропагандистов советской литературы. Подтверждением этому может служить и тот факт, что именно его перу принадлежит первая статья о романе "Тихий Дон", напечатанная в журнале "Мысль и воля" 9 декабря 1934 года.

"Михаил Шолохов - это один из талантливых современных русских писателей, а может, и самый талантливейший, - писал в этой статье Г. Жечев. - Наилучшее его творение - шедевр русской литературы роман "Тихий Дон". Первый том этого эпохального произведения появился в 1928 году... Советская критика определила "Тихому Дону" одно из первых мест в новой советской литературе. Но это был лишь первый том романа, а автору предстояло еще изобразить и бурю Октябрьской революции. Второй том наконец был издан вслед за первым, и Михаил Шолохов показал всем огромную силу своего таланта. В 25 лет имя автора прогремело на весь мир!"^*.

^* ("Мисъль и Воля" (София), 9. 12. 1934.)

По сообщению Г. Жечева, "цензура было запретила печатать эту статью о Шолохове и его фотоснимок". И только после подачи "прошения шефу - директору цензуры - и настойчивого протеста удалось добиться разрешения на публикацию этих документов об авторе "Тихого Дона"^*.

^* (Жечев Г. София. 16.3.1965. Письмо автору.)

III

Итак, роман "Тихий Дон" в переводе и под редакцией Г. Бакалова^* впервые вышел в Софии в декабре 1934 года тиражом 3000 экземпляров.

^* (Шолоховъ Мих. Тихиятъ Донъ. Кн. първа. От оригинала под редакцията на Г. Бакаловъ. София, Изд. на печатница Ст. Василевъ, 1934.)

Царская цензура подвергла его политической "чистке", изъяв в нем сатирические высказывания о русском царе, богачах и попах. Беседы большевика Гаранжи с Григорием Мелеховым обработаны цензором так, что шолоховский текст стал неузнаваем. В особенности жестоко цензура прошлась по второй книге. В ней вырезаны все политические высказывания большевика Бунчука в споре с есаулом Листницким, полностью изъяты цитаты Ленина о сущности революционной ситуации, все воззвания большевиков к солдатам. Вырезана XXX глава о расправе белых палачей с отрядом Ф. Подтелкова и многое другое. Изымался не только политический текст, но и фразы, абзацы чисто художественного повествования.

Выход в свет "Тихого Дона" в Софии (даже в урезанном виде) сразу же привлек внимание прогрессивной общественности.

С конца 1934 года коммунистическая пресса - "Звезда", "РЛФ" ("Рабочий литературный фронт"), "Младежки преглед" - начинает печатать информации и заметки о писателе и его работе, изредка поступающие из СССР. Так, газета болгарских писателей "Младежки преглед" в ноябре 1934 года перепечатала статью из советской "Литературной газеты" (от 10 октября) о встрече Шолохова с молодыми писателями Ростова-на-Дону. Редакцию да и литераторов Болгарии интересовал не только факт встречи, но, главным образом, высказывания Шолохова о месте писателя в рабочем строю, о методе художника "при отборе материала, о правдивости отображения нашей действительности"^*.

^* ("Младежки преглед" (София), 18. 12. 1934, № 5.)

Вслед за этим "Литературен преглед" в декабре 1934 года публикует большую статью советского критика В. Гоффеншефера - "Тихий Дон", в которой подчеркиваются "эпический размах, новаторство Шолохова и восстановление писателем эпоса как жанра новой литературы". Любопытно заметить, что цензура прошлась по статье В. Гоффеншефера и всюду в тексте выражения "социалистическая литература", "советская литература" заменила словами "новая литература", так как даже слова "социалистическая", "советская" были запрещены в печати.

Статья В. Гоффеншефера сыграла известную роль для правильного понимания "Тихого Дона" болгарскими читателями. Отмечая, что многие критики сравнивают "Тихий Дон" с эпопеей "Война и мир" Толстого, с романами Бальзака и Золя, советский критик совершенно справедливо подчеркнул новаторский характер романа Шолохова.

"Тихий Дон", - писал В. Гоффеншефер, - произведение оригинальное не только по изображению эпохи, новому подходу к новым историческим событиям, но и по своему материалу. Шолохов своим романом распахал самобытную целину..."^*.

