Глава третья. Суровая беспощадность правды

Первые главы третьей книги "Тихого Дона" были опубликованы в 1932 году журналом "Октябрь". Но после этого публикация романа по непонятным для читателей причинам на долгое время - на два года и девять месяцев - прервалась, руководители РАПП (Авербаховская группа) забраковали третью книгу, в которой Шолохов якобы исказил картину Вешенского восстания казаков. Но Шолохов, как мы уже говорили, был прав, утверждая, что восстание вызвано необоснованно жестоким отношением к казакам-середнякам со стороны некоторых руководителей отрядов Красной Армии, вроде комиссара Малкина, творившего беззакония в станице Букановской.

В "Истории КПСС" (том 3, кн. 2, с. 301) говорится: "...Почвой для восстания были колебания среднего казачества, которые захватили и среднее крестьянство. Но эти колебания не имели бы таких последствий, если бы не серьезные ошибки, допущенные в решении казачьего вопроса. Классовый подход к казачеству был нарушен, применялись репрессии не только к казакам-кулакам, воевавшим против Советской власти, но и к обманутым ими середнякам. Местные ревкомы производили "расказачивание": станицы переименовывались в села, запрещали казакам носить лампасы, изгоняли из обращения само слово "казак". Все это озлобило казачество, увеличило число противников Советской власти".

В письме к А. М. Горькому, касающемуся восстания казаков, Шолохов писал: "Не сгущая красок, я нарисовал суровую действительность, предшествовавшую восстанию, причем сознательно упустил такие факты, служившие непосредственной причиной восстаний, как бессудный расстрел в Мигулинской станице 62 казаков-стариков или расстрелы в станицах Казанской и Шумилинской, где количество расстрелянных казаков... в течение 6 дней достигло солидной цифры - 400 с лишним человек..."

"...Наиболее мощная экономически верхушка станицы и хутора,- писал Шолохов,- купцы, попы, мельники - отделывались денежной контрибуцией, а под пулю шли казаки зачастую из низов социальной прослойки. И естественно, что такая политика, проводимая некоторыми представителями Советской власти, иногда даже заведомыми врагами, была истолкована как желание уничтожить не классы, а казачество".

Открыто недоброжелательную позицию руководителей РАПП в отношении к Шолохову и его роману нельзя объяснять только личной неприязнью к писателю. Тут несомненно были и другие причины. Литературоведы долгое время о них умалчивали. Известный шолоховед К. И. Прийма, доктор филологических наук, автор нескольких книг о М. А. Шолохове и его творчестве, в недавно опубликованной в Ростове книге "С веком наравне" (1981 г., с. 130) так говорит: "...Дело в том, что Шолохов в своем романе приоткрыл такие страницы истории, о которых бывшие деятели Донбюро РКП (б) и Реввоенсовета Южного фронта предпочитали не вспоминать. Роман в целом вызвал беспокойство и у тех критиков (Н. Янчевский) и публицистов (С. Васильченко), в чьих книгах- и статьях предвзято, ошибочно трактовались революционные события на Дону.

В годы, когда создавались первые книги романа "Тихий Дон" (1926-1927), партия вела напряженную борьбу против троцкизма. Не будет преувеличением сказать, что Шолохов среди писателей тех лет был, пожалуй, единственным, кто в крупном произведении (в третьей книге "Тихого Дона" в особенности) подверг смелой критике военно-политические ошибки на Верхнем Дону председателя Реввоенсовета республики Троцкого, Реввоенсовета Южного фронта и Донбюро РКП (б), выразившиеся в "расказачивании" Донской области (1919).

...Шолохов показал, как под воздействием советских воззваний казачьи полки взбунтовались против генерала Краснова и открыли свой фронт перед Красной Армией (январь 1919). В романе убедительно вскрыта сущность политики и практики "леваков" в "расказачивании" Донской области (февраль- март 1919), осуждены перегибы по отношению к казаку-середняку, сказана правда о причинах Вешенского восстания (март 1919), глубоко реалистично запечатлен героизм командиров и бойцов армии молодой Советской Республики в разгроме восстания и всей белогвардейщины на юге страны, а также высмеяно пустозвонство демагога Троцкого и, в частности, его бегство с красноармейского митинга на станции Чертково в мае 1919 года.

Упомянутые и многие другие участники событий на Дону 1918-1919 годов еще были живы и, что весьма существенно, занимали высокие ответственные посты.

Поэтому от писателя, взявшегося за столь трудную и сложную проблематику (да еще при живых участниках, совершавших грубые политические ошибки в недавнем прошлом) потребовались и смелость, и принципиальность, и дальнозоркость, и глубочайшее проникновение в историю предмета, и политический такт, и суровая беспощадность, чтобы сказать народу, читателю правду.

В этом свете понятно, почему заправилы РАПП так долго тормозили публикацию третьей книги "Тихого Дона". Даже пользующийся огромным авторитетом А. М. Горький, который правильно понимал суть дела и высоко ценил роман Шолохова некоторое время не мог сломить сопротивление рапповской клики. Но он нашел выход, посоветовав писателю обратиться за помощью к Сталину.

