Глава пятая. Домик на Урале

На левом берегу Урала, километрах в шестидесяти по реке выше бывшего городка Лбищенска, ныне Чапаева, в котором оборвалась жизнь легендарного полководца времен гражданской войны Василия Ивановича Чапаева, стоит небольшой белый домик с зеленой крышей и пятью светлыми окнами. Внешне он мало примечателен, но редко кто из жителей Приуралья не побывал здесь.

"Домик Шолохова" - так называют приуральцы это веселое строеньице, окруженное молодыми тополями и карагачами, в котором, начиная с 1960 года (более десяти лет), ранней осенью, а порой и летом отдыхал и работал писатель.

Ранее вблизи этого места не было человеческого жилья.

Центральная усадьба ближайшего совхоза "Восход" находится в 16 километрах, а племзавод Чапаевский расположен еще дальше. А на противоположном берегу Урала, невдалеке от реки, раскинулась старинная станица Бударино.

Метрах в трехстах от домика струятся чистые, быстрые воды древнего Яика. Берега реки - местами крутые, обрывистые, местами отлогие, покрыты лесом с частым подлеском, среди которого много терновика, шиповника, ежевичников. Тут водятся тетерева, куропатки, зайцы, лисы, дикие кабаны, косули и лоси. В пойме Урала много озер и стариц. В некоторых из них попадаются судаки, щуки, сазаны, а окуни, караси, подлещики, плотва обитают почти во всех водоемах.

И сам Урал издревле славился своими рыбными богатствами. Кроме сазана, судака, жереха, щуки, леща, здесь водятся осетр, севрюга, шип, а порой заходит из Каспия и богатырская белуга. В последние годы рыбные богатства Урала по ряду причин, в основном из-за слива в него промышленных отходов и браконьерства, значительно сократились. Но и теперь еще на Урале условия для любительской ловли завидные.

Как вырос на Урале домик Шолохова?- часто можно услышать такой вопрос. Почему писатель избрал именно Братановский яр, а не какое-нибудь другое место в Приуралье?

Михаил Александрович искал уединения, чтобы ничто не мешало работе. Таких условий в Вешенской не было. Постоянный, из года в год возрастающий поток посетителей, многочисленные письма, телеграммы, телефонные звонки отнимали у писателя очень много времени и не давали возможности всецело отдаться своему делу, особенно весной и в летнюю пору, когда приток посетителей был наиболее велик.

Помню, осенью 1959 года в Вешенской Михаил Александрович приводил высказывание Флобера, что для успешной творческой работы писателю нужны абсолютная тишина и полное спокойствие.

- Где же их тут возьмешь?- огорчался писатель.

Несколько позже в разговоре о А. Новикове-Прибое вспомнили, что Алексей Силыч где-то в заштатном уголке Мордовии, в лесу, около озера построил охотничью избушку. Там хорошо отдыхалось после городской суетной жизни: места малонаселенные, тихие, есть где порыбачить и поохотиться.

- А почему бы не последовать его примеру?- возникла мысль.

Конечно, в отношении отдыха Казахстан - чудеснейшее место. Но вот как быть с жильем? Разумеется, в летнюю пору и в палатке хорошо. Но писать едва ли удобно под брезентовой "крышей"...

- Пожалуй, верно,- после некоторого размышления сказал Михаил Александрович.- Об этом стоит серьезно подумать.

Но окончательное решение все откладывалось. И только весной 1960 года Михаил Александрович по телефону сообщил мне из Москвы приятную новость:

- Решено твердо - охотничьему домику быть! Прилетай, посоветуемся, что и как.- Разумеется, долго ждать меня не пришлось. Вскоре я выехал в Западный Казахстан для выбора места под домик. Вначале предполагались два варианта: первый - поселиться на берегу хорошо знакомого нам Челкара, а второй - подыскать подходящий уголок где-нибудь в пойме Урала, севернее или южнее областного центра, но не ближе пятидесяти километров от него. Мне более привлекательным казался второй вариант. Челкар был интересен лишь во время перелета птиц - месяца полтора осенью и того меньше весной. А в охотничье межсезонье - летом при сорокаградусной жаре и зимой при таких же морозах и лютых буранах - жизнь в пустынной голой местности около степного озера, где на много километров вокруг нет и одного деревца, малопривлекательна. Да и дичи здесь зимой нет.