^* (Хофеншефер В. "Тихиятъ Донъ". - "Литературен преглед" (София), 1934, № 12.)

Примечательно редакционное выступление левого журнала "Нова литература" (редактор Г. Бакалов) по этому вопросу в феврале 1935 года^*.

^* (По данным болгарских библиографических источников автором статьи был сам Г. Бакалов.)

"Роман "Тихий Дон", - утверждала редакция, - представляет собою широкое полотно казачьей жизни до войны, в войну, революцию и после нее. Повествование в стиле Толстого принесло молодому автору мировую славу великого романиста. Размах его "Тихого Дона" гениален, образы смелы и необычны, язык сверкает изобилием нюансов. По богатству языка Шолохов напоминает Шекспира"^*.

^* ("Нова литература" (София), 25.2.1935, № 3.)

Вот, собственно, и все наиболее ценное, что было (до весны 1935 г.) напечатано о Шолохове в болгарской прогрессивной прессе.

К этому времени власть в стране вновь захватила прогерманская клика, которая резко повернула курс внешней политики на сближение с гитлеровской Германией. Монархо-фашистские заправилы в Софии прежде всего решили прижать прессу. 7 марта 1935 года болгарское правительство издало приказ № 14 об искоренении коммунистических идей.

Одной из первых акций политической полиции был обыск в типографии Стоичко Василева, где в ту пору печатался уже третий том "Тихого Дона".

Архивы г. Софии сохранили об этом событии следующий документ:

"№ 21. 619

8. 4. 1935 г.

Господину прокурору при Софийском апелляционном суде

В соответствии с приказом № 14 от 7 марта 1935 года нами дано распоряжение на изъятие русской книги "Тихий Дон" Мих. Шолохова. Захваченная книга переведена на болгарский и отпечатана брошюрами в одной столичной типографии.

Принимая во внимание Ваш вышеупомянутый приказ, дирекция полиции дала распоряжение тут же приостановить печатание сомнительной книги и изъяла отпечатанные к тому моменту ее брошюры.

Н-к отдела полит, полиции (подпись) Н-к отделения "В" (подпись")^*.

^* (Съветската литература в България. 1918-1944. Т. I. София, 1961, с. 410-411.)

"Приказ № 14" был одним из пресловутых "Законов о защите государства". Сколько трудов потребовалось Георгию Бакалову, чтобы добиться у властей разрешения на издание романа. Издателем Ст. Василевым были неукоснительно выполнены все требования цензуры, уплачены налоги. И все же полиция взяла под арест тираж третьей книги "Тихого Дона".

"Мольба" издателя Стоичко Василева к прокурору (от 14 апреля 1935 г.), хранящаяся в архивах Софии, проливает свет на любопытные подробности этого дела. "Как мелкий собственник, - писал Стоичко Василев, - я вложил в издание "Тихого Дона" все свои сбережения... И книга "Тихий Дон" М. Шолохова не может попасть под удар "Закона о защите государства", так как, прежде чем переводить роман, его оригинал был представлен на просмотр в учреждение по контролю за печатью. И каждая брошюра (глава) перед сдачей в печать снова представлялась в цензуру, где все снова просматривалось и что не нравилось - "зачерква" (изымалось)"^*.

^* (Там же, с. 411.)

Как видим, хотя все было соблюдено в соответствии с законом, "Тихий Дон" Мих. Шолохова все-таки оказался в полиции. Апелляционный суд в Софии, разобрав жалобу издателя, вынужден был отменить незаконные действия полиции.

Софийский прогрессивный вестник "Литературен преглед" 19 апреля 1935 года по этому поводу опубликовал краткую, но в высшей степени важную заметку, которая прозвучала на всю страну как мощный удар по реакции и как победа прогрессивных сил на фропге культуры. Вот ее полный текст на болгарском языке:

"Освободена книга"^*

^* (Освобожденная книга. Роман Мих. Шолохова "Тихий Дон" прокурором освобожден в дирекции полиции, и третья книга снова все же пущена в продажу. Ищите его брошюры, как обычно, в киосках. Пропущенные брошюры второй и первой книг вам доставят из типографии - ул. Ив. Вазов, 13".)

