Слово гуманиста (Ю. Лукин)

Триумфально шествие шолоховских произведений но всему свету. Мощно их влияние на художников слова, велико воздействие на духовный мир нашего современника.

Сказанное не нуждается, кажется, в особых доказательствах. Достаточно просто перечитать всенародно любимые "Тихий Дон", "Поднятую целину", "Судьбу человека", вчитаться едва ли не в любую - на выбор - страницу, чтобы почувствовать это.

Однако есть нечто сокрытое, глубинное в искусстве, что ставит Григория и Аксинью, Андрея Соколова рядом с образами, созданными величайшими художниками всех времен и народов!

Некоторые выступления самого писателя помогают осмыслить паши читательские эмоции, привести в систему мысли о прочитанном, о значении полюбившихся нам книг для передового искусства, для формирования духовного облика человека наших дней, для развития гуманистической культуры современности.

Среди публицистики Шолохова есть одно выступление, не очень широко известное, однако весьма важное для понимания природы его таланта, для уяснения взглядов писателя на содержание и смысл его труда. Имеется в виду речь на нобелевских торжествах 1965 года, в Стокгольмской ратуше.

Пишущему эти строки посчастливилось присутствовать при произнесении речи, наблюдать впечатление, которое она произвела на аудиторию, на широкие круги передовой общественности за рубежом.

Приглашенным на торжество были розданы конверты с переводом речи лауреата. На конвертах значилась просьба - не вскрывать, пока оратор но начнет свою речь. Поэтому восприятие речи сохранило всю свежесть. Выслушана она была с напряженным вниманием.

Писатель говорил о том, что Нобелевская премия вызывает у него удовлетворение не только как международное признание его профессиональных заслуг, особенностей, присущих ему как литератору; он гордится тем, что премия присуждена писателю русскому, советскому; оп представляет здесь большой отряд писателей нашей родины.

Глубокий интерес - в первую очередь у литературной общественности - вызвал раздел речи, посвященный судьбам романа, путям реализма в современном искусстве. Автор "Тихого Дона", "Поднятой целины" сказал, что премия, присужденная ему, является еще одним утверждением жанра романа. За последнее время ему нередко приходилось слышать и читать удивлявшие его выступления, в которых роман как форма объявлялся устаревшим, не отвечающим требованиям современности... Между тем именно роман, подчеркнул писатель, дает возможность наиболее полно охватить мир действительности и выразить свое и своих единомышленников отношение к ее жгучим проблемам.

Сказав о том, что роман предрасполагает к углубленному познанию окружающей нас огромной жизни, писатель саркастически отозвался о попытках некоторых литераторов представить собственное маленькое "я" центром мироздания.

Шолохов решительно декларировал неприятие течений, которые отвергают реализм, исходя из того, что он будто бы отслужил свое. Писатель заявил, что он не боится упреков в консерватизме и является убежденным приверженцем реалистического искусства. Литературному "авангарду", признающему опыты преимущественно в области формы, Шолохов противопоставил подлинный литературный авангард, то есть тех художников, которые в своих произведениях раскрывают новое содержание, определяющее черты нашего века.

Писатели-реалисты, напомнил Шолохов, опираются на художественный опыт великих мастеров прошлого. Однако современный реализм в своем развитии приобрел существенно новые черты. Писатель говорил о реализме, несущем в себе идею обновления жизни, переделки ее на благо человеку, - о реализме социалистическом. Своеобразие социалистического реализма оп видит в том, что это искусство выражает мировоззрение, не приемлющее ни созерцательности, ни ухода от действительности, зовущее к борьбе за прогресс человечества, дающее возможность постигнуть цели борьбы, близкие миллионам людей, осветить им пути борьбы.

