Франция [1973 Прийма К.И. - 'Тихий Дон' сражается]

Весной 1930 года в избе-читальне хутора Татарского, что стоит на берегу залива, против Тамани, керченский моторист показал нам иностранную газету "Юманите". Это был номер от 25 марта 1930 года. На первой странице в нем была статья о пропавшем без вести в Париже генерале Кутепове, а на второй - глава из "Тихого Дона" М. Шолохова^*. Наискосок написанные от руки красные строки дарственной надписи француза, коммуниста, моряка.

"Дорогой друг! Для многих людей на Западе Россия-загадка. Уж сколько раз пророчили вашу гибель: "Россия блуждает во мгле! Она в огне! Россия катится в бездну! И ее писатель Максим Горький - последний талант у скифов!" Но именно в этой Скифии родился писатель Шолохов, который дал миру "Тихий Дон" - красную "Илиаду". Французы и немцы его называют Львом Толстым. В Италии его уже запретили! А соседи турки еще не знают, что Григорий Мелехов, внук турчанки, стал одним из известных героев великой трагедии XX века. Я не пророк, но должен сказать, что "Тихий Дон" Шолохова, после триумфа в Берлине и Париже, еще покорит сердца турок, индийцев, японцев и весь мир!

^* (Andre Marsel. Comite de la Defense de "L'Humanite". 12. 5. 1930. Скопированная запись.)

Документ этот меня очень заинтересовал. Я предложил мотористу за номер "Юманите" казачий, серебряного набора, пояс, но он аккуратно сложил газету, листок с переводом и, не объясняясь, спрятал в карман. Однако удалось уговорить его, чтобы он дал переписать автограф.

...Прошли десятки лет. И вот в ноябре 1962 года, приехав в родную станицу, я нашел среди старых книг записную книжку с этим автографом. К тому времени у меня уже были некоторые материалы об отношении прессы к "Тихому Дону" за рубежом. Какова же судьба романа во Франции? Что можно прочесть и узнать за строками автографа, написанного Андрэ Марселем?..

В начале 1963 года я послал письмо депутату Национального собрания Франции товарищу Морису Торезу с просьбой подарить мне фотокопию газеты "Юманите" от 25 марта 1930 года.

"Дорогой товарищ! Я уполномочен М. Торезом ответить на Ваше любезное письмо и добрые пожелания, которые оно содержало. М. Торез приветствует Вас и Вашу хорошую инициативу в организации литературной выставки, посвященной творчеству Шолохова.

Чтобы внести свой вклад, М. Торез посылает Вам фотокопию газеты "Юманите" (33-летней давности) от 25 марта 1930 года. Он оставил свой автограф на одной из этих фотографий и посылает Вам, кроме того, общую библиографию "Тихого Дона", а также "Поднятой целины". М. Торез попросил специалистов найти и другие материалы. Мы пришлем их Вам, как только получим...

С пожеланиями успеха Вашему делу М. Торез шлет Вам свой коммунистический привет!

^* (Pour le Secretariat de Maurice Thorez. Assemblee Nationale Republique Francaise. Paris, le 26. 2. 1963. Письмо автору.)

Франция была второй страной на Западе, где "Тихий Дон" сразу же обрел огромную популярность.

В то время французская реакция сколачивала военные блоки для удара по СССР, банкиры Парижа пестовали Деникина и Махно, а генштаб Франции руками маршала Петена и генерала Кутепова, главаря всей белогвардейщины, разрабатывал оперативные планы крестового похода на Москву.

Большая пресса Парижа - "Фигаро", "Тан", "Орор" и социалистическая "Попюлер" - держалась антисоветского курса. Клевета на Россию считалась хорошим тоном в этой прессе.

В салонах меценатов, в Парижской академии и Сорбонне, в редакциях газет и журналов одни были заняты темой о "потерянном поколении", другие восхищались "потоком сознания Марселя Пруста, третьи призывали "помочь нашей мерзкой потухшей планете погибнуть" (Поль Моран) или, прославляя культ сверхчеловека - ницшеанца (Анри де Монтерлан), уже открыто приветствовали фашизм.

Об СССР тогда правдиво писали лишь коммунистическая "Юманите", близкая ей "Се суар", еженедельник Анри Барбюса "Моцд" и журнал Ромена Роллана "Эрон".

Это было время, когда Ромен Роллан еще только обдумывал свое историческое "Прощание с прошлым", приведшее его к решению "перешагнуть пропасть и присоединиться к лагерю Советского Союза"^*. Еще не была написана его знаменитая статья "В защиту СССР", опубликованная 19 апреля 1930 года в журнале "Монд"^**. Но литературные круги Парижа, коммунисты Франции и советская общественность уже знали его "Приветствие к величайшей годовщине в истории народов" - к 10-летию Великой Октябрьской социалистической революции и "Ответ К. Бальмонту и И. Бунину" (20 января 1928 г.) - отповедь оторвавшимся от Родины эмигрантам.

^* (Ромен Роллан. Собр. соч., т. 13. М., ГИХЛ, 1958, с. 259.)

Вот в это, по словам Ромена Роллана, "сумеречное время", напряженное и осложненное классовыми битвами, и появилась в Париже на французском языке первая книга "Тихого Дона"^*.

^* (Cholckhov M Sur le Don Paisible. Roman traduit du russe par V. Soukhomline et S. Campaux. Paris, "Payot", 1930. )

Ф. А. Абрамов и В. В. Гура в работе "М. Шолохов. Семинарий" утверждают, что первая книга "Тихого Дона" на французском языке издана "в Париже в конце мая 1930 года"^*. Однако в "Юманите" от 25 марта 1930 года в сноске к первой главе "Тихого Дона" указано: "Книжная лавка "Пайо". Париж"^**. Значит, газета перепечатывала текст шолоховского романа из книги, выпущенной издательством "Пайо". Да и первая рецензия критика Жоржа Альтмана на "Тихий Дон" в еженедельнике Анри Барбюса "Монд" (от 1 февраля 1930 г.) дает мам основание считать, что шолоховский роман вышел в свет в Париже впервые, видимо, в самом начале года.

^* (Абрамов Ф. А. и Гура В. В. М. Шолохов. Семинарий. Л., Учпедгиз, 1962, с. 176-177.)

^** (Cholokhov M. Sur le Don Paisible. Remarque au I chapitre. - "L'Humanite" (Paris), 25. 3. 1930.)

Мы думали: кто бы мог хоть немного рассказать о том времени? Директора "Юманите" тех лет - Марселя Кашена - уже нет в живых. Переводчик В. В. Сухомлин, как мы узнали позже, после войны выехал в Москву и здесь скончался. Найти в Париже его соавтора по переводу - Сюзанну Кампо - не удалось. В библиотеках Москвы не оказалось ни одного экземпляра издания "Тихого Дона", выпущенного "Пайо" в 1930 году.

Но вот мы получили из Национальной библиотеки Франции фотокопии титульных страниц и предисловие переводчиков к роману, затем директор парижского агентства "Литература и искусство" Жорж Сориа любезно прислал статьи парижской прессы 30-х годов. Картина стала яснее.

"Роман Михаила Шолохова "Тихин Дон", - писали в предисловии переводчики В. Сухомлин и С. Кампо, - является за последние два года самым крупным литературным событием в России. До этого его автор не был широко известен, хотя и опубликовал уже два сборника - "Донские рассказы" и "Лазоревая степь". Благодаря "Тихому Дону" он сразу же выдвинулся в первые ряды молодых советских писателей. Широкая эпопея из жизни донских казаков охватывает три периода: довоенный, войну 1914-1918 годов и гражданскую войну. Впервые после революции в России появилось произведение такой значимости..."

Переводчики знакомят: "Шолохов-казак, крепчайше связанный с родной землей", и только благодаря этому "перед читателями так живо и ярко встали потомки героических мятежников Степана Разина, Булавина, Пугачева, чьи подвиги до сих пор еще сохраняют свое значение в истории России. Шолохов - человек нового поколения", он не пользуется "старыми, избитыми описаниями, коими вдохновляются до сих нор на Западе те, кто пишет о России".