"Тихиятъ Допъ", романтъ от Мих. Шолоховъ, е освободенъ от прокурора в Дирекцията на полицията и се пуска наново в продажба третата книга. Търсете го редовно по будките на брошури! Пропуснати брошури от втора и първа се доставят от печатницата - ул. Ив. Вазов, 13"^*.

^* ("Литературен преглед" (София), 19.4.1935, № 32.)

О том, насколько велик был интерес болгарских читателей к "Тихому Дону" и его автору, свидетельствует болгарская газета "Кормило", напечатавшая в конце 1935 года разъяснение своим подписчикам:

"...Многие читатели запрашивают издательство: когда же появится четвертая книга знаменитого романа "Тихий Дон". Сообщаем, что четвертая книга еще не вышла в свет и в России. Автор Михаил Шолохов еще работает над ее завершением. Как только она будет издана там, сразу же будет переведена и у нас"^*.

^* ("Кормило" (София), 19. 12. 1935.)

IV

Как говорилось выше, с двумя отрывками из романа "Поднятая целина" болгарские читатели впервые познакомились на страницах газеты "Рабочий литературный фронт" 5 ноября 1933 года и 17 мая 1934 года. Но первая книга "Поднятой целины" полностью была переведена писателем Марко Марчевским и выпущена в свет коммунистом-писателем Стояном Стоименовым в 1936 году.

В это время Болгарией правила профашистская клика, которая подавляла малейшее недовольство существующим режимом. Эталоном для подражания властям Софии во внутренней и внешней политике служили Берлин и Рим. Поэтому полиция и цензура со рвением и ожесточением повсюду выискивали "красную крамолу". Вновь был издан закон, запрещающий магазинам вести торговлю газетами и книгами советских изданий. Издатель Стоян Стоименов пишет, что в ту пору "между Болгарией и СССР не было нормальных культурных связей, а о регулярном книгообмене и говорить нечего! Мы считали великим счастьем, когда писатель Марко Марчевский неведомо каким путем заполучил один экземпляр советского издания "Поднятой целины" Шолохова... Придя ко мне с этой книгой, Марчевский сиял от радости и тут же мы решили издать "Поднятую целину" на болгарском языке - в его переводе"^*.

^* (Съветската литература в България. 1918-1944. Т. I. София, 1961, с. 305.)

В соответствии с законом М. Марчевский понес русский оригинал шолоховского романа в цензуру, чтобы получить разрешение на издание! И там у него произошел разговор с цензором, проливающий яркий свет на отношение властей к советской книге и литературе в целом.

"...Цензор встретил меня угрюмо и пробормотал: "Опять советский автор?!" - читаем мы в воспоминаниях Марко Марчевского в 1957 году в газете "Народна культура". - "Но это роман, - возразил Марчевский. - Художественное произведение". - "Знаем мы эти художественные произведения, - сердито брюзжал цензор. - А почему не переводите немецких авторов?" - "Я не знаю немецкого", - ответил Марчевский. "Наверное, и французский не знаете?" - "Да, не знаю". - "Знаем мы вас, - обозлился цензор. - И знал бы ты эти языки, так все равно не стал бы переводить..." А неделю спустя, возвращая М. Марчевскому рукопись перевода романа с резолюцией "Разрешено", цензор сказал ему: "Разрешаю с малыми сокращениями... Но в дальнейшем я вам не советую ходить сюда с подобными... художественными произведениями"^*.

^* ("Народна культура" (София), 3. 10. 1959. № 40.)

О характере этих "малых сокращений" уже после разгрома фашизма писатель Генчо Беляев в одной из своих статей писал: "Поднятая целина" была изуродована цензурой до неузнаваемости"^*. А сам переводчик М. Марчевский об этом сообщает: "В начале романа красным карандашом цензора были вычеркнуты все реплики в споре Давыдова с секретарем окружкома партии, где упоминается имя Сталина. Были также полностью изъяты последние главы романа... Урезанный и изувеченный роман Шолохова пошел в печать. По тем временам это была наша большая победа"^**.

^* ("Литературен фронт" (София), 15. 9. 1952.)

^** ("Народна культура" (София), 3. 10. 1959, № 40.)

