1. Открытие Мира и Человека

Путь М. Шолохова в литературу - это необычайно сложный, как у всякого большого художника, процесс духовного обогащения личности, начатый еще в детские годы, когда особенно остры ощущения от восприятия Мира и Человека. Самобытность впечатлений, индивидуальность восприятия окружающей жизни формируют художника, виденное складывается в образы, характеры, которые писатель приносит с собой в литературу.

Жизнь народа в ее малейших деталях с детства вошла в сердце М. Шолохова, накладывала, по словам А. Серафимовича, "черту за чертой на облик мальчика, а потом юноши", впитывавшего "казачий язык, своеобразный, яркий, цветной, образный, неожиданный в своих оборотах, который так волшебно расцвел в его произведениях, где с такой неповторимой силой изображена вся казачья жизнь до самых затаенных уголков ее"^*.

^* (А. Серафимович. Собр. соч., т. Х. М., Гослитиздат, 1948, стр. 363.)

Шолохов познавал жизнь и через рассказы "бывалых людей". Он рылся в архивах, вчитывался в пожелтевшие газеты, вдумывался в свидетельства современников, сопоставлял их. Художественный "домысел" писателя опирался на большое знание жизни во множестве ее фактов и сфер, придающее романам Шолохова неповторимую свежесть, зримую реалистическую конкретность. Но в обстоятельных описаниях, почерпнутых из книг и документов, нет ни красок, ни психологических подробностей, ни того вещественно-пластичного восприятия мира, которое так важно для художника. Писатель как бы заново воссоздает в своем воображении мир народной жизни во всем богатстве его чувств, психологических движений и красок, пропуская жизненные события через призму собственного отношения к ним.

Автор "Тихого Дона" и "Поднятой целины" с детства жил жизнью своих героев, впитывая те повседневные детали быта и нравов, которые для окружающих людей стали ничем не примечательными буднями. Вместе с тем художника лепит время, кладет в его облик те неповторимые приметы, с которыми связаны и судьбы его героев. Шолохов сам говорил, что в "Тихом Доне" он запечатлел "те колоссальные сдвиги в быту, жизни и человеческой психологии, которые произошли в результате войны и революции"^*. "Поднятая целина" - книга о событиях коллективизации деревни. Рождение новой жизни в ней - неотделимо от роста активности масс, связано с большими переменами в сознании людей.

^* (М. Шолохов. Собр. соч., т. 8. М., Гослитиздат, 1960, стр. 103. В дальнейшем все ссылки на произведения Шолохова - в тексте: первая цифра - том, вторая - страница.)

Великая Октябрьская революция, потрясшая до основания весь строй старой жизни, стала определяющим фактором в формировании художника, временем его рождения. Детство на Дону, годы первой мировой войны в обстановке гимназической жизни Москвы, давшие новый запас впечатлений, остро пережитая кровавая схватка особенно ожесточенной на юге гражданской войны, непосредственное участие в необычайно сложной борьбе за становление советской власти в казачьих хуторах и станицах - все это не просто "долитературная биография" писателя, а жизнь, прожитая с героями будущих книг. Здесь истоки творчества, его жизненная основа, определившая путь Шолохова к "Донским рассказам", а от них к "Тихому Дону" и "Поднятой целине".

Тяга к литературе родилась из "распиравших" художника впечатлений, всего увиденного и пережитого вместе с народом. Время ждало своего художника, художник впитывал жизненные соки, драматические коллизии своего времени.

Шолохов родился (24 мая 1905 года) на Дону, "рос там, учился, формировался как человек и писатель, воспитывался как член нашей Коммунистической партии"^*. Его родина - большой степной хутор Кружилин Вёшенской станицы, б. Области Войска Донского (теперь - Ростовская область). На церковной площади, в самом центре хутора, - обычный крытый чаканом курень, в котором прошли годы раннего детства Михаила Шолохова.

^* (М. Шолохов. Речь перед избирателями. - "Правда", 1937, 1 декабря, № 330, стр. 4.)

Невдалеке от хутора бывшее панское имение Ясеновка. Там много лет жила в услужении мать писателя, Анастасия Даниловна Черникова, дочь крепостного крестьянина из Черниговщины. Отец ее и после реформы 1861 года работал на помещика, был обременен большой семьей и никогда не выходил из нужды. Анастасия Даниловна рано лишилась родителей, с двенадцати лет пошла "в люди" и до самого замужества служила горничной у старой вдовой помещицы^*.

^* (М. Шолохов. Автобиография. 10 марта 1934 г. Архив ИМЛИ, фонд М. А. Шолохова.)