Далее, отметив, что реализму Шолохова чужд "фальшивый сентиментализм", что его донские казаки впервые предстали перед изумленным европейским читателем в своей простой земной повседневности - "буйной и пленительной, о которой на Западе давно уже не имеют понятия", переводчики цитируют высказывание о "Тихом Доне" известного французского критика-литературоведа Андрэ Левинсона: "Новоприбывший, взращенный на еще не тронутой донской целине, он сразу возвестил о себе произведением такой мощи, что успех его превратился в подлинное событие. Шолохов всецело сливается со своими героями из семьи Мелеховых, казаками и земледельцами. Мы читаем об их жизни, по перед нами встает жизнь всего этого края. Смею сказать, что после тетралогии писателя В. Реймонта "Мужики", получившего Нобелевскую премию, это самая великолепная фреска из народной жизни, блестяще удавшаяся автору".

В заключение В. Сухомлин и С. Кампо наперекор антисоветской прессе заявили следующее о "Тихом Доне": "Благодаря своим несомненным достоинствам роман Шолохова уже сравнивают с величайшим литературным шедевром - "Воином и миром" Льва Толстого"^*.

^* (Soukhomline V. et Campaux S. La preface sur 1. vol. M. Cholokhov: Sur le Don Paisible. Paris, "Payot", 1930.)

Еженедельник Анри Барбюса "Монд" 1 февраля 1930 года первым в парижской прессе горячо прргветствовал перевод "Тихого Дона". Автор статьи, известный литературный критик Жорж Альтман, писал:

"Тихий Дон" - это книга о нашей современности, но в ней слышатся глухие раскаты приближающейся бури. Ее стиль и замысел примыкают по прямой линии к самым прекрасным традициям русской литературы, иными словами, - к "Войне и миру" Льва Толстого. Рассказать "Войну и мир" или "Мужики" поляка Владислава Реймонта - невозможно, очень трудно пересказать и "Тихий Дон". Не ищите в этом произведении привычного романтического колорита на тему, изобилующую приключениями. Здесь нет эффектных картин... Повествование течет, как Дон или как сама жизнь. Наиболее берущая за сердце песня в этой крестьянской симфонии - любовь Григория и Аксиньи, чья страстность овеяна атмосферой весны и лета, обновленных сельских просторов, она словно сливается с бушующими водами освобожденной реки, уносящей остатки своего ледяного плена к морю... "Тихий Дон" - одна из тех книг, которые несут с собою дыхание природы и страстей и, таким образом, возвращают нас к истинным истокам жизни!"^*.

Надо полагать, что эта статья появилась в еженедельнике не без участия его редактора Анри Барбюса. Автор неугасимого "Огня" и не мог иначе отнестись к роману Шолохова, только что появившемуся в книжном магазине "Пайо" на бульваре Сен-Жермен.

Вторая книга "Тихого Дона" вышла в Париже также в переводе В. Сухомлина и С. Кампо в 1931 году. На ее обложке издательство "Пайо" крупным шрифтом дало отзывы известных французских критиков Левинсона, Гренгуара, Альтмана. Вот один из них:

"Тихий Дон" - это поистине шедевр. Автор описывает жизнь казаков в предвоенные годы и во время войны... Роман-эпос так интересен, так сильно написан, что его читаешь залпом.

III

И снова письма, телеграммы и телефонные звонки в Париж... Хотелось найти переводчицу Сюзанну Кампо и узнать, как "Тихий Дон" попал в "Юманите".

Из алжирской газеты "Альже репюбликэн" и "Юманите" мы узнали, что главы из книги "Они сражались за Родину" и "Судьбу человека" перевел на французский язык коммунист Жан Катала - московский корреспондент "Франс нувель". И вот я еду на Сивцев Вражек, стучусь в квартиру. На пороге появляется высокий, слегка хромающий, Жан Катала. Знакомимся. Рассказываю ему о моих поисках. Жан Катала, отложив правку корректуры своего перевода "Поднятой целины" (для издательства "Галлимар"), дымит громадной трубкой:

- Как "Тихий Дон" вступил в Париж? Далекое это время, далекое. Но вспомнить его стоит. Я бы сказал, что "Тихий Дон" в Париж не вступил, а ворвался, как освежающий ветер. И уж если подавляющее большинство газет вынуждено было дать самую высокую оценку "Тихому Дону", то это значит, что он этого заслуживал.

- Затрудняюсь ответить, - сказал Жан Катала. - Организатором перевода и издания "Тихого Дона" был, конечно, Василий Сухомлин. Так и запишите, что это он, Сухомлин, открыл Парижу и Франции роман "Тихий Дон". Это Сухомлин уговорил издателей выпустить в свет роман Шолохова. И "Тихий Дон" сразу же заметили... Директор "Юманите" Марсель Кашен, человек огромного творческого диапазона, конечно, тоже прочел его. Наверное, он знал Василия Сухомлина как левого, независимого русского публициста по его очень известным в Париже книгам о царской каторге... А впрочем, жив еще один из могикан - старина Жорж Ру - переводчик "Поднятой целины" на французский в 1933 году. Может, он вам расскажет что-нибудь новое. Вот вам его московский телефон. Не буду его опережать. Но, на всякий случай, возьмите этот уникум. - И он подал мне, книжицу, на обложке которой по-французски было написано: "Серия "Молодые русские". М. Шолохов. "Распахиватели" ("Поднятая целина"). Перевод Д. Эргаз. Париж, 1933. Книготорговля "Галлимар".

Из прессы мы знали, что этот перевод извращен издательством "Галлимар" в угоду реакции. В 1932 году русская белогвардейщина и реакционные круги Франции требовали от президента Поля Думера крестового похода на Москву, войны против СССР, расплаты за генерала Кутепова, исчезновение которого буржуазная пресса приписывала "агентам Москвы и Коминтерна". Думер колебался, а затем, под влиянием левых сил, повел переговоры с Москвой о заключении франко-советского договора о ненападении. Тогда, чтобы сорвать переговоры в Москве и спровоцировать воину с СССР, ставленник мировой реакции и русской белопвардейщины, офицер Горгулов в мае 1932 года среди белого дня застрелил президента Думера. Под напором этих сил и была издана в изуродованном виде "Поднятая целина".

Жан Катала бегло перевел мне из этой книжки "вкрадчивое" "Вступление" редактора Бориса де Шлезера:

"Русская революция, какое бы о ней ни было мнение, вызвала расцвет нового поколения писателей. Их искусство связано с писателями прошлого века: Гоголем, Толстым, Достоевским, но оно представляет новые характеры, оригинальную мысль, обновленную форму. Этот неизвестный еще аспект о современной России предлагается нашей серией "Молодые русские", которая стоит вне любой политической партии"^*.

^* (Cholokhov M. Les defricheurs. (Podniataia tselina). Traduit du russe par D. Ergaz. 5-e edition. Paris, Librairie "Gallimard", 1933, p. 2.)

- Значит, стояли вне любой политической партии... Что же они сократили?

- Пока умолчу, - ответил Катала. - У вас есть телефон Жоржа Ру. А ему и Алисе Оран тогда выпала честь полным и точным переводом шолоховского романа внести в этот вопрос ясность. Не буду отнимать хлеб у Жоржа Ру. У вас на пути еще много открытий...

Итак, вернемся к истории французских издании "Тихого Дона".

Страницы "Юманите" - центрального органа компартии Франции - хранят много любопытных и ценнейших сообщений о том, как был представлен французам "Тихий Дон".

Мотивы к тому, чтобы печатать роман в газете, были основательными. Его тираж в издательстве "Пайо" - 5 тысяч, конечно, был мизерным даже для одного Парижа (хотя отметим, что по тем временам для автора, не известного читательской публике, он был довольно высоким). "Тихий Дон" фактически не дошел бы до рабочего класса. А тираж "Юманите" - сто тысяч! И со страниц этой газеты "Тихий Дон" шел к рабочему классу, ко всей Франции, проникал в Алжир, Тунис, Марокко, на Мадагаскар и в Индокитай.