Критик Христо Дудевский в своем исследовании "Михаил Шолохов" о сокращении болгарской цензурой текста "Поднятой целины" в 1936 году сказал, что "это был продуманный полицейский удар, направленный против романа... Сокращены были отдельные отрывки, выражения, изъяты из текста имя Ленин, ВКП(б) и другие... Не давая авторского завершения первой книги и ставя "конец" на описании бабьего бунта (и избиении Давыдова), болгарская цензура хотела придать роману антисоветское звучание: выступают, мол, и крестьяне против колхозов... Но этими "соображениями" полиции и цензуры наш читатель 30-х годов не руководствовался. Он был счастлив и горд, что получил в руки уже второй крупный роман Шолохова, а вырезанные цензурой места читатель восполнял со страниц вестника "Поглед" или из советских изданий романа, все же проникавших в Болгарию"^*.

^* (Дудевски Хр. Михаил Шолохов. София, "Наука та изкуство", 1965, с. 92-93.)

Мы можем к этому добавить, что цензоры Софии, вырезая последние семь глав из "Поднятой целины" и поставив "конец" на "бабьем бунте", равнялись на Париж! Ведь именно там белогвардейцы вместе с французской реакцией (как это уже отмечено выше), - а именно издательство "Галлимар" - еще в 1933 году выпустили в фальсифицированном виде этот роман!

Издатель Стоян Стоименов, опасаясь, как бы в цензуре не "перерешили" вопрос, принял все меры к быстрейшему выпуску "Поднятой целины" в двух томиках тиражом 2500 экземпляров. Несомненно, тираж был крайне мал, так как спрос читателей на советские произведения и в особенности на книги Шолохова был исключительно велик. По словам Ст. Стоименова, "Поднятую целину" люди не просто читали, но и изучали, образно говоря, готовы были проглотить ее с переплетом". Огромный интерес читателей к новому роману Шолохова, писал Ст. Стоименов, "взбудоражил полицию, и она распорядилась конфисковать "Поднятую целину". Но было уже поздно! Почти весь ее тираж был распродан". Попытки издательства "Нов свят" выпустить второе издание "Поднятой целины" были пресечены цензурой^*. Выход в свет переводов "Тихого Дона" и "Поднятой целины" в Софии оказал плодотворное воздействие на болгарское литературное движение. В ту пору на Западе да и в Болгарии буржуазные критики всячески прославляли модернизм - различные антиреалистические, декадентские течения (кубизм, сюрреализм, "авангардизм" и т. п.), и в какой раз хоронили реализм!

^* (Съветската литература в България 1918-1944. Т. I. София, 1961, с. 305.)

Романы Шолохова явились убедительным доказательством неувядаемой силы и неисчерпаемых возможностей реалистического метода в литературе. Болгары так и восприняли их. Мы полагаем, что именно поэтому литератор Крум Григоров в газете "Заря" 25 февраля 1936 года и выступил с небольшой статьей о новом советском романе, в которой писал: "В "Поднятой целине" раскрылись все возможности художественного реализма. Здесь нет любования "златою луною", нет замысловатых фантастических эпитетов, а есть зримый образ "ущербная луна". Картины зимы, пейзажи изображены с выдающимся мастерством. И все как изваянное-правдиво, ясно, художественно". По мнению К. Григорова, "Поднятая целина" заслуживает быть прочитанной не только ценителями беллетристики, но и всеми, кто ищет нечто серьезное и современное"^*.

^* ("Заря" (София). 25. 2. 1936.)

А известный прогрессивный писатель Георгий Караславов в газете "Лик", отмечая всемирно-историческое значение коллективизации в СССР, назвал "Поднятую целину", "грандиозным произведением", в котором запечатлен невиданный в истории социалистический переворот на селе.

"Все человечество", - писал Г. Караславов, - с затаенным дыханием следило за этой борьбой двух сил - старого и нового в русской деревне... Всех волновал вопрос: кто победит? И это был вопрос не праздный. Нет, это был вопрос о жизни или смерти двух общественно-экономических систем. Шолохов великолепно справился с труднейшей задачей. Сюжет его романа построен весьма искусно (мастерски). И эта необычайно трудная и, на первый взгляд, неинтересная материя (тема рождения колхоза) под его пером оказалась захватывающей". Рассматривая в противопоставлении образы Давыдова и Половцева, писатель Г. Караславов в заключение говорит о том, что по своей художественной и общественно-политической значимости "Поднятая целина" окажется "Тихим Доном" в мирном строительстве, где две противостоящие армии дают свое последнее сражение"^*.