А в пойме Урала один лес чего стоит! Тут и затишнее и уютнее. Водятся зайцы, тетерева, куропатки, лисы, утки, встречаются и кабаны. В последнее время появились лоси и косули. Правда, охота на них запрещена, но полюбоваться ими при случайной встрече приятно... Если хочешь порыбачить - к твоим услугам река и многочисленные пойменные озера. И с топливом здесь лучше, и с питьевой водой.

Михаил Александрович решил просмотреть все на месте, чтобы принять окончательное решение.

Урал широко разметал полые воды свои. Куда ни глянь - повсюду они залили пойменный лес и окрестные луга. Над ними полупрозрачной пеленой висит предрассветный туман. Первые лучи чуть показавшегося из-за горизонта солнца робко, неуверенно пробиваются сквозь молочную завесу. Мы на небольшом катере плывем вниз по Уралу в поисках "земли обетованной". В лесу и в кустарниках по обоим берегам реки неумолчно звучат птичьи голоса. А воздух, воздух-то какой! Густо настоенный на травах, он идеально чист.

Мест красивых и, с первого взгляда, удобных по пути попадается много, но они в большие паводки заливаются. Некоторые и сейчас находятся под водой, к другим разлив подошел вплотную. И если Урал подымется еще на метр - два, что бывает нередко, то и они скроются под водою.

На левобережье, километрах в ста пятидесяти ниже Уральска, если считать по реке, и примерно вдвое ближе по прямой находится Братановский яр. Откуда пошло это название? Землеустроители, речники и лесоводы, ссылаясь на рассказы стариков, говорили, что когда-то, давным-давно на яру стояла избушка, в которой жили два брата, "братаны", как говорят уральские казаки. Одна древняя старуха в поселке Бударино поведала мне следующее.

...Круглые сироты близнецы-братья росли среди чужих людей, с раннего детства познав тяжкую батрацкую долю. Годы шли. Они превратились в статных красавцев - юношей, с живым умом, веселым, приветливым нравом и редкой физической силой. Многие девушки станицы заглядывались на них.

Братья собирались жениться на своих избранницах, но состоятельные родители девушек и слышать не хотели о бедных женихах.

Тогда женихи вместе с невестами убежали ночью из станицы на тайком подготовленной бударе (лодке). Они поселились вдалеке от родной станицы, в густом лесу на берегу Урала, в безлюдном тогда месте, построили избу и остались там навсегда...

Секретарь Чапаевского райкома партии К. Мендалиев склонен был объяснить все по-иному:

- Быр отан - один верблюд по-казахски. Вероятно, здесь когда-то жил человек, имевший одного верблюда. Отсюда и пошло переделанное уральскими казаками на свой лад слово Братановский.

Так или не так, но название Братановский укрепилось и сохранится надолго.

В этом месте степь клином врезается в пойму Урала, доходя почти до самой реки. Лет тридцать назад на крутом берегу яра стояло несколько землянок, в которых в теплую пору жили экспедиторы окрестных колхозов и совхозов. Сюда в навигацию по реке доставлялись из Уральска грузы для хозяйств. А потом своенравный старик Урал, бурно разлившись в одну из весен, неожиданно изменил русло, переместился на несколько сот метров к западу. Новый берег стал неудобен для подхода барж, и пристани здесь не стало. Там, где еще недавно плескались воды быстрой широкой реки, осталась лишь неглубокая узкая протока, а между ней и Уралом образовался полуостров, густо заросший стройными вербами и тополями. Под их сенью в летнюю жару иногда прячутся кабаны.

