"Донские рассказы"

"Как степной цветок, живым пятном встают рассказы т. Шолохова, - писал А. Серафимович в 1926 году. - Просто, ярко, и рассказываемое чувствуешь - перед глазами стоит. Образный язык, тот цветной язык, которым говорит казачество. Сжато, и эта сжатость полна жизни, напряжения и правды.

Чувство меры в острых моментах, и оттого они пронизывают. Огромное знание того, о чем рассказывает. Тонко схватывающий глаз. Умение выбрать из многих признаков наихарактернейшие.

Все данные за то, что т. Шолохов развернется в ценного писателя, - только учиться, только работать над каждой вещью, не торопиться"¹.

¹ (Шолохов М Донские рассказы. М., "Новая Москва", 1926)

Уже в "Донских рассказах" чувствовался особый взгляд на героев, деревенскую жизнь. Написанные молодым Шолоховым, они и сейчас воспринимаются как явление глубоко оригинальное, тогда как давно забыты многие произведения других авторов на ту же тему. Случайно ли это? Нет, конечно. Шолохов проникновеннее, глубже, сложнее. Точнее его идейно-художественная позиция.

Шолохов, прежде всего, убедил, что он не сторонний наблюдатель - все увидено и определено собственным взглядом, прошло через душу, всколыхнуло ее до дна, обрадовало или возмутило. Он любит жито, простор полей, небо над зеленеющим простором, окрестности, тропы, полевые дороги, на которых "ветер дурашливо взвихривает и кружит белесую дымчатую пыль", знает поэзию труда на земле.

Скажем, ус гарновки пшеницы, уподобленный усу молодого парня, то есть по-гоголевски смело построенный образ, идет от индивидуальной системы изобразительности, а в конечном истоке - от прочувствованности бытия. И строй фразы у него как бы от песен, и образы такие, что все озвучено, одушевлено, пронизано светом, отражает оптимистическое настроение.

В его героях так много первозданного, высокого в делах и помыслах... Это не какие-то серые, вялые, примитивные, туповатые и нагловатые существователи, драчуны и пьяницы, а то и вовсе неполноценные, трахомные, с низкими лбами и зловещим блеском в глазах... Он привел в литературу героев, наделенных кипучим темпераментом, гордых, страстных в гневе и любви, устремленных к свободе и правде и тонко воспринимающих красоту жизни.

Вот по бурой, выжженной солнцем степи идет за стадом Григорий - общественный пастушок.

"Рядом с Григорием шагает Дунятка - сестра-подпасок. Смеются у нее щеки загоревшие, веснушчатые, глаза, губы, вся смеется, потому что на Красную горку пошла ей всего-навсего семнадцатая весна, а в семнадцать лет все распотешным таким кажется: и насупленное лицо брата, и телята лопоухие, на ходу пережевывающие бурьянок, и даже смешно, что второй день нет у них ни куска хлеба.

А Григорий не смеется. Под картузом обветшавшим у Григория лоб крутой, с морщинами поперечными и глаза усталые, будто прожил он куда больше девятнадцати лет.

Спокойно идет табун обочь дороги, рассыпавшись пятнистой валкой.

Григорий свистнул на отставших телят и к Дунятке повернулся:

- Заработаем, Дунь, хлеба к осени, а там в город поедем. Я на рабфак поступлю и тебя куда-нибудь пристрою... Может, тоже на какое ученье..."

Кулаки растерзали Григория, сельского корреспондента. Осталась Дунятка одна - круглая сирота.

"Курган завиднелся невдалеке от дороги, а на нем шалаш с космами разметанного бурьяна.

Подошла походкой кривою, как будто пьяною, и на могилу осевшую легла вниз лицом.

Ночь...

Легко ей идти, потому что в сумке, за спиною, краюха хлеба ячменного, затрепанная книжка со страницами, пропахшими горькой степной пылью, да Григория-брата рубаха холщовая" ("Пастух").

Невозможно остаться безучастным к ее тоске и горю. Строки эти невольно вызывают слезы, потому что все здесь правдиво. К тому же это ведь биография целого поколения, тех, кто из самой горькой нищеты поднимался к новому.

Трагедии бывают разные. Шолохов берет самую страшную. Рухнула мечта. Оборвалась недопетая песня.

Вот еще один из героев Шолохова - это казак Александр Четвертый, "старичишка забурунный, во хмелю дурной, а в трезвом виде человек первого сорта". На сходе заявил старикам:

"У вас царь Александр Третий, ну а я хоть и не царь, а все-таки Александр Четвертый, и плевать мне на вашего царя".

Лишили казачьего звания, пороли. Александр Четвертый сказал: "Премного благодарствую, господа старички, а только я этим ничуть не напужанный!"