Уже на следующий день пресса цитировала такие, например, места из этой речи: "Человечество не раздроблено на сонм одиночек, индивидуумов, плавающих как бы в состоянии невесомости, подобно космонавтам, вышедшим за пределы земного притяжения. Мы живем на земле, подчиняемся земным законам, и, как говорится в Евангелии, дню нашему довлеет злоба его, его заботы и требования, его надежды на лучшее завтра. Гигантские слои населения земли движимы едиными стремлениями, живут общими интересами, в гораздо большей степени объединяющими их, нежели разъединяющими"^*. Некоторые газеты, любящие сенсационность, выражали не то изумление, не то восхищение: "Шолохов цитирует Евангелие!" Другие серьезно задумывались над глубоким смыслом сказанного.

^* (М. Шолохов. По велению души, с. 314.)

Действительно, как будто сегодня произнесено писателем ого слово. Так же будет оно звучать и завтра.

Шолохов говорил о людях труда, сказал, что принадлежит к числу тех писателей, которые видят для себя высшую честь и высшую свободу в ничем не стесняемой: возможности служить своим пером трудовому народу. Этим, утверждает писатель, и определяется место художника в современном мире.

Человечество переживает сейчас неспокойные годы, продолжал Шолохов. Может ли не стучать в сердце писателя пепел необозримых пожарищ второй мировой войны? Может ли честный писатель не выступать против тех, кто хотел бы обречь человечество на самоуничтожение?

Писатель спрашивал: в чем же состоит призвание художника, считающего себя не подобием безучастного к людским страданиям божества, вознесенного на Олимп, над схваткой противоборствующих сил, а сыном своего народа, малой частицей человечества? И отвечал: говорить с читателем честно, говорить людям правду - подчас суровую, но всегда мужественную. Укреплять в сердцах веру в будущее, в собственную силу, способную построить это будущее. Быть борцом за мир во всем мире и воспитывать своим словом таких борцов повсюду, куда это слово доходит. Объединять людей в их естественном и благородном стремлении к прогрессу.

Философскими размышлениями о путях современного искусства рождена краткая и емкая формула, содержащая в себе точную эстетическую мысль, определяющую отношение к призванию художника. Мысль о том, что искусство обладает могучей силой воздействия на ум и сердце человека и что художником имеет право называться тот, кто направляет эту силу на созидание прекрасного в душах людей, на благо человечеству.

С уважительным вниманием слушал зал слово автора "Тихого Дона" о его народе. За непосредственным, волнующим смыслом этих слов раскрывались страстные, близкие каждому открытому сердцу раздумья о судьбах современного мира, о прошлом, настоящем и будущем любого народа, всего человечества. Писатель вглядывался в исторические пути родного народа, который шел вперед не по торной дороге, а путями первооткрывателей, пионеров жизни. Говорил, что видел и видит свою задачу в том, чтобы всем, что написал и напишет, отдать поклон этому народу-труженику, народу-строителю, народу-герою, который пи на кого не нападал, но всегда умел с достоинством отстоять свою свободу и честь, право строить себе будущее по собственному выбору.

Горячими аплодисментами была встречена речь выдающегося советского прозаика, содержащая в себе четкое, энергичное изложение мыслей о судьбах мира и искусства, о высоком долге художника перед эпохой, перед человечеством и человеком. И опять-таки особо фиксировалось в отчетах газет и журналов заключение, подытоживающее ее содержание и смысл:

"Я хотел бы, чтобы мои книги помогали людям стать лучше, стать чище душой, пробуждали любовь к человеку, стремление активно бороться за идеалы гуманизма и прогресса человечества. Если мне это удалось в какой-то мере, я счастлив"^*.

^* (М. Шолохов. По велению души, с. 315.)

Позже, в своей речи на XXIII съезде КПСС, Шолохов сказал:

"О роли художника в общественной жизни мне приходилось беседовать с писателями, с корреспондентами газет и журналов на больших, представительных собраниях не раз. В частности, это заняло немалое место в моей речи в Стокгольмской ратуше во время нобелевских торжеств прошлого года. Аудитория там значительно отличалась от сегодняшней. И форма изложения моих мыслей была соответственно иной. Форма! Не содержание.