^* ("Лик" (София), 26. 2. 1936, № 24.)

Рецензент журнала "Нов свят" Георгий Жечев (переводчик второй и третьей книг "Тихого Дона") - отдадим ему должное - подверг серьезной критике редакцию советского журнала "Октябрь" и напечатанную в нем (№ 2, 1933) статью Галины Колесниковой, которая обвиняла Шолохова в "над- партийности" и "объективизме", считала одним из "отрицательных качеств в творчестве писателя-его гуманизм". Георгий Жечев совершенно справедливо отметил, что редакция "Октября" и Г. Колесникова "поторопились обвинить молодого писателя (Шолохова) в пренебрежении классовой борьбой и партийной линией, в то время как роман "Поднятая целина" дает нам картину большевистской перестройки жизни, коллективизации, работы партийных активистов" и что "в ней, как и в "Тихом Доне", писатель дает объективно события, народ и действительность со всеми положительными и отрицательными явлениями в советской деревне". Однако там же Г. Жечев высказал и ошибочные суждения, полагая, что "Поднятая целина" "в известной степени является сатирой на советское строительство" и что "в "Поднятой целине" и "Тихом Доне" у Шолохова народ, действительность и события даны с таким проникновением, которое невозможно вместить в тесные рамки "партийного искусства"^*. Как видно, Г. Жечеву в те годы трудно было понять, что отличительная особенность творчества Шолохова, новаторство его метода и стиля заключались именно в партийности, народности и высокой художественности и что эти качества не стесняли автора, не вступали в противоречия, не диссонировали, а под пером Шолохова явили нам и всему человечеству шедевры социалистического реализма.

^* ("Нов свят" (София), кн. 8. 25. 4. 1936, с. 11.)

Но наиболее глубоко и всесторонне рассмотрел и оценил "Поднятую целину" сам переводчик Марко Марчевский в газете "Кормило". Если "Тихий Дон" создавался с десятилетней дистанции, отмечал М. Марчевский, то "Поднятая целина" была написана по живым следам событий коллективизации и "окончательно доказала всем самобытность и огромную силу эпического таланта Шолохова".

Известно, что буржуазные критики, пропагандируя теорию "аполитичности писателя", "надклассовость его позиций", утверждали, что марксистско-ленинское мировоззрение, партийность якобы оказывают отрицательное влияние на творческую самобытность и объективность художника. Писатель Марко Марчевский, критикуя эти взгляды, говорит, что Шолохов в "Поднятой целине" мастерски продемонстрировал преодоление дистанции во времени и благотворное влияние марксизма-ленинизма на творческую работу. М. Марчевский утверждал: "Люди, которые думают, что советский писатель с определенной идеологией не может правдиво отразить реальную действительность в художественной литературе, после прочтения "Поднятой целины" убедятся в обратном". По его мнению, причина успеха Шолохова заключается в том, что он "хорошо усвоил практические советы Фридриха Энгельса о том, что "чем больше скрыты взгляды автора, тем лучше для произведения искусства" и что "тенденция должна сама по себе вытекать из обстановки и действия, ее не следует особо подчеркивать". И далее, подробно анализируя действия, поступки и характеры Давыдова и Нагульнова, Половцева и Островнова, переводчик М. Марчевский называет их "классическими образами, которые навсегда останутся в памяти читателя"^*.

^* ("Кормило" (София), 18. 3. 1936, № 25.)

И действительно, книги Шолохова "Тихий Дон" и "Поднятая целина" были приняты на вооружение компартии Болгарии.

Произведения М. Горького, М. Шолохова, В. Маяковского, А. Фадеева, А. Серафимовича, Д. Фурманова, Н. Островского и других советских писателей сыграли выдающуюся роль в идейном и нравственном воспитании нового поколения революционных борцов. Книги советских писателей были книгами-бойцами. И болгарские власти, зная их грозную силу, вели ожесточенную, но безуспешную борьбу с советской книгой. Так, например, премьер-министр Филов, открывая болгарскую границу для гитлеровской орды 2 марта 1941 года, сразу же издал закон о запрещении и изъятии из библиотек книг советских писателей. Придворная клика царя Бориса и вся реакция ликовали, усматривая в решительных действиях премьера залог победы над "красными", окончательное искоренение идей коммунизма на болгарской земле.