"Пожалуй, лучшего места не выберешь",- к такому заключению пришли мы с Александром Ивановичем, уральским старожилом, давнишним знакомым писателя. А потом и Михаил Александрович осмотрел облюбованный нами участок. Ему он тоже очень понравился. А в октябре 1960 года белый охотничий домик на Братановском яру, в нескольких сотнях метров от Урала, был уже готов. Этой же осенью в беседе с колхозниками Джангалинского района Шолохов, подчеркнув свой большой интерес к Казахстану, к его народу и культуре, говорил:

Охотничий домик на берегу Урала

- В будущем я намерен еще чаще бывать здесь. Буду не только отдыхать, но и работать.

В 1960 году он провел на Братановском полтора месяца. В 1965 году писатель дважды приезжал в Приуралье и прожил здесь около двух месяцев. То же самое и в 1966 году. И кроме этого писатель бывал на Братановском, но на более короткое время. Во всех этих поездках мне посчастливилось сопровождать Михаила Александровича.

Завтрак в степи. 1966 год

Сперва коротко расскажу о шутливом разговоре писателя с группой областных и чапаевских районных работников, в Чапаевском племенном совхозе, летом 1965 года.

- Нам очень приятно, дорогой Михаил Александрович,- принимать вас в своем хозяйстве,- говорил директор совхоза Ишмаков.- Вы для нас не только выдающийся писатель и желанный гость, но и наш земляк, наш сосед-новосел. Я думаю, вы не обидетесь за слово земляк?

- Разумеется, нет,- улыбнулся писатель.- Мы в самом деле земляки. Но кто здесь новосел и кто старожил - надо разобраться. Вы тут живете около года, а я на Братановском появился пять лет назад и за это время пережил вашего предшественника директора Убыйвовка, секретаря райкома Мендалиева... Это только за пять лет, а если взять за все двадцать? Так что слово "новосел", пожалуй, ко мне не совсем подходит.

Охотничий домик на Братановском в течение более десяти лет был, если так можно выразиться, резиденцией Шолохова в Приуралье. Отсюда он ездил в районы левобережья Урала и междуречья Волги и Урала. Писатель не раз бывал в совхозах "Энбек", "Берлик", имени газеты "Правда", "Восход", в племзаводе "Уральский".

В дни пребывания на Братановском собственно охоте Шолохов уделял не так много времени, как в предыдущие годы. Он работал над книгой о войне, знакомился с сельским хозяйством Приуралья, с трудовыми делами его земледельцев и животноводов.

В 1971 году, например, за месяц пребывания на Братановском, Михаил Александрович не сделал ни одного выстрела. Однажды, когда его спутники принесли с охоты несколько уток, писатель недовольно заметил:

- Зачем их стрелять! Год трудный, сухой, они, бедные, такие худые...

Даже в конце сороковых, начале пятидесятых годов, когда и Приуралье наблюдалось редкое изобилие гусей и уток, Шолохов не гонялся за большой добычей. За тридцать лет охоты с Шолоховым только один раз мы на пять человек добыли за сутки шестнадцать гусей и казарок. Тогда никакой нормы отстрела дичи не было.

После этой охоты писатель, в раздумье покуривая, говорил:

- И зачем так много... Там, на озере, в азарте стреляешь и не можешь вовремя остановиться. А надо бы поскромнее...

Как-то в одну, особенно богатую дичью осень, знакомые уральские охотники спрашивали меня:

- Ну что, хорошо поохотился нынче Шолохов? Поди, сотни две гусей взял?

- Столько гусей писатель за всю свою охоту в Казахстане не взял,- сказал я и назвал действительную цифру.

Мои собеседники недоверчиво переглянулись.