Первое сообщение в "Юманите" о Шолохове появилось 2 марта 1930 года, когда редакция па первой странице под фотоснимком молодого Шолохова дала свою краткую аннотацию и назвала его "великим писателем современности, истинно русским поэтом, вышедшим из гущи народа и сохранившим всю свою самобытность". Отмечая, что его герои - это "потомки бунтарей Разина, Булавина, Пугачева", что Шолохов пишет о донском казачестве "совершенно по-новому и вопреки доминирующему в Париже стилю" (имелись в виду русские писатели эмигранты), редакция "Юманите" подчеркнула, что в романе слышится "гром, возвещающий о надвигающейся революции" (1917 г. - К. П.)^*.

4 марта "Юманите" снова на 1-й странице дала крупную рекламу на "Тихий Дон" с изображением Аксиньи (фотокопия с суперобложки немецкого коммунистического издания романа 1929 г.): "Вскоре наши читатели будут иметь возможность ознакомиться с чудесным шедевром писателя-революционера Михаила Шолохова"^*. И еще во многих номерах газеты в различных вариациях даются сообщения о предстоящей публикации романа.

Вся первая книга "Тихого Дона" печаталась в "Юманите" в 97 номерах с 25 марта по 14 июля 1930 года. Для Франции это было крупное литературное и политическое событие. Так орган ЦК Французской компартии отвечал на скептические и дезориентирующие статьи.

Дело в том, что крупные буржуазные газеты "Фигаро", "Тан", "Орор" в своих статьях о "Тихом Доне", конечно, ничего не писали об идейном замысле Шолохова, об отношении автора к мировой войне, об изображении им бури, надвигавшейся на Россию. Эта пресса обращала внимание лишь па "продолжение (а некоторые прямо писали, что это есть "завершение", "конец") традиции русской классики" ("Тан"). Самобытность таланта Шолохова, необычайно яркое изображение "страстей простых людей - диких казаков Дона", психологические нюансы соперничества Аксиньи с Натальей - все это было хорошо замечено. Однако политические проблемы романа замалчивались, словно их и не было.

Орган социалистической партии газета "Попюлер", которую возглавлял Л. Блюм, напечатала путаную редакционную статью о романе. В ней была отмечена лишь "живая и точная картина любопытных нравов" и то, что "на Дону, как и везде, есть мужчины и женщины с пороками и добродетелями, с доблестью и слабостью, с вожделением и апатией, гордые и низкие, храбрые и подлые, хозяева и рабы, сильные и слабые, люди циничные, страстные и суровые... Может быть, грубости у донских казаков несколько больше, чем у Других". В заключительном абзаце была довольно меланхолическая фраза: "Нам говорят, что "Тихий Дон" - самый большой успех русской литературы за последние годы"^*. Вот и все! И ни слова о гуманистической позиции Шолохова, о разоблачении царизма и мировой войны. Между тем даже белоэмигрантский литературный журнал "Числа", правда, не распространяясь, признал следующее: "Война - модная сейчас тема, и среди ее обличителей Шолохову принадлежит совершенно особое место!"^**.

- "Тихий Дон" попал в "Юманите" благодаря Василию Сухомлину и Анри Барбюсу, - сказал мне переводчик Жорж Ру. - Сухомлин - потомок выходцев из Запорожской Сечи. Детство провел на каторге, в Сибири, возле матери и отца - известного народовольца. Позже учился в Петербурге, примкнул к социалистам-революционерам, был сослан в Сибирь, бежал за границу. В Париже его знали как левого, независимого публициста, автора крупных исследований: "Знаменитые судебные процессы царской России" (дело Желябова, дело лейтенанта Шмидта, дело Бейлиса и др.). Василий Сухомлин однажды рассказывал, что Барбюс прочитал "Тихий Дон" в корректурных гранках и дал ему высокую оценку. Вскоре затем он пригласил переводчиков к директору "Юманите" - Марселю Кашену. Впрочем, подробнее и точнее об этом, наверное, сообщит вам соавтор по переводу Сюзанна Кампо.

Запросы и телефонные звонки в Париж... И вот-большое письмо от 26 ноября 1965 года, в котором С. Кампо подтверждает, что "очарованный" "Тихим Доном" Анри Барбюс в начале 1930 года пригласил Василия Сухомлина и ее к Марселю Кашену и там состоялась задушевная беседа. По словам С. Кампо, Марсель Кашен назвал их перевод "подвигом", а роман - "несомненным шедевром" и очень просил разрешить ему перепечатать их перевод в "Юманите". В этой беседе Анри Барбюс сказал примерно следующее: "Путь "Тихого Дона" будет опасным и тернистым. Реакция сделает все, чтобы запретить его фальсифицировать, сжечь или предать забвению. Но я уверен в том, что, отмеченный знаком вечности, "Тихий Дон" дойдет до читателей".

В основном все права на перепечатку перевода принадлежали издательству "Пайо". При благосклонном согласии переводчиков и издательства редакция "Юманите" с 25 марта 1930 года начала публиковать роман Шолохова по главам. "С того дня, - сообщала С. Кампо, - и началось триумфальное шествие "Тихого Дона" по Франции"^*.

В целом ряде иностранных энциклопедий можно найти немало статей о всевозможной декаденствующей литературной мелюзге, но в них нет ни слова о крупнейших советских писателях - М. Шолохове, А. Фадееве, В. Маяковском, Л. Леонове и других. Французский "Большой энциклопедический словарь "Лярус" является некоторым исключением. В третьем томе "Ляруса" (1960) мы находим фотоснимок Шолохова кратенькую (на 20 строк петита) справку:

"Шолохов Михаил Александрович, политический романист (хут. Кружилин, Ростовская область, 1905 г.). Будучи еще совсем молодым, он принимал участие в революции, затем за крепил свою репутацию в качестве писателя, создав "Тихий Дон" (1928-1940) - широчайший эпос жизни казаков до и во время первой мировой войны, охватив затем и гражданскую войну. Роман написан в плане и соответственно идейному замыслу "Войны и мира" Толстого. Он насыщен живой, разговорной фразеологией. Роман получил всеобщее признание - и стал одним из выдающихся шедевров советской литературы. Затем вышла его книга "Поднятая целина" (1932), прекрасный документальный роман о коллективизации, но оставшийся незаконченным: несколько глав, являющихся продолжением, были опубликованы в 1956 году. Наконец, во время второй мировой войны, Шолохов начал писать роман "Они сражались за Родину"^*.

^* (Cholokhov M. A. Grand Larousse encyclopedique. Vol. 3. Paris, 1960, p. 80.)

Однажды во Всесоюзной государственной библиотеке иностранной литературы в Москве я просматривал роскошно изданные тома британской, итальянской, аргентинской энциклопедий, когда неожиданно ко мне подсел переводчик Жорж Ру и сказал:

- Все эти энциклопедии очень тенденциозны. И советские писатели в них, как правило, не упоминаются. А если и публикуются краткие справки о советской литературе, то в них все извращается. Так же бессовестно, как извращена "Поднятая целина" Шолохова в переводе Д. Эргаз. Памятная книжица...

Он взял в руки уже знакомое мне издание и стал листать:

- Все это звенья одной цепи, - продолжал Жорж Ру. - Появился в России роман "Тихий Дон" - и белогвардейцы, парижская реакция, бульварная пресса завели шарманку: "Тихий Дон" по плечу какому-нибудь аристократу, донскому есаулу, но не большевику Шолохову. И понеслй зту сплетню. Шолохов издает в Москве новый роман - "Поднятую целину" - и антисоветчики тут как тут. Спешно переводят ее на французский, обрывают текст на 33-й главе, в том месте, где бабы бьют коммуниста Давыдова, и последние ешь глав выбрасывают. А желтая пресса, подхватив фальшивку, трубит по всей Франции: "Читайте новый роман Шолохова! Читайте, как русские бабы приветствуют мордобоем Давыдова - красного комиссара в колхозе на Дону!"

Жорж Ру раскрыл эту книжку и прочел предисловие издателей: "Роман "Распахиватели" появился в СССР под заглавием "Поднятая целина" в начале зимы 1932/33 года в журнале "Новый мир", а затем отдельным изданием весной 1933 года. Русский опубликованный текст - это лишь первая часть большого, еще не законченного романа. Читатель заметит, что фабула "Распахивателей" здесь не получает своей развязки. Однако литературная ценность этого произведения и его документальный интерес побудили нас к тому, чтобы теперь же выпустить его в свет"^*.