Где бы, на каком бы языке ни выступали коммунисты, мы говорим как коммунисты. Кому-то это может прийтись не по вкусу, но с этим уже привыкли считаться. Более того, именно это и уважают всюду. Где бы ни выступал советский человек, он должен выступать как советский патриот. Место писателя в общественной жизни мы, советские литераторы, определяем как коммунисты, как сыновья пашей великой родины, как граждане страны, строящей коммунистическое общество, как выразители революционно-гуманистических взглядов партии, народа, советского человека"^*.

^* (М. Шолохов. По велению души, с. 319-320.)

Слово гуманиста. Слово гуманизма. Слово революционного гуманизма. В соединении с могучим талантом такого художника, как Шолохов, оно не может не волновать умы и сердца в самых разных концах света.

В этой статье хочу повести разговор о том, чему сам был непосредственным свидетелем.

Прежде всего - о людях, с которыми довелось встретиться и подружиться на основе общего интереса к творчеству Шолохова, о коллегах, литературоведах-славистах, в разное время обращавшихся к произведениям этого писателя.

Очень многое делается в этом направлении учеными в ГДР. Позволю себе лишь несколько беглых штрихов. Вот международный симпозиум на знаменательную тему "Михаил Шолохов и мы", проведенный в Лейпциге в 1965 году. Профессор Г. Юнгер выступает с докладом: "Шолохов я роман-эпопея в литературе социалистического реализма". Доктор Г. Варм рассматривает вопрос об изображении человека у Горького и Шолохова. Профессор В. Байц разрабатывает тему: "Михаил Шолохов и проблема "оригинальной" личности в социалистической литературе". О характере изображения внутреннего мира героев в романе "Поднятая целина" делает сообщение Х. Конрад.

Вот в одном из старейших университетов Европы в городе Йене проходит студенческая конференция, подводящая итоги семинарам, которые состоялись во всех университетах республики. Ведут заседание, выступают только студенты. Они докладывают о работе, проделанной на семинарских занятиях, отвечают на вопросы, поставленные перед ними инициативной группой. Идет обсуждение, вспыхивают споры. Очень характерно для этой конференции и очень волнует то, что ораторы прибегают к творчеству выдающегося советского писателя, к созданным им образам, к темам и сюжетам шолоховских произведений, к поднимаемым в них жизненным, философским проблемам для того, чтобы решать проблемы, встающие перед ними как перед воспитанниками нового общества, строителями социалистической культуры своей родины. Существует ли при социализме проблема трагического? Все ли средства следует считать гуманными, если они направлены к достижению гуманной цели? Что делает героя положительным - его намерения и действия или же только действия? Последний вопрос возник в спорах вокруг образа Макара Нагульнова. Как правило, от каждого из университетских семинаров выступал один докладчик. Но вот на трибуну поднялись сразу две девушки. Они сообщили, что единого суждения в группе, которую они представляют, нет, мнения разделились и каждой из них поручено отстаивать точку зрения своих единомышленников. Речь шла о таком сложном сюжетном узле, как взаимоотношения Григория Мелехова и Михаила Кошевого в финальных главах романа. А рассматривались эти взаимоотношения под углом зрения моральных требований, волнующих современную молодежь, вступающую в самостоятельную жизнь: с одной стороны, возникал вопрос об ответственности коммуниста за судьбу человека, находящегося рядом с ним, с другой - об ответственности человека за выбор своего пути...

Важно подчеркнуть, что конференция собралась для того, чтобы разработать и изучить тему: социалистически)! гуманизм в творчестве Шолохова.

Вот еще одно неизгладимое воспоминание. Вместе с профессором Э. Брюнингом и доктором Э. Хексельшнайдером приезжаем мы на Дон, в станицу Вешенскую, в родные края писателя. Немецкие ученые везут в донскую станицу писателю Шолохову диплом почетного доктора философии Лейпцигского университета имени Карла Маркса. Сильное впечатление производит на присутствующих при торжественном акте вручения диплома взволнованная речь профессора Брюнинга, а также слова присланного университетом приветственного адреса: "Ныне произведения Шолохова являются для наших люден, для нашей молодежи, в том числе для студентов, неиссякаемым источником, из которого они черпают идеалы подлинной революционности, стойкой партийности, безупречной правдивости, глубокой человечности..."^*.