Но то была, как говорится, пиррова победа!

Компартия Болгарии ушла в глубокое подполье, а затем в леса и горы, создавая партизанские отряды. И советские книги, как бойцы революции, тоже ушли в подполье и продолжали там вдохновлять людей на борьбу с фашизмом.

Марко Марчевский, загнанный властями в Кристопольский концлагерь, неожиданно встретился там со своим переводом "Поднятой целины", который был искусно запрятан под переплетом романа Джека Лондона (в начале и в конце книги шли страницы из "Морского волка", а в середине был текст "Поднятой целины"). На последней странице этой книги карандашом были отмечены города и села, где побывала книга, прежде чем попала в концлагерь.

"Однажды, - вспоминал М. Марчевский, - в бараке ко мне подошел новый заключенный. Его пригнали в концлагерь прямо из Свищевской гимназии. "Нет ли чего почитать?" - спросил он у меня. Я подал ему книгу "Морской волк". "Это я читал еще в школе, - ответил парень. - А нет ли чего советского?" Я объяснил ему, что у него в руках "Поднятая целина". "Разораната целина"?! - воскликнул парень и стал быстро листать книгу. - А знаешь ли, друг, что за этот роман меня и загнали сюда! На воле я взял у одного приятеля томик Шолохова и пошел с радостью домой, думая его прочесть. Но в тот вечер ко мне явились два агента, сделали обыск, забрали роман Шолохова, а заодно и меня... Вот теперь-то я его прочту...". Так, вопреки драконовским законам и преследованию полиции советские книги и тогда проникали через тюремные решетки и колючую проволоку концлагерей, будили прекрасные чувства и надежды наших читателей"^*.

^* ("Народна культура" (София), 3. 10. 1969, № 40.)

Во второй половине 30-х годов монархо-фашистские власти, цензура и полиция все туже закручивали "гайки", стремясь оградить страну от проникновения советских книг. Как свидетельствуют документы, опубликованные Болгарской академией наук в трехтомнике "Советская литература в Болгарии", полиция систематически задерживала посылки с книгами из СССР.

Христо Дудевский сообщает: "Болгарская полиция и цензура с остервенением боролись против проникновения любых советских книг, газет, журналов"^*.

^* (Дудевски Хр. Михаил Шолохов. София, "Наука та изкуство"; 1965. с. 101.)

Полный текст четырех книг "Тихого Дона" был выпущен в Болгарии книгоиздательством уже после освобождения от фашистской клики, в 1945 году, в переводе Г. Жечева^*.

^* (После разгрома фашизма поэт и переводчик Г. Жечев много поработал над переводами произведений М. А. Шолохова и других советских писателей.)

Позже в его переводах "Тихий Дон" был переиздан в 1947-1948 и в 1950 годах. В 1963 году издательство "Народна култура" выпустило в продажу Собрание сочинений М. Шолохова в восьми томах (тираж 25000). Роман "Поднятая целина" (I кн.) в переводе М. Марчевского (с цензурными сокращениями 1936 г.) был выпущен в Софии в 1945 году. И лишь в 1946 году издательство "Маджиров и Бакърджиев" наконец выпустило полный текст первой книги "Поднятая целина". Роман приобрел невиданный успех в связи с началом коллективизации в Болгарии и издавался еще несколько раз. В 1960 году появилась и вторая книга "Поднятой целины" в переводе Г. Жечева, и позднее весь роман неоднократно переиздавался.

V

25 марта 1965 года Г. Жечев написал в "Литературен фронт" о нашей просьбе к букинистам разыскать "Тихий Дон" издания 1934 года. И вот почта из Болгарии принесла две бандероли. В одной из них была первая книга "Тихого Дона" (София, 1934), присланная Орлином Василевым из Народной библиотеки Болгарии, в другой - вторая и третья книги, поступившие от учительницы Ольги Продановой из г. Хасково. Это были ветхие, зачитанные книги, выпущенные в свет Стоичко Василевым.