- Не может того быть!-искренне изумился один из них.- Стоило за тысячу километров приезжать на Челкар. Вот на днях три охотника из Оренбурга за двое суток убили более двухсот казарок! Это да-а...

Когда об этом разговоре я рассказал Михаилу Александровичу, он поморщился:

- Это не охота, а бойня! Не понятно, почему до сего времени нет строгих норм отстрела.

Писатель не любит жадных охотников, сам не гонится за большой добычей и своих сотоварищей сдерживает. Мы могли ежедневно отстреливать дичи значительно больше, чем требовалось для стола, но Михаил Александрович возражал:

- Вчера на обед была лапша с гусиными потрошками, сегодня - жареные утки, а завтра надо баранины купить. Нельзя же все время безжалостно грабить природу, надо и честь знать!

...В пойменных лесах Урала, в окрестностях Братановского Михаил Александрович не часто появлялся с ружьем. Сегодня один из таких дней. Писатель с пойнтером Адой направился в заросли молодых верб и тополей, опутанных ежевичником. Михаил Александрович решил поискать тетеревов. Я было пошел вместе с ним, но вскоре, заметив, что он хочет уединиться, отстал, направился в другую сторону. Другие охотники тоже разошлись в разных направлениях.

Замечательно красив лес в конце сентября. Деревья и кустарники в эту пору начинают менять однообразное летнее убранство на пышный, разноцветный осенний наряд. Листья на тополях стали золотисто-желтыми, приобретя местами багряный оттенок. Пышные густолистные кроны вязов из темно- зеленых превратились в светло-коричневые. Лишь молодые вербы в лощинах, где неглубоко почвенные воды, еще сохранили девственно-зеленую листву. Кусты терна так густо усеяны сизовато-синими ягодами, что за ними почти не видно листьев.

Изредка доносятся звуки выстрелов, но в той стороне, куда удалился писатель, тихо.

По пути к машине я замечаю фигуру человека, сидящего на стволе поваленного бурей тополя. Похож на Михаила Александровича. Тихонько подхожу ближе. Да, это он. В руке - потухшая папироса. Сидит, глубоко задумавшись.

Сперва я намеревался подойти к нему, а потом передумал, вспомнил, как он, уходя от машины, быстро удалился в сторону от других охотников. Нет, беспокоить его не надо. Очень осторожно, стараясь идти бесшумно, удаляюсь.

Когда я возвратился к машине, все уже были в сборе. Пришел и Михаил Александрович. Ему удалось застрелить матерого тетерева. Крупный, иссиня-черный, с красными бровями и нарядным лирообразным хвостом, петух был очень красив.

- Жаль, что один, надо бы парочку,- сожалела Мария Петровна.

- Хватит одного, я больше и не искал,- возразил писатель.

Мне раньше уже приходилось говорить о литературной работе Шолохова в Казахстане, поэтому сейчас я лишь коротко упомяну об этом. В "добратановский" период он трудился над второй книгой "Поднятой целины", готовил к переизданию "Тихий Дон". В основном жил в палатке, а временами останавливался в совхозе у своих знакомых. Начиная с 1960 года, будучи в Казахстане, постоянно останавливался на Братановском, время от времени выезжая оттуда в разные районы области, иногда на довольно продолжительный срок - на полторы- две недели. На Братановском Михаил Александрович работал над романом "Они сражались за Родину".

Помнится, осенью 1962 года однажды за обедом писатель сказал:

- А я сегодня неплохо потрудился, страничек шесть написал.

Несколько позже он прочел нам эти только что родившиеся страницы. В них рассказывалось о жизненных мытарствах агронома Стрельцова, одного из героев книги, о сложных жизненных перипетиях в судьбе этого человека.

Шолохов многие места в романе по нескольку раз переделывает, иногда заново пишет целые главы. Останется ли в окончательной редакции книги прочитанное нам?