^* (М. Шолохов. По велению души, с. 391.)

Ученые Болгарии. На литературоведческом симпозиуме профессор С. Русакиев делает весьма интересный доклад о соотношении прототипа и художественного образа в "Тихом Доне". Он сообщает, в частности, о встречах с живущим в Болгарии Павлом Кудиновым, бывшим руководителем Вешенского восстания, который под своим же именем выведен в романе. На этих заседаниях доктор К. Генов рассказывает о том, как в годы войны против гитлеровского фашизма болгарские партизаны и партизанские отряды брали себе имена шолоховских героев. Доктор Х. Дудевский выступает с сообщением о шолоховском юморе, о природе образа Щукаря в "Поднятой целине". Он же пишет предисловие к изданию "Тихого Дона" на болгарском языке. Он же написал книгу о творчестве Шолохова. На примере влияния шолоховских произведений на развитие художественной культуры Болгарии ученый разрабатывает вопрос о национальном и интернациональном в произведениях большого искусства...

Польский ученый доктор З. Бараньский рассказывает участникам симпозиума об изданиях и восприятии романа "Тихий Дон" в Польше. Чехословацкие литературоведы доктор М. Заградка и доктор Я. Буриан делятся своими мыслями о концепции и стиле шолоховской прозы военных лет, об актуальности художественного мастерства автора "Тихого Дона" и "Поднятой целины"...

Швеция - Стокгольм, Упсала. Встречи Шолохова с писателями, с издателями, с членами Общества шведско-советской дружбы, со студентами и преподавателями в университетах этих городов, выступления на пресс-конференциях... И всюду горячий интерес, всюду взволнованное внимание.

Приезды молодых писателей из социалистических стран вместе со своими советскими собратьями к Шолохову, живой, непринужденный обмен мнениями по актуальным вопросам литературного развития, о путях и задачах литературы и искусства в современном мире.

Путешествие по Японии. Все гиды в этой необычной поездке - переводчики шолоховских книг. В этой стране произведения Шолохова издавались в различных переводах неоднократно. Любопытно, что иной раз сын продолжает дело, начатое его отцом. Переводчик Хара знакомит писателя со своим отцом профессором Хара, который в свое время переводил "Тихий Дон". Переводчик Эгава - сын одного из первых в Японии переводчиков "Тихого Дона".

Вот лишь два эпизода из путешествия Шолохова по Японии.

В один из жарких дней, проезжая через маленький городок, мы остановились, чтобы утолить жажду. Вся группа направилась к киоскам, где продавались прохладительные напитки, сигареты, изящные и забавные сувениры. Одна из продавщиц, узнав, что среди нас Шолохов, немедленно оповестила об этом своих соседок. Торговля кое-где приостановилась, продавщицы скрылись внутри помещений и тут же снова появились - в руках у лих были книги Шолохова, таблички для автографов...

И всегда вспоминается девчушка-школьница в горной местности Никко. Она прочитала в газете, что в Японии гостит Шолохов. В заметке сообщался также примерный маршрут поездки писателя по стране, указывалась и дата, когда предполагается посещение Никко. Девочка знала, что пи один туристский маршрут не минует находящегося в Никко знаменитого древнего храма. Она приехала туда заблаговременно, стала у ворот. Несколько часов ждала она, надеялась увидеть любимого писателя, и дождалась. Многие японские газеты обошел снимок, запечатлевший момент, когда школьница получает заветный автограф.