^* (Cholokhov M. Les defricheurs. Traduit du russe par D. Ergaz. 5-e ed. Paris, "Gallimard", - 1933, p. 5.)

Первая книга "Поднятой целины" полностью печаталась в "Новом мире" не зимой 1932/33 года, а с января по сентябрь 1932 года и отдельным изданием вышла в конце 1932 года. Следовательно, переводчик Д. Эргаз и редактор Б. де Шлезер имели полный текст первой книги, но выпустили только 33 главы!

Первое коммунистическое издание 'Поднятой целины' (кн. во Франции (Париж, 1933)

- В России об этой фальсификации произведений Шолохова еще никто не знал, - продолжал рассказывать мне Жорж Ру, - а коммунисты Франции решили разоблачить ее. Надо было быстро издать полный текст "Поднятой целины". Переводчик "Тихого Дона" В. Сухомлин в то время был очень болен и не мог срочно выполнить заказ. Тогда директор "Юманите" Марсель Кашен посоветовал коммунистическому издательству обратиться за помощью в Москву, "Издательство иностранных рабочих в СССР" поручило сделать перевод Алисе Оран и мне. В месячный срок мы выполнили это задание. Французский текст был представлен Шолохову, который написал к нему свою "Декларацию".

У Жоржа Ру, к сожалению, сохранилось французского издания "Поднятой целины" 1933 года. Поэтому мы отправили письмо и телеграмму в Париж, в Национальную библиотеку. Прошло немного времени, и генеральный секретарь библиотеки Тх. Клейндинст оказывает нам неоценимую услугу - присылает фотокопию документа. Вот его полный текст в переводе на русский язык:

Я категорически заявляю, что мною передано право издания моего романа "Поднятая целина" на французском языке только издательству "Editions Sociales Internationales" в Париже.

Я признаю авторским текст лишь тот, который печатается в издательстве "E. S. I.".

Я решительно протестую против выпуска в свет романа другими издательствами.

за № 35220 засвидетельствована: печати и подписи^*.

^* (Шолохов М. Декларация. 2. 11. 1933. Москва. - В кн.: Cholokhov М. Terres defrichees. Traduit avec l'autorisa'ion de l'auteur par Alice Orane et Georges Roux. Paris, "Editions Sociales Internationales", 1933. (I).)

С Жоржем Ру у меня была еще одна встреча в его квартире. К своему удивлению, я узнал, что он - русский, Александр Александрович Рудников, еще до революции окончил в Париже Сорбонну...

На этот раз он сообщил мне новые подробности о политической борьбе, которая развернулась в Париже вокруг "Поднятой целины".

- Первый тираж романа (25000 экз.) с "Декларацией" Шолохова вышел в коммунистическом издательстве в середине декабря 1933 года и вызвал сенсацию. "Декларация" Шолохова имела огромное значение. Поэтому успех книги был исключительный. О романе "Поднятая целина", как и о "Тихом Доне", писали все газеты Парижа - от "Юманите" до полицейского листка "Либерте"! А в Париже тогда издавалось около трехсот газет и журналов. У меня есть отзывы прессы - двадцать-тридцать вырезок. Газеты черной реакции, в том числе белогвардейские, самым злостным образом извращали суть коллективизации в СССР. У меня эти отзывы не сохранились. Но буржуазная пресса выступала порой и с умными статьями, высоко оценивая художественные достоинства нового романа Шолохова.

Жорж Ру достал из шкафа пачку вырезок из французских газет за 1933 год. Вот некоторые отзывы о "Поднятой целине":

"Энтранзижан" - вечерняя газета мелкой буржуазии.

Фотокопия 'Декларации' М. А. Шолохова, в которой он признает полным и правильным перевод 'Поднятой целины', выполненный А. Оран и Ж. Ру для издательства 'E.S.I.' (1933)

Профессор Рене Тренциус (Париж, 25 декабря 1933 г.): "Сколько потрясений, братоубийственных, классовых и национальных противоречий предстоит перенести молодому государству, чтобы покончить с наследственной отсталостью и превратиться в мощную, современную державу. В этих условиях колхоз на Дону выглядит только что родившимся, беспомощным ребенком. И мы наблюдаем это трудное рождение. Первые его месяцы - испытательный срок, когда судьбой было поставлено под вопрос его дальнейшее существование. Ибо как только были достигнуты первые успехи, стало ясно, что старое еще не погибло окончательно и что оно еще способно пустить корни в почву новой жизни. С замечательной простотой и глубоким анализом, проникнутым жизненной правдой и реализмом в изображении людей, Шолохов показывает нам пятьдесят типов, каждый из которых наделен своим, неповторимым признаком, отличающим его от других и помогающим нам увидеть в казаках, сквозь обыденное и земное, вечно живой дух, порожденный в них революцией... Этот разносторонний новый облик русского крестьянина, так талантливо и правдиво изображенный Шолоховым, запоминается навсегда. Перевод Алисы Оран и Жоржа Ру точно передал нам смысл и стиль диалогов, которые, как в "Илиаде", определяют дух всего произведения".

Газета "Нотр Тан", критик Жак Шабан: "Поднятая целина" - это не социальное учение, не пропагандистский роман. Это произведение большого художника, умного и внимательного наблюдателя, написанное с необычайной творческой силой".

"Кри дю Жур": "Тихий Дон и "Поднятая целина" доказывают, что Шолохов - это художник, равный Тургеневу и Толстому".

Газета "Прогресс де Лион" - политический рупор выдающегося государственного деятеля и друга СССР Эд. Эррио (Лион, декабрь 1933 г.): "Поднятая целина" представляется нам мощной симфонией нового мира".

Пролетарский еженедельник "Корреспондент". Г. Извольский. (Париж, 1934): "Шолоховские страницы, то драматические, то комические, всегда глубоко человечны и правдивы. Помимо литературных достоинств, "Поднятая целина" представляет уникальный документ, изучаемый многими выдающимися экономистами..."

"Поднятая целина", изданная в "Эдисионсосиаль интернасиональ" в переводе Жоржа Ру и Алисы Оран, имела успех необычайный. Двадцать пять тысяч экземпляров были распроданы в Париже в недельный срок. В начале января издательство приступило к печатанию нового тиража.

Редакция "Юманите" в конце декабря 1933 года, напечатав большую статью "Эпопея о коллективизации", затем в январе 1934 года выступает еще раз с разоблачением фальсификаторов. "Цели, преследуемые буржуазным издательством ("Галлимар"), слишком прозрачны, - читаем мы в газете. - Извратив текст романа Шолохова, исказив его идейный замысел, издательство хочет заставить эту эпопею о коллективизации служить делу, которое шито белыми нитками, в угоду реакции и белогвардейщиие, которая еще пытается спекулировать некоторыми отрывками из "Поднятой целины"^*.

Компартия Франции вела борьбу за дружбу с Советским Союзом, и "Юманите" систематически печатала правдивую информацию о строительстве социализма в России. Так, например, 15 января 1934 года "Юманите" посвятила нашему колхозному строительству целую страницу, в центре которой была выделена рамкой заметка "Успех":

"В ответ на провокацию буржуазных издательств, выпустивших сокращенную и извращенную "Поднятую целину", наше "Эдисион сосиаль иитернасиональ" готовит новый выпуск знаменитого романа Шолохова. Все, кто интересуется литературой, а также произведениями о советском строительстве, должны прочесть этот роман... "Поднятая целина" - это большое событие в советской литературе, но это также произведение революционное. Оно заслуживает того, чтобы его читали широкие массы, которые найдут в нем не только песнь о борьбе, но и оружие борьбы"^*.

Однако реакция в Париже не унималась. Достаточно сказать, что издательство "Галлимар" с 1934 по 1940 год выпустило роман в искаженном виде семь раз!

Провокация с "Поднятой целиной" в Париже была разоблачена в статье Д. Заславского "Белогвардейские традитори" в нашей "Правде": "Вот уж когда полностью оправдывается итальянское выражение: "Традутори-традитори". Белогвардейские традутори-переводчики - это всегда, по самой своей профессии - предатели-традитори!"^*.