В гражданскую войну повел он сына и Петьку Кремнева на "путь-дороженьку", через фронт к красным. Погиб старик. Пал в борьбе и его сын. А Петька прошел до конца всю войну, защищая Советскую власть. Немало выпало испытаний на его долю, но он всегда оставался стойким, как и отец. Старший Кремнев, сидя в белогвардейском застенке, рассказывал сыну: "Два раза вызывали на допрос... Следователь бил ногами, заставлял подписать показания, какие я сроду не давал. Не-ет, Петяха, из Кремнева Фомы дуриком слова не вышибешь!.. Пущай убивают, им за это денежки платят, а с того пути-дороженьки, какой мне на роду нарисован, не сойду".

Это стало напутствием сыну. Оттого, видно, и фамилия в роду - Кремневы... ("Путь-дороженька").

Любимые герои Шолохова - это Пахомыч и два его сына - Игнат и Григорий. Когда закружилась "коловерть" на Дону, все трое уходят к красным бороться за землю, "равноправенство", с презрением смотрят на выродка в своей семье - третьего сына, ставшего белогвардейским палачом.

И в этом рассказе Шолохов скорбно повествует о том, как прекрасные люди "безобразно просто" умирали в сражениях. Погиб Григорий. Пахомыч и Игнат попали в плен. Наверное, самое потрясающее в рассказе - деловой разговор перед казнью, когда Пахомыч наказывает старухе:

"- Пшеницу нехай Лукич скосит, заплатишь ему, отдашь телушку-летошницу.

Губами пожевал, сухо закашлялся:

- По нас же не горюй, старуха!.. Пожили... Все там будем. Посля панихидку отслужи. Поминать будешь, не пиши: "красногвардейца Петра", а прямо - "воинов убиенных Петра, Игната, Григория"... А то поп не примет... Ну, затем прощай, старуха!.. Живи... Внука береги. Прости, коль обидел когда..."

Люди умирают по-разному. Величественно и просто уходит из жизни трудовой человек. Дума у него об одном: чтоб и после него был порядок, какой он соблюдал, чтоб было все хорошо в семье. И чтоб рос внук ("Коловерть").

Вспомнил Пахомыч о... панихидке. Верует и находит утешение для старухи. И здесь Шолохов не опережает реальный ход вещей, он историчен, потому что хорошо знает: не успел еще Пахомыч разом отбросить все прошлое.

Люди распрямляются во весь рост. С презрением к палачу идут на казнь Аникей, Семен, Анисья, гордо отказавшиеся встать перед ним на колени ("Лазоревая степь"). Бахчевник Митька, спасая от преследования раненого брата, расправляется с родным отцом, белогвардейским карателем. Братья уходят к красным ("Бахчевник").

Николай Кошевой - плечистый восемнадцатилетний комсомолец, командир эскадрона, так водит бойцов, что две банды разбил... В бою он ловок, горяч, стремителен. В бурке, раскрылатившись, как Чапаев, скачет на атамана - только злобой перекошено лицо, сузились от ветра глаза ("Родинка").

Дед, когда налетела банда, сажает на коня внука, посылает в красноармейский отряд вестовым гонцом. И Нахаленок, "коммунячий сын", пробрался сквозь обстрел и доложил:

"- Банда в станице... Батяньку убили... Сполком сожгли, а дедуня велел вам скореича ехать туда!.." ("Нахаленок").

Председатель хуторского совета Богатырев во время налета банды объявил хутор республикой, а себя - председателем реввоенсовета.

Попав в плен, он разъясняет главарю банды Фомину: "...яусам гражданскую войну сломал и беспощадно уничтожил тому подобных Врангелей, два ордена от Советской власти имею, а вы для меня есть порожнее ничтожество, и я вас в упор не вижу!.." ("Председатель реввоенсовета республики").

Прорвалась скованная сила народа. Горяча его ненависть к классовому врагу. В рядах борцов - старики, среднее поколение, юноши, дети. Все они проходят через огонь невиданной схватки, когда, случалось, сын восставал против отца, брат шел на брата. В среде, которая казалась такой консервативной, такой монолитной, дремучей, зрели внутренние силы, взрывавшие старый порядок. Не сословное чувство, а классовая борьба определяла место человека в сражении.

Писатель взял эпизоды, в которых перевес сил временно был на стороне контрреволюции. Тем выше подвиг тех, кто не терял уверенности в победе правого дела и шел на жертвы. Шолохов прославил революционный героизм народа.