На нас, кому довелось первым, к тому же из уст самого автора, услышать новые отрывки, они произвели очень глубокое впечатление. работу над военным романом Михаил Александрович продолжал на Братановском и в другие годы. Часто, с утра проводив нас на рыбалку или на охоту, садился за письменный стол.

- Я сегодня никуда... Надо работать.

Случалось, в ненастные осенние дни, когда скверная погода не располагала ни к прогулкам, ни к охоте, мы все пристраивались по укромным уголкам, занимаясь чтением. Михаил Александрович приносил нам книжные новинки.

- Прочтите, это интересно.

Мы погружаемся в чтение, а сам писатель, к нашему немалому удивлению, начинает собираться на озеро. Видимо, присутствие рядом посторонних людей, хотя они сидят смирно, не нарушая спокойствия, все же не способствует творческой работе.

Мария Петровна пытается отговорить его.

- Какая рыбалка в эту мерзкую погоду? Оставайся лучше дома, отдохни.

- Нет, поеду... Там на озере так хорошо думается, а мне надо решить, что делать с генералом Л.

Писатель назвал фамилию известного полководца, личная судьба которого и судьба армии, которой он командовал в начале Великой Отечественной войны, сложилась трагически. Об этом Михаил Александрович намеревался рассказать в своей книге.

Удачная рыбалка

Хотя после полного разгрома гитлеровских полчищ прошло уже немало времени, острота переживаний, испытанных писателем на войне, не изгладилась. Говоря словами поэта, которые мне не раз приходилось слышать из уст Михаила Александровича: "Ничто не забыто, никто не забыт".

Не только первые годы после окончания войны, но и значительно позже я не раз слышал, как писатель ночью во сне тревожно вскрикивал, называл имена фронтовых соратников. И теперь еще, встречаясь с участниками войны, он часто заводит разговор о тяжком лихолетье, расспрашивает о людях, о давно минувших событиях...

Вспоминается такой случай. Поздний осенний вечер. Только что вернувшись с озера к своей палатке и наскоро поужинав, мы готовимся к отдыху. Кое-кто уже укладывается спать. На скамейке, стоящей около входа в палатку, в свете догорающего костра, виднеются две мужские фигуры - Михаил Александрович и Осман, бригадир колхоза имени К. Маркса. Они увлеченно говорят о последних месяцах войны. Оказывается, писатель бывал в той дивизии, вместе с которой Осман прошел от берегов Волги до Берлина, громя гитлеровцев.

Из палатки уже давно доносится размеренное дыхание спящих, спутников писателя, а беседа между бывшими гвардии полковником и гвардии старшиной все еще продолжается...

- Ты кем был в армии, воинское звание какое носил, Спиридон Никифорович?- спрашивал Шолохов старого вешеиского казака Выпряжкина.

- Гвардии ефретор, Михаил Александрович. (Вместо "ефрейтор" он всегда выговаривает "ефретор").

- Ну и как? Крепко вам попадало от немцев?

- Да... Спервоначалу фрицы здорово всыпали нам,- задумчиво произносил Выпряжкин.- Да оно и не диво - у них техника какая была, а у нас, случалось, даже патронов зинговочных не хватало... Зато после, когда у нас с оружием и техникой лучше стало, дело пошло совсем по-другому, тут уж фашистикам самим пришлось плакать. Драпали - пыль столбом!.. Думаю, теперича не посмеют Россию трогать... Никто не посмеет.

- Так думаешь?

- А то как же.

- Ну, а если снова кто-то пойдет на нас войной?

Выпряжкин удивленно взглянул на своего собеседника:

- Быть того не может. Против нас?

- Ну, а все же?

- Хм...- Спиридои Никифорович сдвинул брови.- Ну, тода што - опять всыплем! Мы никого не трогаем. И нас не трожь. Не то вдарим.

- А ты-то сам воевать будешь?

В очах старого казака вспыхнули искорки, он выпрямился, подтянулся, крепко сжал в кулаки свои натруженные, мозолистые руки.