Такая борьба шла вокруг "Поднятой целины" в Париже в тридцатые годы,

VII

Большие журналы Парижа долго не выступали со статьями о "Тихом Доне". Редакция журнала "Эроп", возглавляемого Роменом Ролланом, к мнению которого прислушивались прогрессивные литераторы всего мира, напечатала рецензию на первую книгу "Тихого Дона" в 1932 году.

Автор статьи критик Филипп Супо отмечал, что "Тихий Дон" - это "сильнейший роман последних лет", что в нем "глубоко, с редкостной мощью, трезвостью и новизной в стиле изображены предвоенные годы, ужасы войны и революции", что "какой-то неудержимый вихрь увлекает этих грубых людей навстречу их страстям, их гневу, их дикости"... И в то же время Филипп Супо был не в состоянии разобраться в главной идее романа, в замысле Шолохова изобразить поворотный этап в истории России.

"Основная проблема "Тихого Дона", - уверял Филипп Супо, - это проблема пассивности и сопротивления крестьянских масс, сопротивления всему новому, сопротивление всему тому, что затрагивает или изменяет традиции. Ни война, ни революция не могут заставить казаков думать иначе. Как только они возвращаются на Дон, они тотчас обретают свои, привычки и следуют своим традициям. В этом и таится вся трагедия романа...".

Да, сила пережитков была велика, но не вечна и не всесильна! И главное - казачество, как известно, имело и другую традицию - революционную. Поэтому оно раскололось на два лагеря - красный и белый - и выдвинуло из своей среды - не только Федора Подтелкова и Михаила Кривошлыкова, выдающихся борцов против старых традиций и контрреволюции на Юге России. Казачество уже в 1918-1919 годы дало Красной Армии таких замечательных полководцев, как Семен Буденный - прославленный командарм 1-й Конной; усть-медведицкий казак, сын водовоза Филипп Миронов - командир 23-й дивизии, награжденный орденом Красного Знамени № 5 и впоследствии командарм 2-й Конной, громившей Врангеля в Крыму; комкор Борис Думенко - один из первых организаторов красной конницы в сальских степях; Григорий Батурин, начштаба прославленной Таманской армии; комдивы Апанасенко, Ковтюк, Федько, комбриг Курышко и другие. Известно, что могучие деревья на голом месте не растут - им нужен лес! Так и эти красные комдивы и командармы выросли и выдвинулись в гуще тех казачьих масс, которые с первых дней революции пошли за партией Ленина.

Шолохов по-новому подошел к извечной теме о людях, земли, ставших иными в бурные, переломные, исторические годы. Филипп Супо глубоко ошибался, уверяя, что ни война, ни революция не могут заставить казаков отречься от своих пережитков и что "в этом таится вся трагедия романа". Мировая война и революция научили сотни тысяч казаков думать иначе и поступать по-новому, т. е. научили разбираться в политике, суете житейской, научили казаков видеть, кто их истинный друг и брат, а кто, как бы он ни прикрывался "традициями", является извечным и непримиримым врагом. Главная проблема "Тихого Дона" не пассивность, а борьба, рождение в ходе этой ожесточенной борьбы нового мира, новых людей, новой морали, нового социалистического правопорядка и гуманизма.

Недооценивал критик и художественную значимость "Тихого Дона", когда рассуждал так: "Прекрасный роман (Шолохова) - очень неравномерный, и было бы ошибкой сравнивать его с "Войной и миром", так как он вне досягаемости шедевра Толстого, хотя эта разносторонняя фреска о казаках и содержит необыкновенные прелести. Но нам кажется, что эти прелести погружены в густой туман"^*.

Редакция "Эроп" не поняла и "Поднятой целины". В статье Ж. Перюса (1934), сообщая о появлении в Париже двух переводов романа, редакция умолчала о том что буржуа-дельцы "Галлимар" выпустили книгу ущербной, без 7 глав и что в коммунистическом издательстве "E. S. I." "Поднятая целина" вышла полным текстом с "Декларацией" М. А. Шолохова против фальсификации.

Критик журнала "Эроп" верно отмечал, что Давыдов, "посланец партии, принес в деревню революцию", что для Давыдова, Нагульнова и Разметнова "революция была знаменем их жизни" и что Шолохов хотел показать, "как изменяется в сердцах крестьян отношение к революции", чем и "придал особое очарование роману".

Но, не зная, как Великий Октябрь преобразил русских крестьян и какие новые творческие силы пробудил в них, критик Ж. Перюс рассматривал нашу коллективизацию с позиций бальзаковских крестьян. Поэтому новый тип советского крестьянина - Майданников - для критика остался за семью печатями, он его и не заметил. Не видя классового расслоения в крестьянстве, критик ошибочно уверял, что наша "деревня особенно враждебна революции" и что "смысл книги Шолохова в том, что Давыдов терпит поражение", хотя этого и нет в романе.

Как видим, в то время даже в редакции весьма прогрессивного журнала "Эроп" не смогли по достоинству оценить историческое значение колективизации, жизненную силу советского крестьянства и моральную победу Давыдовых - строителей социализма в деревне. Для этого потребовалось еще некоторое время нашим друзьям в редакции "Эроп"...

Как писала нам из Парижа Мария Павловна Роллан (жена Р. Роллана), "среди советских писателей (после революции) Михаил Шолохов был одним из тех, кто более всего привлекал внимание Ромена Роллана. И он очень сожалел, что не встретился с ним во время нашего путешествия по СССР летом 1935 года. Но все же сумел понять и оценить через само произведение "Тихий Дон" не только широту шолоховского взгляда, масштаб и силу его таланта, по также честность и неподкупность его характера..."^*.

^* (Marie R. Rolland, 29.12.1964. Paris. Fonds Romain Rolland. Письмо автору.)

В мае 1935 года Ромен Роллан в знаменитой статье "О роли писателя в современном обществе" подчеркивал: "Лучшие из новых произведений советской литературы (например, книги Шолохова) продолжают, в основном, великую реалистическую традицию предшествующей эпохи, составляющую душу русского искусства, которую обессмертили произведения Толстого. Те же широкие полотна, где выступают целые пласты "человечества в окружении природы, тот же объективный взгляд, широкий кругозор, который отражает, не искажая, то же стремление скрыть художника и раскрыть предмет его искусства - в то время как на Западе искусство слишком часто лишь румяна, маска на лице действительности.

Но молодая советская литература обновляет эти основные черты великой русской литературы всех времен не только тем, что изучает иной предмет - строящийся в боях новый мир, - она нова еще и потому, что ее вдохновляет иная вера - дух коллектива, бурный порыв, влекущий миллионы к великим целям социалистического строительства..."^*.

По свидетельству автора книги "На чужбине" Л. Д. Любимова, с похвалой отзывались о "Тихом Доне" и "Поднятой целине" И. А. Бунин и художник К. А. Коровин. Да и вообще на русских эмигрантов Парижа "Тихий Дон" произвел большое впечатление. "Люди звонили друг другу по телефону, чтобы сообщить о событии: новом, большом, подлинно художественном произведении..."

VIII

Правящие круги Парижа давно искали повод, чтобы приостановить проникновение книг советских писателей во Францию. Война в Европе, начатая Гитлером осенью 1939 года, послужила поводом к тому, чтобы главарь реакции, премьер Даладье, бросил в тюрьмы коммунистов-депутатов парламента, запретил издание газеты "Юманите" и изъял из французских библиотек книги М. Горького, М. Шолохова, А. Толстого, А. Новикоза-Прибоя, Л. Леонова, А. Фадеева и других советских писателей.

Вступление гитлеровцев в Париж летом 1940 года было отмечено (в соответствии с приказом Гитлера "Об охране немецкой расы") сожжением книг советских и других всемирно известных прогрессивных писателей, ученых, философов. Дым крематориев в концлагерях и костры аутодафе на многие годы повергли всю Европу во мглу. Фашисты нанесли непоправимый ущерб культуре народов, библиотечным фондам многих стран и книгопечатанию. Издание советских книг во Франции прекратилось.

Поэтому неудивительно, что четвертый том "Тихого Дона" М. Шолохова, вышедший в СССР в 1940 году, был издан во Франции лишь в конце 1949 года (в переводах Л. Бор - часть седьмая и В. Сухомлина - часть восьмая).