Кончилась гражданская война, утихли открытые бои, но классовая борьба продолжалась. Кулаки стремились взять верх над беднотой и середняками, богатели, иногда пролезали в Советы. Однако деревня уже не прежняя. Мужают и крепнут, обретают умение давать отпор насильникам беднота, батраки, отстаивают свои права женщины.

Несгибаем деревенский активист Ефим, воюющий с кулачьем. И когда он погибает от вражеской руки, "в тускнеющем сознании огненные всплыли слова: "Помни, Ефим, убьют тебя - двадцать новых Ефимов будет!.. Как в сказке про богатырей..." ("Смертный враг").

Не сломить организатора новой жизни в деревне Арсения и его подругу Анну, убежавшую из кулацкой семьи ("Двумужняя"), до конца борется с эксплуататорами Федор ("Батраки"), разоблачает своего отца и старшего брата комсомолец Степан ("Червоточина").

Сурова борьба. Сюжеты крайне драматичны. Страницы рассказов густо окрашены кровью. Народ ожесточен. Но в тех людях, которых гнули тяжкие условия жизни, неустроенный быт, в людях, переживавших переломное время, расцветала лазоревым цветом самозабвенная, преданная и нежная любовь. Хотя они, бывает, внешне суровы, замкнуты, мрачноваты, немногословны, Шолохов увидел чудесный нравственный мир своих героев, широту души, человечность.

Это не просто художественный прием, нечто книжное, придуманное для сюжета. Таков взгляд писателя на простого человека, который меньше всего представляется ему простым.

Игнашке Бодягину было четырнадцать лет, когда он увидел, как отец ударил работника за сломанные вилы. "Подошел Игнат к отцу вплотную, сказал, не разжимая зубов:

- Сволочь ты, батя...

- Я?!

- Ты..."

Сын ушел из дома. И только через шесть лет встретились в станице.

Теперь Игнат - продкомиссар. Трибунал выносит отцу смертный приговор за саботаж. Сын убежден: справедливо. Мог бы заступиться - не захотел. Строжайший принцип классовой борьбы... Только на прощанье "сказал придушенно:

- Не серчай, батя..."

Могло бы показаться, что нет тепла в его ледяной душе. Но вот, спасаясь от погони, увидел он в степи, в лохматом сугробе малюсенького мальчонку. Слез с коня. Взял его под свой полушубок. Оттого и погиб: замешкался. Догнали белые, зарубили... ("Продкомиссар").

Шибалок расстреливает свою фронтовую подругу: оказалась шпионкой. Но в самой немыслимой обстановке спасает ребенка: "нехай растет, батьке вязы свернут - сын будет власть оборонять" ("Шибалково семя").

Зол и беспощаден батрак Алешка в стычке с бандитами. Но когда из осажденного дома, где засели враги, вышла женщина с ребенком - лег животом на гранату... ("Алешкино сердце").

У Шолохова в этом сборнике есть изумительный рассказ "Жеребенок". Красноармеец Трофим не решился, хотя этого требовала фронтовая обстановка, "сничтожить" не во время появившегося на свет жеребенка. Он так нужен и для хозяйства. Согласился и эскадронный:

"Слушай!.. Черт с ним! Пущай при матке живет. Временно и так далее. Кончится война - на нем еще того... пахать".

А когда наседали белые и началась поспешная переправа через Дон, жеребенок попал в коловерть. Услышал Трофим "короткий режущий крик. И крик этот до холодного ужаса был похож на крик ребенка". Спас Трофим жеребенка, вытащил на берег. А отступить не успел. Сразила его белогвардейская пуля.

Нет, по Шолохову, дикое зверство, необузданность, своеволие, моральную деградацию надо искать в тунеядствующих сословиях, деревенских мироедах. В "Донских рассказах" они предстают с этой стороны во всей обнаженности: наслаждаются пыткой, поркой, виселицей, которую привычно называют "царевыми качелями", заставляют пленных есть землю.

Кулаки и после войны ведут террор против активистов, убивают комсомольца - опасную "червоточину", тиранят женщину, преграждают ей путь к гражданской жизни, выжимают все силы из батраков.

Для писателя не существует единого крестьянского сословия. Социальный закон как плугом размежевал дворы, прошелся по семьям, обнаружив и разные представления о нравственных нормах. Шолохов беспокоится о том, чтоб классовый принцип применялся точно и не приводил к смешению труженика с эксплуататором, друга с врагом. Часто внешние признаки бывают ложны и обманчивы.

По всему можно было принять казака Гаврила за контрреволюционера. Пришли красные, а он носит шаровары с лампасами, чекмень с оранжевым позументом, навешал на себя медали и кресты. Сын его - урядник - воюет на стороне белых. И с продотрядом дед разговаривает грубо, с вызовом:

"А ежели я не дам? - прохрипел Гаврила, набухая злобой..."