- А как же? Пока руки служить будут, я еще смогу не одному врагу голову шашкой срубить.

- И какой ты вояка?.. Седой, беззубый. Да и конницы теперь в армии нет, а ты ведь кавалерист.

- Ничего. И для меня место найдется. Пойду в пехоту, кашу солдатам варить буду, обозы охранять. А вы сами, товарищ гвардии полковник, в армию пойдете, если случится война?

- Конечно!

- Ну вот! А гвардии ефретор Выпряжкин от вас не отстанет,- торжественно заявил Спиридон Никифорович.

- Вот это мне нравится, это по-казачьи.- И Михаил Александрович перевел разговор на другую тему.

Хотя мне не приходилось присутствовать при беседах писателя с видными военачальниками, но я знаю, что в пору работы над книгой они происходили. Что же касается военной литературы, то среди книг, которыми интересуется Шолохов, видное место занимают произведения о Великой Отечественной войне - и наших авторов и зарубежных. Большое внимание Михаил Александрович уделяет мемуарам военных деятелей. В последний приезд на Братановский, среди книжных новинок, захваченных с собой писателем, было две или три книги из военных мемуаров.

Предлагая мне прочесть одну из них, Михаил Александрович рассказал, что автор книги, известный полководец, присылал ему свои труды перед публикацией, прося совета, как сделать книгу интересной для читателя. В мемуарах имеется эпизод, рассказывающий о солдате, попавшем в затруднительное положение. В неурочное время его послали к высокому начальнику с каким-то срочным поручением. Во дворе дома, в котором жил генерал, солдат увидел очень просто одетого человека, возившегося с дровами. Солдат заговорил с ним не больно почтительно, и вдруг с ужасом догадался, что это и есть сам высокий начальник, к которому его послали. Бедняга совсем растерялся, не зная что делать. Генерал успокоил солдата, сказав, что он не считает его виновным: ведь начальник был не в форме, к тому же солдат его лично не знал.

Михаил Александрович написал автору, что подобные места оживляют книгу.

Летом 1966 года Михаил Александрович встретился в совхозе "Восход" Чапаевского района со студентами Минского университета, работавшими здесь на стройке, а также с комсомольцами целинного хозяйства.

В завязавшейся беседе ему задано было много вопросов, касающихся литературной жизни страны, недавней поездки Шолохова в Японию и на другие темы.

- Мы были очень удивлены,- говорил один из студентов,- когда узнали, что Государственный комитет никому не присудил литературной премии за прошлый год. Как вы на это смотрите?

- Почему вы удивляетесь? А если нет достойных? Это вполне закономерно. Комитет более требовательно, чем раньше, отнесся к оценке представленных на соискание премий произведений.

- Значит, вы считаете решение комитета правильным?

- Да, вполне! Это раньше случалось, что в отношении некоторых авторов проявлялась снисходительность.

- Какова судьба реального героя вашей повести "Судьба человека"?

Писатель ответил, что дальнейшая судьба Андрея Соколова ему неизвестна. С ним Михаил Александрович встречался лишь раз, когда тот шел в колхоз, кажется, "Красный пахарь" Кашарского района. Но там он не прижился. И где находится сейчас - никто не знает.

- Какая из ваших книг вам больше всего нравится?- интересовались студенты.

- Я предпочитаю произведения других авторов,- шутливо ответил писатель.

- А как вы смотрите на финского писателя Ларин. Вы с ним в хороших отношениях?

- Да. Мы с ним дружим. Он у меня бывал, я у него. Встречались с женами. Это хороший человек и интересный, талантливый писатель.

Задавались вопросы о казахской и белорусской литературе, о том, какого мнения Шолохов о писателях этих республик. Шолохов говорил, что, по его мнению, в Казахстане и в Белоруссии имеются талантливые писатели и хорошие литературные произведения.