В 1958 году журнал "Эроп" опубликовал знаменитый антифашистский рассказ Шолохова "Судьба человека" в переводе Жана (Катала. Вслед за этим на мировых экранах появились фильмы "Судьба человека", киноэпопея "Тихий Дон" и "Поднятая целина". В 1959 году, когда Шолохов посетил Францию, в Париже вышли фрагменты незаконченного романа "Они сражались за Родину" в переводе Ж. Катала. Популярность Шолохова стала огромной.

Летом 1959 года парижское издательство "Ренэ Жюллиар" большим тиражом выпустило первую книгу "Тихого Дона" в новом переводе коммуниста Антуана Витеза, и шолоховская эпопея начала свое второе шествие по Франции. Издательство отмечало: "Тихий Дон", начиная с дебюта и по мере публикации всех четырех томов (1928-1940), сравнивают с эпопеей Толстого "Война и мир". У Шолохова, как и у Толстого, та же широта взглядов, то же чувство эпического размаха, та же психологическая острота и изящное чувство детали... Скрестив человеческие судьбы (Григория Мелехова, его возлюбленной Аксиньи и кроткой, несчастной Натальи), изображая горькие утраты, волнующие встречи-обретения и потрясения истории, Шолохов открывает перед нами социальную новеллу о "русской Вандее"^*.

^* (Cholokhov M. Le Don Paisible. Trad. Antoine Vitez. Vol. 1. Paris, "Julliard", 1959.)

Парижская и провинциальная пресса активно откликнулась на появление нового перевода "Тихого Дона". Суждения буржуазной прессы и ее критиков были весьма разноречивы. Приведем наиболее объективные.

Парижский книжный бюллетень, рекомендующий художественную литературу ("Бюллетень де Ливр"), в номере от 15 июля 1959 года, акцентируя внимание на революционном перевороте в России и его последствиях во всем мире, писал: "Тихий Дон" - это "Война и мир" эпохи революции, которая произвела переворот в экономике, мыслях и нравах народа"^*.

Буржуазная провинциальная газета "Летопись Перонне" от 27 февраля 1960 года в статье Адольфа Фальгероля, проявляя заботу о культурном уровне молодых и старых французов, внушительно напоминает им, что в наше время "Тихий Дон" "знаменитого русского романиста стыдно не знать и не оценить!.. Без этого чудесного романа невозможно понять СССР! Теперь уже нельзя ограничивать наше познание России Толстым и Достоевским, так как появился Шолохов, а за ним новая плеяда советских писателей"^*.

Новые времена - новые веяния и суждения в буржуазной прессе. При всей враждебности к коммунизму буржуазные критики, пресса, издательства вынуждены считаться с объективными фактами. И даже такая реакционная газета, как "Паризьен либере", конечно, не сразу, с оглядкой, но высказалась так: "Тихий Дон" Михаила Шолохова - несравненный шедевр советской литературы... Долгое время у нас невозможно было найти французский перевод этого большого романа, ставшего классическим. Намерение издателя Р. Жюллиара выпустить полный текст романа в восьми томах надо приветствовать"^*.

Крупная протестантская газета "Ля ви протестант" в большой статье "Михаил Шолохов", называя, его эпопею о революции "классической, а перевод Антуана Витеза - талантливым", делает любопытные сравнения и выводы: "Редко кто из романистов умеет так, как Шолохов, ставить читателей в столь интимный контакт со своими персонажами. После Толстого это встречается редко. Хочется увидеть в произведении Шолохова "Войну и мир". И, действительно, многие сцены второго тома "Тихого Дона" своим реализмом напоминают величайший шедевр. Шолохов так же, как Толстой и Стендаль, изображает глубоко и правдиво военные баталии сквозь призму сознания героя, оставаясь в прочной раме неподкупной объективности. А совершенно новые для нас персонажи - Штокман, Бунчук - есть воплощение юных умов революции... И хотя второй том романа кажется менее поэтическим, все же в этом вихре и смуте мы явственно ощущаем шаги Истории и мастерство Шолохова"^*.

Спрос на "Тихий Дон" был необычайно велик. "Очень хотелось мне, - писала Мария Павловна Роллан, - послать вам из ромен-роллановского фонда французское издание "Тихого Дона", но, увы! - ни одной книги нового выпуска нигде невозможно купить!.." Издательство "Ренэ Жюллиар" из-за недостатка бумаги не смогло полностью удовлетворить читательский спрос. И тогда коммунистическая газета "Юманите" вновь пошла навстречу сотням тысяч своих подписчиков.

29 сентября 1960 года редакция газеты сообщила читателям;, что "с 3 октября 1960 года они будут иметь счастье читать по главам "Тихий Дон" - выдающийся роман нашей эпохи".

Давая высокую оценку новому переводу Антуана Витеза, который "по качеству стиля, свежести и оригинальности, богатству образов почти равен русскому тексту", главный редактор "Юманите" Андрэ Стиль писал: "Тихий Дон" - шедевр Шолохова - повествует нам о грозном и волнующем времени, когда рождалось в муках и утверждалось первое социалистическое отечество. "Тихий Дон" - это живое дыхание истории не в абстрактном плане идей, дат и чисел, а с высоты Человека, в совокупности его жизни, чаяний и страданий, его повседневных забот и надежд, то есть этот роман несет в себе необыкновенно яркие и доступные образы, мысли, факты из жизни, которые могут воочию рассмотреть и оценить каждый мужчина и каждая женщина, ибо это роман о неугасимой и страстной любви"^*.

С 3 октября 1960 по 14 октября 1961 года "Юманите" из номера в номер по главам печатала весь роман "Тихий Дон". И вновь вся Франция читала и перечитывала "Тихий Дон". Проникает он в Алжир и Вьетнам, на Мадагаскар и в Марокко, в Испанию и Португалию. Теперь и издательство "Галлимар" решительно изменило свое отношение к Шолохову. В конце 1964 года оно выпустило в свет первую и вторую книги "Поднятой целины" в новом переводе Жана Катала.

В большом предисловии к первой книге романа говорится, об исключительной смелости Шолохова как писателя-историка.

Книгоиздательство "Галлимар" в своей аннотации на обложках романа Шолохова дало ему такую оценку: "Коллективизация - исторически переломный период в России - это вторая революция, которая началась в 1929 году, с ее энтузиазмом и трудностями, с ошибками и противоречиями... Крепкий народ Дона, цветистый язык и нравы его раскрывают доверчивую душу, сильные страсти, прошлую жизнь и мечты о будущем, которое тогда могло быть обещано только грядущему поколению. "Поднятая целина" - выдающийся роман, и, хотя повествование его заканчивается трагически, справедливость в нем торжествует. В СССР его называют шедевром социалистического реализма... За границей стало привычным говорить о Михаиле Шолохове, как о самом достойном кандидате на Нобелевскую премию"^*.

^* (Cholokhov M. Terres defrichees. Tome 1. Roman traduit du russe par Jean Cathala. Paris, "Gallimard", 19. octobre 1964.)

Сдвиги и перемены произошли во взглядах руководителей этого издательства на советскую литературу вообще: они стали издавать и распространять во Франции большую серию наших книг под редакцией Луи Арагона.

Правда, в известных кругах Франции этот шаг издателей "Галлимара", его книжные новинки 1964 года были встречены клеветническими выступлениями. Так, например, "Фигаро литерер" в декабре 1964 года напечатала статью "Гроздья окраины" критика Мишеля Мора о "Поднятой целине". В связи с тем, что некоторые зарубежные шолоховеды в беседах с нами настойчиво доказывали, что статья М. Мора является "взволнованным восхвалением романа Шолохова", мы позволили себе не согласиться с этим.

М. Мор действительно начинает статью со слов об "огромном авторитете Шолохова", о том, что он "классик, которого изучают в школах", что он и "большой политический деятель, депутат Верховного Совета СССР" и т. д. Критик "пленен поэзией и лирикой романа, опьянен воздухом и солнцем Дона", "восхищен сценами убийства (видимо, Хопрова. - К. П.) и бабьего бунта". И заканчивается статья лестными эпитетами в адрес Шолохова.