Шолохов... При соприкосновении с его книгами неизменно изумляешься глубине его проникновения в человеческую душу и глубине переживания самим художником всего, с чем он обращается к читателю. Сколько должно было пережить его большое сердце, чтобы так, как это сделано в "Тихом Доне" и в "Поднятой целине", рассказать людям о рождении новых характеров, о том, как вчера шла борьба за наше завтра, о поисках истины, о решении сложнейших жизненных проблем, о преодолении препятствий на прокладываемой всему человечеству дороге. О любви и боевой дружбе, о ненависти и нежности, о боли расставаний и утрат, о счастье найденного пути в жизни. О том, каким содержанием наполняются в психологии нового человека эти вечные чувства. О буднях практической революционной работы, всегда проникнутых героической романтикой. О том, что в самых суровых битвах надо всегда видеть впереди великую цель, к которой движется паше общество. О том, что личность человека расцветает тогда, когда он идет вместе с народом. О том, как всегда сложно и сугубо индивидуально отражается все это в сознании, в психологии каждого человека.

Могут возразить: позвольте, о чем идет речь? Без этого нет искусства. Любой честный писатель вживается в мир своих героев.

Нет, не всякий в такой степени. В романе "Тихий Дон" или в рассказе "Судьба человека" выстрадана, прожита с мукой и радостью художественного открытия жизнь каждого из героев. Потому так близко творчество Шолохова высокой трагедии, истинной поэзии.

Пять десятков лет тому назад вошли в жизнь писателя Григорий и Аксинья. Расстался он с ними только через четырнадцать лет. Расстался ли?

Земляки Михаила Александровича рассказывают: однажды во время откровенной беседы Шолохова с ростовскими писателями один из них спросил - что испытывал автор "Тихого Дона", когда дописал последнюю страницу романа и распростился с героями, с которыми был неразлучен столько лет? Шолохов задумался. "Трудный ты задал вопрос, - ответил он спрашивавшему. - Помню: закончил рукопись ранним утром. Было четыре часа. Поднялся от стола, подошел к раскрытому окну, долго смотрел на Дон. Тишина на всем свете... Оглянулся на стол, на лежащую там стопку исписанных листов, сказал сам себе: "Что же ты наделал, Миша?!"

Было это так или рождена легенда? Какая разница! Кто скажет, что герои "Тихого Дона" ушли из сердца их создателя?

То стремительно мчится, то плавно течет эпическое повествование. В бурлящем кипении социальных противоречий возникают острые конфликты, развиваются и в напряженной борьбе разрешаются; величаво, неостановимо движется вперед история. В сюжет вплетаются новые и новые персонажи, со своими характерами, неповторимо индивидуальными, со своими судьбами. Их такое множество, и они такие удивительно живые, что порою кажется, будто они вовсе неподвластны автору - "...вывалились живой сверкающей толпой, - как писал о людях "Тихого Дона" еще в давние годы Александр Серафимович, - и у каждого - свой нос, свои морщины, свои глаза с лучиками в углах, свой говор. Каждый по-своему ходит, поворачивает голову. У каждого свой смех; каждый по-своему ненавидит. И любовь сверкает, искрится и несчастна у каждого по-своему"^*. Серафимович говорил о реалистическом мастерстве писателя. Оно настолько велико, что им и создается драгоценная иллюзия, будто весь этот пестрый сонм персонажей - действительно что-то вроде старинной самоуправляемой казачьей вольницы, подчиняющейся лишь законам собственного уклада, и художник не вправе распорядиться судьбой кого-либо из них без уполномочия на то их Войскового Круга. Да и сам автор очень ненавязчиво, редко заявляет о своем присутствии.

^* (А. С. Серафимович. Собр. соч. в 7-ми томах, т. 7. М., Гослитиздат, 1960, с. 282-283.)

Однако пристальный взгляд читателя всегда встретит ответный, внимательный и вдумчивый взор, устремленный в его душу, взор автора - художника-гуманиста, психолога и философа.