Касаясь Японии, Шолохов подчеркнул, что это одна из самых развитых капиталистических стран. При острой недостаче собственного сырья японцы сумели за последние годы выйти на одно из первых мест в капиталистическом мире по выплавке стали. Они занимают ведущее место в судостроении, автомобильной промышленности, по производству телевизоров, транзисторных радиоприемников, фотографических аппаратов, различной оптики. Японцы зря не тратят времени на изобретения. Покупают дорогие патенты на интересные технические новинки, а потом уже совершенствуют их - будь это приборы, машины или станки...

Интересная, затянувшаяся до самого вечера беседа оставила у минских студентов и совхозной молодежи глубокое впечатление. Прощаясь с писателем, они пожелали ему крепкого здоровья и новых творческих успехов. Михаил Александрович тепло поблагодарил юношей и девушек, пожелал им плодотворной работы на стройке в совхозе, успехов в учебе и в жизни. Многие из присутствующих просили писателя дать им автограф на память о встрече, что было охотно выполнено.

В областной газете "Приуралье" был опубликован один из автографов Шолохова:

"Студентам, "вкалывающим" на стройках Уральской обл., сердечный привет! М. Шолохов. 12.7,66".

Несколько встреч М. А. Шолохова с общественностью областного центра и прилегающих районов состоялись в Уральске. Коротко расскажу об одной из них, проходившей в дни декады русской литературы и искусства в Казахстане.

Обычно в подобных случаях говорят: "Зал был заполнен до отказа..." И в самом деле, собралось столько желающих встретиться с писателем, сколько смогло вместиться в областном драматическом театре.

- В наш атомный век преемственность литературы стала традицией"- говорил Михаил Александрович.- Известно, что это имело место и раньше. Лев Толстой, например, начинал свой путь в литературе под влиянием Стендаля, а на творчество Пушкина и Лермонтова огромное влияние оказала западная и особенно английская поэзия. Естественно и закономерно влияние русской литературы на казахскую.

В казахской литературе, за развитием которой я внимательно слежу, появилось немало новых писательских имен, новых, значительных по своему идейному и художественному содержанию произведений. И мне это особенно приятно сегодня отметить.

В последнее двадцатипятилетие наша литература понесла значительные потери: от нас ушли такие замечательные писатели, как Алексей Толстой, Новиков-Прибой, Серафимович, Сергеев-Ценский... И все-таки без преувеличения можно сказать, что наша литература является самой передовой в мире.

- Формирование писателя,- сказал в заключение Шолохов,- его становление - мучительный и долгий процесс. Все мы, до того, как стали писателями, были представителями разных профессий. И наивно думать о том, что Литературный институт будет поставлять нам готовых писателей. Журналисты, газетчики-очеркисты - вот наш главный резерв. Эти люди по роду своей профессии наиболее глубоко изучают жизнь. Отсюда пойдут новые имена. Я глубоко убежден в том, что в самое ближайшее время советские литераторы подарят читателю новые значительные произведения.

На торжественном вечере писателю были вручены медаль "Уральску 350 лет" и медаль "За освоение целинных земель". Продолжительными аплодисментами провожали уральцы любимого писателя, желая ему долгой жизни и новых творческих успехов.

Со многими приуральцами у писателя установились приятельские отношения. Журналист Василий Петрович Вареев и его супруга Раиса Александровна, с которыми Шолоховы познакомились, бывало, неделями гостили на Братановском. Желанными гостями здесь бывали уже знакомые нам агроном целинного совхоза имени газеты "Правда" Иван Михайлович Третьяк и его жена Анна Алексеевна. Частым гостем являлся Н. Ф. Корсунов, сын механизатора, в молодости сам тракторист, потом матрос, сейчас - писатель. Несколько раз приходил к Шолоховым с домброй старик-казах. Писатель с интересом слушал в его исполнении степные казахские мелодии.

В таком затишном и, казалось, уединенном месте как Братановский, редко в праздничный или выходной день не было гостей.