В июне 1931 года под Москвой, на даче A. M. Горького состоялась встреча Михаила Шолохова с И. В. Сталиным. Об этой интересной встрече, решившей судьбу "Тихого Дона", автор романа в сентябре 1972 года в станице Вешенской рассказал К. И. Прийме, по записи которого она приводится ниже:

"...И когда я присел к столу, Сталин сразу со мной заговорил... Говорил он один, а Горький сидел молча, курил папиросу и жег над пепельницей спички... Вытаскивал из коробки одну за другой и жег - за время беседы набросал полную пепельницу черных стружек... Сталин начал разговор со второго тома "Тихого Дона" вопросом: "Почему в романе так мягко изображен генерал Корнилов? Надо бы его образ ужесточить..." Я ответил, что в разговорах Корнилова с генералом Лукомским, в его приказах Духонину и другим он изображен как враг весьма ожесточенный, готовый пролить народную кровь. Но субъективно он был генералом храбрым, отличившимся на австрийском фронте. В бою он был ранен, захвачен в плен, затем бежал из плена в Россию. Субъективно, как человек своей касты, он был честен, закончил я свое объяснение... Тогда Сталин спросил: "Как это - честен?! Раз человек шел против народа, значит, он не мог быть честен!" Я ответил: "Субъективно честен, с позиций своего класса. Ведь он бежал из плена, значит, любил родину, руководствовался кодексом офицерской чести... Вот художественная правда образа и продиктовала мне показать его таким, каков он есть в романе... Самым убедительным доказательством того, что он враг - душитель революции, являются приводимые в романе его приказы и распоряжения генералу Крымову - залить кровью Петроград и повесить всех депутатов Петроградского совета! Сталин, видимо, согласился со мною и задал вопрос: откуда я взял материалы о перегибах Донбюро РКП (б) и Реввоенсовета Южного фронта по отношению к казаку- середняку? Я ответил, что в романе все строго документально. А в архивах документов предостаточно, но историки их обходят и зачастую гражданскую войну на Дону показывают не с классовых позиций, а как борьбу сословную - всех казаков против всех иногородних, что не отвечает правде жизни. Историки скрывают произвол троцкистов на Дону и рассматривают донское казачество как "русскую Вандею"! Между тем на Дону дело было посложнее... Вандейцы, как известно, не братались с войсками Конвента французской буржуазной революции... А донские казаки в ответ на воззвание Донбюро и Реввоенсовета Республики открыли срой фронт и побратались с Красной Армией, И тогда троцкисты, вопреки всем указаниям Ленина о союзе с середняком, обрушили массовые репрессии против казаков, открывших фронт. Казаки, люди военные, поднялись против вероломства Троцкого, а затем скатились в лагерь контрреволюции... В этом суть трагедии народа!..

Сталин подымил трубкой, а потом сказал: "А вот некоторым кажется, что третий том "Тихого Дона" доставит Много удовольствия белогвардейской эмиграции.. Что вы об этом скажете?"- и как-то очень уж внимательно посмотрел на меня и Горького. Погасив очередную спичку, Алексей Максимович ответил: "Белогвардейцы даже самые положительные факты о нас могут перевернуть и извратить, повернув их против Советской власти". Я ответил Сталину: "Хорошее для белых удовольствие! Я показываю в романе полный разгром белогвардейщины на Дону и на Кубани!" Сталин снова помолчал. Потом сказал: "Да, согласен!- и, обращаясь к Горькому, добавил:- Изображение хода событий в третьей книге "Тихого Дона" работает на нас, на революцию!" Горький согласно кивнул: "Да, да..." За всю беседу Сталин ничем не выразил своих эмоций, был ровен, мягок и спокоен. А в заключение твердо сказал: "Третью книгу "Тихого Дона" печатать будем!" (С веком наравне. Ростов, 1981, с. 147-148).

В июле 1930 года на XVI съезде партии В. Киршон в числе значительных произведений советских писателей, созданных между XV и XVI съездами партии, назвал "Тихий Дон" М. Шолохова. Это вызвало новое проявление враждебности к писателю со стороны рапповцев и других сторонников Троцкого.

Недоброжелатели М. Шолохова организовали в Ростове дискуссию о "Тихом Доне", на которой основным докладчиком был Н. Янчевский, человек троцкистской ориентации. Упомянув, что роман Шолохова включен в список значитель-ных произведений, зачитанный на съезде партии, Янчевский нагло заявил затем, что он не согласен с такой оценкой. Он пришел к заключению, что "Тихий Дон"- произведение чуждое и враждебное пролетариату. Шолохова он назвал идеологом кулацкой части казачества и зарубежного дворянства.

Шолохов на дискуссии не присутствовал. Доклад Янчевского был опубликован в журнале "На подъеме", 1930, № 12).

В начале 1931 года руководство СКАПП было смещено, бюро Северо-Кавказского крайкома партии обновило редколлегию журнала "На подъеме" и указало на допущенные политические ошибки, выразившиеся в публикации статьи Н. Янчевского.

И на этот раз попытка запятнать доброе имя писателя не удалась. Однако хулители Шолохова еще долго продолжали подобные провокации, пытаясь оболгать писателя и его знаменитый роман.