"Дорогой друг! - писала Ольга Проданова. - Посылаю вам "Тихий Дон" первого болгарского издания в ответ на ваше письмо в газете "Литературен фронт". Я одна из тысяч болгарок, для которых СССР - ваши дерзания пионеров в утверждении нового социалистического общества - был путеводной звездой! В юные годы я была членом рабочего союза молодежи (наш комсомол), а с 9 Сентября 1944 года я член болгарской Компартии. Роман "Тихий Дон" я купила в то время, когда он появился в продаже. В годы фашизма эти книги переходили из рук в руки, тайно читались и возвращались ко мне, чтобы опять отправиться в путь - к людям. Прочитав "Тихий Дон", каждый навсегда остается с его героями. И часто в тесном кругу сельской молодежи и учителей я устраивала обсуждение книги. "Тихий Дон" вдохновлял нас, крепил веру в то, что вопреки всем нашим трудностям еще придет светлое будущее!"^*.

^* (Ольга Проданова. 16.3.1965. Хасково, Болгария. Письмо автору.)

В 1961-1964 годах Академия наук Софии выпустила сборники документов "Советская литература в Болгарии. 1918-1944", составленные Стойко Божковым, Стояном Стоименовым и Христо Дудевским. В этих сборниках опубликовано множество статей, воспоминаний и документов, которые говорят об огромном идейном и художественном воздействии советской литературы в целом и в частности творчества М. А. Шолохова на болгарский народ.

Известный болгарский писатель Камен Калчев в воспоминаниях о первом знакомстве с творчеством Шолохова пишет: "Я был просто ошеломлен, когда впервые прочел "Тихий Дон". Я был в восторге не только от художественного и эмоционального воздействия этого романа, но и от самого факта, что такую поэтическую книгу написал советский автор. Это наполнило меня благородной гордостью, которую я не скрывал. Нет, думал я, не пропало дело Толстого, не прервалась нить русских традиций, оставленных великими реалистами... Дивы и Тургенев, и Чехов, и Короленко! И как будто из огня революции возникло оно (как птица феникс!), волшебное русское слово, и сияет алмазным блеском, с неповторимой красотой, наперекор всем пессимистам и самозванным пророкам, которые предрекали гибель культуры и искусства в Советской России"^*.

^* (Съветската литература в България. 1918-1944. Т. I. София, 1961, с. 197.)

Старый партийный деятель Марко Темнялов, вспоминая, как зачитывались они "Тихим Доном" и "Поднятой целиной" в сливенской тюрьме, восклицает: "Любимые книги, книги-наставники! Они передавались из рук в руки, за ними всегда была очередь ожидающих"^*. Об этом же сообщают подпольщики Цвятко Анев и Никола Алексиев, сидевшие в илевенской и софийской тюрьмах^**.

^* (Съветската литература в България. 1918-1944. Т. 2. София, 1964, с. 2-37.)

^** (Там же, с. 191 и 452.)

В период самоотверженной борьбы революционных сил болгарского народа против монархо-фашистской реакции (1941-1944 гг.) книги советских писателей - Горького, Шолохова, Фадеева, Фурманова, Островского - ценились бойцами партизанских отрядов дороже хлеба насущного. Так, например, в статье "Влияние русских книг" Моис Аврамов, бывший партизан из отряда имени Коста Петрова, пишет: "На образах русской литературы (Павел и Андрей из "Матери" Горького) учились мы товариществу и преданности, самоотверженности и дружбе. От ее героев мы вдохновлялись на малое и большое, черпали смелость и силу, чтобы устоять на пытках инквизиции в случае захвата в плен. Образ Бунчука из "Тихого Дона" и имя Чапаева были для нас олицетворением смелости и героизма, особенно в тяжелые годы вооруженной борьбы (1941-1944). Многие партизаны, батальоны и отряды носили их имена и носили с честью, не страшась ненавистной фашистской власти, носили со славой, поднимая народ на вооруженную борьбу"^*.

^* (Съветската литература в България. 1918-1944. Т. 1. София, 1961, стр. 268.)

Шолоховские герои вошли в сознание болгарского народа, стали символом мужества, храбрости и преданности революции, интернационального братства наших народов.