Известно, что, если взять наугад любую шолоховскую страницу, где даже не упомянуты имена персонажей и не обозначено место действия, легко определить, чьим пером она написана. Конечно, это объясняется ярким своеобразием художественной манеры Шолохова - щедростью красок, богатством языка, характерным строем речи, наконец, специфическим донским колоритом в стиле. Но, думается, не только этими, по сути внешними приметами. Всегда вы различите то, что хочется назвать особенным, шолоховским, пульсом. Всегда вы почувствуете рядом с собою биенье сердца художника.

Недаром Алексей Николаевич Толстой на сессии Академии наук в 1942 году, давая оценку "Тихому Дону", говорил о писателе: "...он развернул эпическое, насыщенное запахами земли, живописное полотно из жизни донскою казачества. Но это не ограничивает большую тему романа"^*. И, характеризуя роман Шолохова как произведение "общерусское, национальное, народное", назвал в числе главных его особенностей "человечность", "сердечность".

^* (А. Н. Толстой. Четверть века советской литературы. М., "Советский писатель", 1943, с. 20.)

Правда. Даже запахи родной земли как бы прошли сквозь сердце писателя. Иначе аромат ландыша, который вдыхала Аксинья, не оказался бы "томительным" и "грустным"...

А что уж говорить о людях! Достаточно вспомнить хотя бы описание глаз Андрея Соколова, или на выбор строки из очерка "Слово о Родине", или раздумья Андрея Разметнова, или прощанье Макара Нагульнова с Лушкой, Вили мечты Давыдова, или речь старшины Поприщенко, или встречу деда Щукаря с Варюхой-горюхой на последних страницах романа, или потрясающий душу звонкий вскрик Ванюшки в "Судьбе человека"... Нужно ли множить столь очевидные и бесчисленные примеры!

И не в отдельных примерах тут дело. Они лишь проявления целостной творческой концепции писателя. Любовь к людям труда и ненависть ко всему античеловеческому лежат в основе творчества Шолохова.

Максим Горький учил нас писать слово "Человек" с большой буквы. Шолохов овладел этим благородным правилом в совершенстве.

Именно это дало ему возможность различать в сегодняшних людях черты будущего, достойно показать прекрасное в новом человеке. Изображая своих героев со всеми присущими им недостатками, трудностями, встреченными на пути, не возвышая их искусственно, он создал, однако, отражая правду жизни, характеры, которые служат примером для миллионов. Это характеры борцов и строителей, рыцарей революции, истинных героев нашего времени.

Он сам всегда в гуще схватки двух миров. И его отношение к своим героям активно, очень эмоционально. Иногда эта эмоциональность глубоко скрыта за спокойным тоном повествования, за доброй или лукавой усмешкой, за стремлением создать наиболее интимный контакт между читателем и героями. Иногда же она вступает в симфонию гигантского оркестра звучащих красок как первая скрипка.

Так врывается она в рассказ о жизненном подвиге героев "Поднятой целины" в момент прощания с ними - словами о "дорогих моему сердцу Давыдове и Нагульнове".

Говоря о советских писателях, Шолохов сказал, что служат они партии и родному народу "по указке своего сердца"^*.

^* (М. Шолохов. Но велению души, с. 266.)

И в юморе, в чудесном шолоховском юморе, проявилось "общерусское, национальное", глубокая народность творчества писателя.

А когда писались главы романа "Они сражались за Родину", как много приняло в себя сердце писателя-человеколюбца - судьбу всего родного народа, его тяготы и беды, принесенные войной, его рапы и утраты, его великое мужество и нравственную чистоту, с которыми он выстоял во всех испытаниях!

Нельзя не вспомнить о глубоко личном... Одной из жертв этой войны стала мать Михаила Александровича. Гитлеровцы стояли за Доном. Снаряд их батареи разорвался во дворе дома Шолоховых. Так погибла Анастасия Даниловна Шолохова - простая женщина-труженица, обучившаяся грамоте, чтобы самой писать сыну письма, когда он впервые надолго уехал в Москву. Она была мужественной и строгой, скупой на выражение чувств, по-народному мудрой. Ее жизнь достойна высокого уважения. Несомненно, что в создании образа Ильиничны, образа матери Бунчука, в самых задушевных штрихах этих психологических портретов отразилось личное, связанное с отношением се сына к ней. Она сумела внушить своему сыну святое преклонение перед материнством, перед матерями всех людей на земле...