Но это не злоба классового врага. Она объяснена Шолоховым другими причинами - усталостью от войны, состоянием разрухи: "Прахом дымилось все нажитое десятками лет. Руки падали в работе..."

Настоящая сущность характера этого казака проявилась сразу же. Продотрядников перебили налетевшие бандиты. Остался полуживым один белокурый. Дед вместе со старухой выходил этого парня. И не кого-нибудь, а комиссара продотряда спасли они от смерти и назвали сыном. "Хучь и чужая в тебе кровь, а душой за тебя болишь, как за родного", - признается дед ("Чужая кровь").

В "Тихом Доне", эти противоречия будут развернуты писателем во всю ширь, пройдут через многие образы. Там он даст им полное объяснение.

Шолохов нисколько не идеализирует деревенский быт. Видит и темноту, и невежество, и трагические заблуждения. Взять хотя бы рассказы "Семейный человек ", "Кривая стежка", "Лазоревая степь". По кривой дорожке пошел молодой парень Васька. Его одногодки "под заливистую канитель гармошки пошли в армию", а он, "сын пастуха и родной кровный сын бедняцкой власти", прячется в пещере, "в лесу, в буреломе, затравленный, как волк на облаве", стал опасным бандитом ("Кривая стежка").

Паромщик Микашара рассказывает, как он, чтоб спасти себя и семерых детей, согласился убить двух своих сыновей, красных, попавших в белогвардейский плен. Ситуация страшная, трагическая. Встал вопрос: или - или. Вахмистр Аркашка спросил его тогда:

"- Ты что же, Микашара, будешь комунов бить?

- Буду, злодеев, таких-сяких".

И получил за "подвиг" старшего урядника. Но с тех пор мучительной горечью отравлена его совесть. Отца презирает дочь. Судит Микашару и автор - суровым нравственным судом ("Семейный человек").

"Временами молодой писатель как бы останавливается в тяжелом раздумье перед жестокостью и драматизмом происходящего, - так истолковывает Л. Якименко этот рассказ. - И казалось, что самому ему не ясно: "Кто прав? Кто виноват?" Тогда в некоторых рассказах начинала звучать та абстрактно-гуманистическая, сострадательная нота, которая возбуждала мысль о том, что обстоятельства сильнее, "виноваты" больше, чем воля человека...

Но вопрос: "А мог ли Микашара по-другому поступить в тех условиях?" - остается без отчетливого ответа - осуждения в рассказе. На преступления Микашары ложится отблеск ложного полуобъяснения жестокими жизненными обстоятельствами"¹.

¹ (Якименко Л. Творчество М. А. Шолохова. М., "Советский писатель", 1970, с. 52)

Да, садисты-белогвардейцы поставили Микашару перед выбором. Но никакой "абстрактно-гуманистической, сострадательной ноты", разумеется, в рассказе нет, "ложного полуобъяснения" - тоже. Перед выбором, не менее трагическим, стоят многие герои рассказов Шолохова. Когда нет выхода - умирают с честью. Фома Кремнев из "Пути-дороженьки" не поступил бы подобно Микашаре. Писатель проверяет своих героев высшей мерой ответственности перед совестью. Читатель видит, насколько права дочь Микашары, когда говорит ему: "Гребостно мне с вами, батя, за одним столом исть. Как погляжу я на ваши руки, так сразу вспомню, что этими руками вы братьев побили; и с души рвать меня тянет".

Читаешь рассказ за рассказом - и открывается галерея характеров, ярких народных типов. Обобщены самые существенные черты, подмечена определяющая тенденция развития народной жизни. Повествование, при всем трагизме содержания, овеяно светлым оптимистическим настроением. Вера в победу прекрасного, духовная приподнятость - главная черта рассказов.

Шолохов идет от фактов к широким обобщениям. Он исторически строг. При всем его лаконизме создается целостное впечатление о событиях, народе. Острые драматические коллизии отражают особенности психологии людей того времени, борьбу страстей. Никак нельзя принять вывод отдельных исследователей, будто "Донским рассказам" мешает "логизирование", "схематичность", "поверхностная обрисовка характеров", социальный конфликт раскрывается якобы внешне, находят у Шолохова даже какую-то мысль о "неизменности и застойности бытия", когда он отвергает ходульную романтику.

Уже тогда Шолохов понимал, какой политический и эстетический смысл содержала крестьянская тема. Одни традиции он поддерживал, другие - негативные - отвергал.

Первое слово его было весомо, доказательно. К нему прислушивались, ждали продолжения. Оно следом же появилось - первая книга эпопеи "Тихий Дон".