Творчество Шолохова оказало плодотворное влияние на всю болгарскую литературу. В софийской прессе опубликовано по этому поводу много откликов писателей. Мы позволим себе привести из них лишь один.

Известный болгарский прозаик Е. Коралов в 1959 году в статье "Искусство веры в жизнь" с чувством признательности писал: "Незабываемое впечатление оставили у меня первые советские романы, переведенные в 30-е годы. Тогда я прочел первые части "Тихого Дона". Роман этот изумил меня и наполнил страстью к работе. Лишь роман "Война и мир" производил на меня такое могучее воздействие. Глубокое знание жизни, необыкновенная изобразительная сила, исключительная пластичность и ясность рисунка, живые зримые образы - все это так овладело мной, что я непрестанно повторял: "Вот так надо писать!" Думаю, что если я достиг какой-то широты в композиции и эпическом тоне некоторых картин романа "Септемврийцы", если я мог изобразить какие-то живые образы, этим я обязан тому, что учился у Толстого, у Шолохова и других советских писателей"^*.

^* ("Литературен фронт" (София), 25. 9. 1959.)

Огромное и благотворное патриотическое влияние оказал "Тихий Дон" в Болгарии на русскую эмиграцию. После длительных розысков мне удалось узнать, что в одном из болгарских колхозов трудится донской казак, бывший руководитель Вешенского восстания (1919) Павел Назарович Кудинов.

Хорунжий из Вешек, П. Кудинов в народной Болгарии стал ударником колхозного труда. Председатель Михайлов-градского стопанства (колхоза) тов. Ненчо Найденов на мое письмо о Кудинове дал следующий ответ: "Ваш донской казак из Вешек Павел Назарович Кудинов живет и робит у нас добре. Робит в садах и огородах колхоза с 1956 года. Имея уже преклонный возраст, а паки падкий до работы, как ударник, и ниякой оплоши за ним нема. И другарка его - учительница Севская - до работы тоже падкая. А письмо ваше я получил и Павлу Кудинову передал. И все осветлани исторически събития он помнит крепко и скоро ден вам напишет..."^*.

^* (Ненчо Найденов, председатель Михайловградского колхоза им. Василь Коларова (Болгария). Письмо к автору от 20 июня 1961 г.)

На мой запрос, какое впечатление произвел "Тихий Дон" на донских казаков в эмиграции, Павел Кудинов ответил так:

"Роман Шолохова "Тихий Дон" есть великое сотворение истинно русского духа и сердца. Впервые я пробовал читать его по-болгарски, но плохо понимал. Позже выписал себе из Белграда русское издание. Читал я "Тихий Дон" взахлеб, рыдал, горевал над ним и радовался - до чего же красиво и влюбленно все описано, и страдал - казнился - до чего же полынно горька правда о нашем восстании. И знали бы вы, видели бы, как на чужбине казаки - батраки-поденщики - собирались по вечерам у меня в сарае и зачитывались "Тихим Доном" до слез. И пели старинные донские песни, проклиная Деникина, барона Врангеля, Черчилля и всю Антанту. И многие рядовые и офицеры-казаки - допытывались у меня: "Ну, до чего же все точно Шолохов про восстание написал. Скажите, Павел Назарович, не припомните, кем он у вас служил в штабе, энтот Шолохов, что так досконально все мыслью превзошел и изобразил?". И я, зная, что автор "Тихого Дона" о ту пору был еще отроком, отвечал полчанам: "То все, други мои, талант, такое ему от бога дано видение человеческих сердец и талант!". Скажу Вам, как на духу: "Тихий Дон" потряс наши души и заставил все передумать заново, и тоска наша по России стала еще острее, а в головах посветлело. Поверьте, что те казаки, кто читал роман М. Шолохова "Тихий Дон" как откровение Иоанна, кто рыдал над его страницами и рвал свои седые волосы (а таких было тысячи!) - эти люди в 1941 году воевать против Советской России не могли и не пошли. И зов Гитлера - "Дранг нах Остен!" - был для них гласом вопиющего сумасшедшего в пустыне. И вот за это прозрение на чужбине многих тысяч темных казаков благодаря "Тихому Дону" и передайте Шолохову мой чистосердечный казачий земной поклон"^*.

^* (Павел Кудинов. 1. 8. 1961. Михайловград (Болгария). Письмо автору.)