Все это так. Но, во-первых, по мнению М. Мора, оказывается, Шолохов "не джентльмен, а славянофил, партизан русской жизни (?), считающий западные идеи подозрительными". Со время поездки в США с*л якобы "высказал свое подчеркнутое, почти наглое, пренебрежение к американцам" (в чем это выразилось, критик не говорит). Во-первых, ссылаясь на слухи, М. Мор клевещет, что "Шолохов - шовинист, которого можно сравнить лишь с шовинистом Достоевским". Причем этот вымысел М. Мор повторяет трижды, пытаясь даже опереться на текст "Поднятой целины". Выглядит в статье это так: "Половцев-казак, а его помощник Лятьевский-поляк. Это законченный злодей-гад!" И вот - нелепый вывод: "Шолохов не любит поляков! Он любит только казаков... Из него так и прет шовинизм!" В-третьих, М. Мор в статье пытается противопоставить Шолохова народу, правительству, партии. Он пишет, что Шолохов "не очень близок к крестьянам", "не одобряет методы правительства", что его роман "полон двусмысленности", что в "Поднятой целине" он руководствовался правилом Флобера: "Будучи справедливым, я вас всех вываляю в грязи".

Можно добавить, что внимание М. Мора привлек лишь один персонаж - есаул Половцев. Все симпатии критика обращены к нему: "Даже есаул (наше сердце вздрагивает при этом слове!), есаул-контрреволюционер Половцев, пришедший в деревню, чтобы поднять мятеж (о котором мы очень плохо осведомлены, но нам говорят, что мятеж имел свое отношение - к Парижу, так как одним из его вдохновителей был знаменитый генерал Кутепов!), этот есаул изображен с нежностью, теплотой, человечным... и умирающим с достоинством"^*. Таким образом, сила реализма Шолохова, правда изображения характера классового врага - есаула понимается и трактуется М. Мором как... "жалость автора", как "двусмысленность, в методе писателя". Все эти домыслы настолько беспочвенны, что вряд ли надо их комментировать.

Несомненно, самыми правдивыми и сильными по глубине мысли и знанию "Поднятой целины" были статьи коммунистов - известного публициста и переводчика Жана Катала и критика Андрэ Вюрмсера. Выступали они часто, но я сошлюсь, лишь на две статьи.

В коммунистическом литературном еженедельнике "Леттр франсэз" (5-11 ноября 1964 г.) было напечатано "Предисловие к "Поднятой целине" Жана Катала (издание "Галлимар"), в котором читатель находит не только историю создав ния романа, но и литературно-критический анализ обеих книг. В творческой работе Шолохова Жан Катала придает исключительное значение тому факту, что автор "Поднятой целиных запечатлел персонажи, которые "действуют и думают так, как поступали и реагировали в то время миллионы его соотечественников", и поэтому роман приобретает ("ценность исторического документа". Отмечая принципиальность, правдивость и честность Шолохова перед современниками и историей, а также те трудности, которые ему приходилось преодолевать, Жан Катала пишет:

"Честность всегда восторжествует, а честность первой книги выражается в прозорливости, достичь которой историки смогли лишь десятки лет спустя!"

В связи с тем что в Европе, Азии и Америке буржуазная пресса и ее критики "сочли нужным трубить, что во второй книге романа Шолохов уже выдохся", Жан Катала задает вопрос: "А хорошо ли они ее читали?" И отвечает: "Что касается разницы между первой и второй книгами "Поднятой целины", то во второй перед нами открывается искусство более современное, законченное. По второй книге можно судить, в какой степени Шолохов стал более новым, в какой мере даже, можно сказать, и более современным... Прогресс заметен также и в стиле..."

Мы не имеем возможности рассказать подробнее о других интересных наблюдениях Жана Катала при анализе главных персонажей романа - от большевика Давыдова до есаула Половцева, от Нагульнова, Майданникова, Щукаря до Лушки и ее возлюбленного, кулацкого сына Тимофея, - скажем лишь, что во всем этом критик обнаружил глубокое знание русского языка (и донского говора), понимание русских характеров, остроты классовой борьбы и свою искреннюю влюбленность в "Поднятую целину".

В заключение Жан Катала пишет о том, что нет необходимости дополнительно изучить страну казаков 1930 года, чтобы иметь право назвать роман правдивым. "Эта правдивость чувствуется с первой страницы. Реальность, которую создает Шолохов, знает только один закон: гениальность своего создателя. Бесспорный шедевр социалистического реализма, "Поднятая целина" подтверждает, что для большого писателя реализм не имеет границ"^*.

Андрэ Вюрмсер является весьма активным пропагандистом творчества Шолохова во Франции. Он выступал по поводу всех произведений Шолохова, вышедших на французском языке. Не обошел он и перевода "Поднятой целины", сделанного Жаном Катала, о чем 6 января 1965 года в "Леттр франсэз" была напечатана его большая статья.

Детально анализируя роман (творческую историю, борьбу Шолохова за правду жизни), Андрэ Вюрмсер называет "Поднятую целину" "романом историческим". Обращаясь к французской молодежи, отмечая огромные жертвы, принесенные советским народом в борьбе за свое социалистическое будущее, он пишет: "Для нашего юношества наступление двадцатипятитысячников-большевиков (Давыдовых), которые, не имея никакого практического опыта и теоретических знаний в земледелии, все же возглавили колхозы, покажется столь же легендарным, как имя красного полководца революции Фрунзе (о нем в этой книге даже не упоминается), который был одним из тех, кто на фронтах гражданской войны ковал и будущие победы революции... Социализм в России победил. И это не было ни ложным шагом, ни справедливостью... И читатель "Поднятой целины" оценит величие идей, которые нес в массы большевистский авангард в 1930 году"^*.

Буржуазные критики в статьях о Шолохове обычно выступают против метода социалистического реализма, отвергают - его как "доктрину партии". Высказывания их весьма субъективны, тенденциозны и противоречивы.

Так, например, газета "Зет репюбликэн" в связи с выходом нового издания шолоховских романов писала в 1959 году: "Тихий Дон" по накалу чувств и напряжению страстей напоминает "Дьявола" и "Отца Сергия" Льва Толстого, а по исторической масштабности, охвату событий, детальной разработке характеров, богатству персонажей и реалистической насыщенности, конечно, ближе всего стоит к "Войне и миру". Но Шолохов, осыпанный почестями, вынужден был принести себя в жертву... социалистическому реализму"^*. А газета "Пари-Норманди", называя Шолохова "выдающимся мастером эпохи", заявляла, что "он никогда не придерживался метода социалистического реализма, чем особенно и оригинален"^**.

По-своему истолковывали буржуазные критики и путь Мелехова. Одни из них восхищались смелостью и объективностью в изображении мятущейся души героя, другие - выискивали здесь идейные колебания самого автора "Тихого Дона", третьи - сочиняли клевету о его противоречиях с Союзом писателей, партией и правительством.

Коммунистическое издательство "Ле эдитер франсе реюни" в 1949 году в предисловии к четвертому тому "Тихого Дона" отмечало, что роман "Тихий Дон" необычайно интересен именно "колебаниями Григория Мелехова между белыми и красными"^*, что это дает возможность глубже осмыслить противоречия эпохи и ошибки в борьбе с контрреволюцией.

^* (Cholokhov M. Sur le Don Paisible. Traduit du russe par L. Borie. Paris, "Les Editeurs Francais Reunis", 1949. L'introduction.)

Лучшим ответом на домыслы буржуазных критиков по этому поводу была серия статей Андрэ Стиля и Андрэ Вюрмсера в коммунистической прессе в 1959-1965 годах.

Андрэ Стиль высоко оценивает романы Шолохова, называет их произведениями новаторскими по стилю, типическим характерам и идейной направленности, в которых наиболее глубоко и правдиво отображены поворотные этапы в истории России. Развенчивая легенду об "идейных колебаниях" Шолохова, он пишет: "Шолохов изображает колебания (Григория Мелехова), но не является колеблющимся писателем. Это писатель из тех, что не колеблются! Во-первых, он смело и уверенно творит свое благое дело с колебаниями, сомнениями, неуверенностью и возвращением к былому своих героев, и, во-вторых, только это смелое, полное изображение всего богатства явлений жизни и гарантирует ему объективность без кавычек, истинную правдивость того, что он пишет, и это дает ему право па полную откровенность, с которой Шолохов утверждает истинную точку зрения и истинное направление вещей"^*.