Творчество Шолохова оказывает необычайно сильное и благотворное воздействие на деятелей литературы и искусства, велико его значение в развитии передовой культуры современности.

Встречи с самыми различными людьми во время заграничных поездок дают Михаилу Александровичу возможность воочию убедиться, сколько у него друзей во всем мире.

Разумеется, есть и не только друзья. Те "злобствующие враги за рубежом"^*, о которых говорил Шолохов на II Всесоюзном съезде писателей, враги советской культуры, советского строя, - конечно, и его непримиримые враги. Это противники политические.

^* (М. Шолохов. По полонию души, с. 265.)

Есть, разумеется, и такие деятели культуры, эстетические позиции которых не совпадают с творческими концепциями Шолохова, писателя, чьи книги - бойцы за идеалы коммунизма, чье художественное слово несет людям правду жизни, понятую и осмысленную с позиции ленинской партийности. Немало существует приверженцев течений в литературе и искусстве, время от времени становящихся модными и связанных либо с уходом от жизни, от насущных проблем общественной борьбы, либо - со стремлением к крайнему субъективизму, к искусству для "элиты", а не для народа.

Найдется ли сейчас в мире писатель, чье творчество было бы в такой мере наполнено любовью к человеку, как творчество Шолохова?

Конечно, это творчество, проникнутое сердечностью писателя, сердечностью его народа, не отвечает пристрастиям тех, кто увлечен вычерчиванием рационалистических схем, рафинированно интеллектуальными экзерсисами, оригинальничаньем во что бы то ни стало, кто мудрость подменяет игрой ума, кто склонен был бы превратить искусство в - лишенную по возможности эмоций - своего рода эквилибристику ума.

Писатель-реалист, да еще апеллирующий к сердцу человека, как это несовременно! Это же XIX век...

Между тем именно эти качества Шолохова, умноженные его поразительным талантом и мастерством, несмотря на обилие модных имен в искусстве, сделали его одним из "властителей дум" нынешнего человечества.

В той борьбе, которая идет сейчас во всем мире между искусством реалистическим и антиреалистическим, оптимистическим и упадочным, человечным и античеловечным, творчество Шолохова - один из надежнейших оплотов социалистического реализма и революционного гуманизма в искусстве.

О новаторстве. Что следует признать таковым - фокусы в области формы, попытки опровергнуть природу искусства, его сущность - его воздействие на сознание и чувства человека? Отказ от извечных его принципов? Или следует признать новаторством истинную философскую глубину, помогающую пробуждать в людях стремление ставить самые насущные вопросы, связанные с формированием передового мировоззрения, осмыслять свое место в жизни, свой гражданский и человеческий долг?

Тем и велико творчество Шолохова, что оно, рожденное самой жизнью народа, могуче воздействует на людей, делая их лучше, воспитывает в них прекрасное!

Все, кто раскрывает страницы шолоховских книг, кто задумывается о его творчестве и творческом подвиге, заново и заново погружаются в светлый мир его образов, в мир суровой борьбы за высокие идеалы, проникаются силой утверждения прекрасного в жизни. Его произведения с такой удивительной силой пробуждают и воспитывают в людях "чувства добрые"!

Книги Шолохова - открытое сердце народного художника, и они заставляют раскрываться в ответ миллионы сердец.

Друзья Шолохова во всем мире - это друзья нашего народа, друзья советского человека. Они видят в авторе "Тихого Дона", "Поднятой целины", "Судьбы человека" не только чуткого знатока человеческой психологии, проникновенного художника, владеющего тайнами человеческой души, - они видят в нем учителя жизни.

Это гордое звание. Его удостаивались те, кто достиг вершин. Это великая честь и счастье.