...И еще раз я встретился с Жаном Катала, когда он только что вернулся из Парижа и был полон впечатлений от встреч со своими друзьями. Он подарил нам свой перевод "Они сражались за Родину" и на титульной странице написал:

"Выдающийся французский философ Гастон Башляр в 1960 году писал мне: "Я читал книгу "Они сражались за Родину" Шолохова с таким же упоением, как "Огонь" Барбюса в окопах войны 1914-1918 годов. Я читал ее, вспоминая пережитое, проклиная войны и радуясь тому, что есть на земле художники, говорящие людям всю правду до конца, как бы она ни была горька". И я присоединяюсь к этому слову о книге, переводя которую я часто испытывал такое волнение, что у меня спазмы перехватывали горло.

^* (Cholokhov M. Ils ont combattu pour la patrie. Trad. J. Cathala. Paris, "Julliard", 1960.)

- Вы, русские, крепко любите Шолохова, но все же полностью не можете себе представить, кем он является для всего человечества. У себя на Дону вы в своей повседневности привыкли к нему, как к земляку и соседу. Вы читаете его книги о революции, коллективизации, о войне с фашизмом, о своем пережитом. Все, что он пишет о вас, - вам известно с пеленок или на собственном опыте. А для нас, иностранцев, все это - откровение русской души, ее широты и щедрости... Нет такого народа, который не мог бы чему-нибудь научиться у другой нации. Что дает нам Шолохов? Он пробуждает скрытый в наших душах огонь, приобщая к великой доброте, великому милосердию и великой человечности русского народа. Он принадлежит к числу тех писателей, чье искусство помогает каждому стать более человечным.

XII

Присуждение М. А. Шолохову Нобелевской премии вызвало горячее одобрение на страницах многих газет Франции.

...Правая газета "Экспресс", которая в 1960 году писала, что "Шолохов у нас еще остается малоизвестным автором", "о что "без его книг нельзя претендовать па знание России", в октябре 1965 года заявила: "Тот, кого сегодня называют "русским Бальзаком", - сын неграмотной украинской крестьянки прислуживавшей в казачьей среде. В семнадцать лет он уехал в Москву, работал грузчиком, затем счетоводом. Шолохову было 21 год, когда вышла его первая книжка "Донские рассказы". Он и сейчас живет на берегу своего любимого Дона, в станице Вешенской, в местности, где когда-то дыбилась земля под копытами красной кавалерии, сражавшейся с белогвардейцами, где рождались и умирали герои "Тихого Дона"... Стиль Шолохова очень гибок, разнообразен. Речь его легка, описания природы образны и торжественны, он превосходно передает ритм батальных сцен, в его произведениях всегда чувствуется колорит местности. Он не страшится крепких словечек как в диалогах, так и в описаниях персонажей. Шолохов - великий продолжатель лучших традиций русского эпического романа"^*.

Другая крупная буржуазная газета-"Монд" в статье Бернарда Ферона отмечала, что "Тихий Дои" и "Поднятая целина" - это гигантские эпохальные фрески XX века". Называя Шолохова "настоящим писателем (певцом) русской земли", Бернард Ферон приветствует присуждение ему Нобелевской премии, так как он "давно стоит в ряду великих русских писателей"^*.

Французский академик Анри Труайа в этой же газете "Монд" писал: "Я бесконечно восхищаюсь Шолоховым. Это великий писатель, у которого есть признание к эпосу, к трагическому действию и лирическое чувство природы. Его книги полны (неистовой силы и поэзии. Я приветствую выбор Шведской академии"^*.

Нашлись, однако, и такие органы прессы, которые откликнулись па присуждение Шолохову Нобелевской премии злобными выпадами.

Реакционная "Комба" в статье некоего Габриэля Матцнева писала об "оскудении ума и утрате ненависти в сердцах членов Нобелевского комитета", возмущалась тем, что вопреки своей традиции (не присуждать литературной премии коммунистам!) шведы вдруг отдали ее писателю, который "не является идеальной кандидатурой, так как его "Тихий Дон" носит лишь местный характер"^*.

Но голос прогрессивной Франции перекрывал эти выпады реакции. В этом отношении заслуживает внимания интереснейшая статья французского публициста Жоржа Сориа (в журнале "Эроп"), который пишет, что Шведская академия, присудив Михаилу Шолохову Нобелевскую премию, исправила две свои ошибки. Первая из них - это длительное и упорное пренебрежение к русской литературе и ее светочам - Чехову, Толстому и Горькому. Вторая ошибка заключалась в пристрастном, несправедливом отношении к советской литературе, которое выразилось в присуждении Нобелевской премии эмигранту Бунину в 1933 году.

"Самое же главное, - пишет далее Жорж Сориа, - заключается в том, что справедливость восторжествовала и Шолохов официально увенчан Нобелевской премией за свою силу литератора, безукоризненную честность и за то, что он сумел, как признал Нобелевский комитет, "выразить историческую эпоху жизни советского народа..." И я спрашиваю всех легкомысленных хулителей социалистического реализма (кои думают и трубят, что эта концепция потерпела поражение), разве великолепный стиль Шолохова и его внушительная победа не являются сами по себе достаточно убедительными и блестящими, чтобы еще раз подчеркнуть силу этой концепции?!"^*.

Сюзанна Кампо по этому поводу писала нам: "Книги первого парижского издания "Тихого Дона" у меня (как и у всех парижан) были изъяты гестаповцами в 1940 году и сожжены. Сейчас шолоховский роман издания 1930 года в Париже невозможно найти. Но я счастлива, как и в 1930 году, когда переводила с Василием Сухомлиным этот шедевр, счастлива тем, что Нобелевская премия присуждена Шолохову! Из современных писателей Шолохов уже давным-давно первый достоин этого знака всемирной признательности..."^*.

16 октября 1965 года газета "Юманите" на первой странице поместила большой портрет Шолохова, статью "Судьба человека" Андрэ Вюрмсера, а также интересные интервью писателя Владимира Познера и переводчика Антуана Витеза.

"Если бы была мода на газетные шапки, то сегодня в аншлаге первой страницы надо бы напечатать крупно: "Наконец-то!" - пишет Андрэ Вюрмсер. - Это короткое восклицание сорвалось с уст каждого культурного человека, когда он узнал, что период остракизма и злобы - отвержения советской литературы - кончился. Это была слепота, вызванная политическими мотивами... Воистину - Нобелевская премия Шолохова - это победа духа мирного сосуществования, духа справедливости. И даже более того. Неоспоримо, что Шолохов - один из самых больших художников современности. В четырех томах "Тихого Дона" и двух книгах "Поднятой целины" он предстал как мастер эпических романов, а величие человеческого духа с не меньшей силой прозвучало в "Судьбе человека" и "Они сражались за Родину". Мастерство художника и честность, которые приветствовали в нем судьи, давшие Нобелевскую премию, оценены по достоинству".

Далее Андрэ Вюрмсер говорит о том, что подобно тому, как Гюго, Толстой, Бальзак, Горький передали свои эпохи на суд истории, "так и Шолохов не только осветил поворотную фазу жизни русского народа - его борьбу за свободу, - но и написал это страстно, и, что особенно выделяет и возвышает его книги, - так это любовь к людям, жажда справедливости, благороднейшие идеалы революции... И если Шолохов смотрит на мир ясным взглядом, то это потому, что он коммунист! Именно потому с таким запозданием пришла справедливость! И наша радость сейчас вызвана не только торжеством этого акта справедливости, но и тем, что увенчанное всемирной славой это наше правое дело, наше, господа! "Тихий Дон", "Поднятая целина", "Они сражались за Родину" - это великий маршрут поколений одного народа, - пишет в заключении Андрэ Вюрмсер. - Судьба Человека, миллионов людей? И наша также, озаренная хоть с одной стороны. Поэтому Нобелевская премия утверждает, наконец-то, и наши чаяния"^*.

Франция

I

II

III

IV

V

VI

VII

VIII

IX

X

XI

XII