Малограмотная^* самобытная женщина наделена была от природы острым умом, живой, образной речью, драгоценным даром творчества. Самое богатое, по словам А. Серафимовича, наследство - "наследство быть крупнейшим художником" - и подарила она своему сыну.

^* (Грамоте она выучилась в те годы, когда сын ее поступил в гимназию, чтобы без помощи мужа и соседей писать сыну и читать приходившие от него письма.)

Отец писателя, Александр Михайлович Шолохов, - выходец из Рязанской губернии. Еще подростком пришел из Зарайска дед писателя, поселился в Вёшенской и осел здесь, обзавелся большой семьей. Родители воспротивились любви Александра к простой крестьянке Анастасии Черниковой, выдали ее замуж за пожилого казака-атаманца. В знак протеста Александр Михайлович выделился из семьи отца и все-таки добился своего, женился на рано овдовевшей Анастасии Даниловне. С молодых лет ему пришлось работать по найму, разделяя участь всех "иногородних" на Дону. По казачьим законам он не имел права на собственный надел земли, поэтому сеял хлеб на арендованной казачьей земле, часто менял профессии и кочевал со всей семьей по донским хуторам и станицам, участвовал в торговых, коммерческих предприятиях хуторского масштаба, служил приказчиком, был управляющим на паровой мельнице, а в советское время - заведующим Каргинской заготовительной конторой Донпродкома.

Впечатления детства и юности оказали большое влияние на формирование Михаила Шолохова как писателя. Безграничные просторы донских степей, зеленеющие берега величавого Дона навсегда вошли в его сердце. Он впитывал в себя родной говор, задушевные казачьи песни. Озорные игры на пыльных, поросших травой улицах родного хутора с ровесниками-казачатами, росшими без присмотра занятых в поле родителей, дни, проведенные в степи и на рыбалке под палящим южным солнцем, покосы в займище, пахота, сев, уборка пшеницы, жизнь донских станиц и хуторов, быт казаков с их каждодневным трудом на земле и тяжкой военной службой - вот атмосфера, которая с детства окружала писателя, которой он дышал и в которой рос.

Значительная часть детства писателя прошла на хуторе Каргине (позже станица Каргинская)^*, куда семья Шолоховых переехала в 1910 году в связи с поступлением отца на службу к купцу Озерову, а потом в торговый дом Левочкина и Лиховидова. Невдалеке от пожарки и сейчас сохранился дом, где жили Шолоховы, на площади - школа, в которой учился писатель. Плотный мальчик со светло-русыми вихрами, с бронзовым от загара лицом, с ясными глазами, он выделялся среди друзей-сверстников смышленостью, острой наблюдательностью.

^* (Уроженец этой станицы Г. Я. Сивоволов собрал большой фактический материал о прошлом Каргинской, о судьбах многих ее людей и связанных со станицей юношеских годах М. А. Шолохова. Особый интерес представляет уходящая к середине XVIII века родословная писателя, а также его долитературная биография. К сожалению, весь этот ценный материал остается до сих пор неопубликованным.)

Есть у Шолохова рассказ "Нахаленок", а в нем портрет семилетнего Мишки-"нахаленка": "Мишка собой щуплый, волосы у него с весны были как лепестки цветущего подсолнечника, в июне солнце обожгло их жаром, взлохматило пегими вихрами; щеки, точно воробьиное яйцо, исконопатило веснушками, а нос от солнышка и постоянного купанья в пруду облупился, потрескался шелухой. Одним хорош колченогий Мишка - глазами. Из узеньких прорезей высматривают они, голубые и плутовские, похожие на нерастаявшие крупинки речного льда" (1, 125-126).

Для отца он - Минька, для матери - Минюшка, для деда - постреленыш, а для всех остальных - для соседок-пересудок, для ребятишек, для всей станицы - Мишка и "нахаленок". Родила его мать, не обвенчавшись с отцом, и "прозвище "нахаленок" язвой прилипло к Мишке" (1, 125).

Часто прибегал домой с невысохшими глазами, уязвленный этим обидным прозвищем, и мальчик Михаил Шолохов. Не раз, видимо, как и Мишке из рассказа "Нахаленок", приходилось ему скрываться от нанесенных ребятами обид в колючей заросли конопли, и не раз солнце, заглядывая в глаза, "сушило на щеках слезы и ласково, как маманька, целовало его в рыжую вихрастую маковку" (1, 128).

"...В 1912 г. отец мой, Шолохов, - сообщает писатель, - усыновил меня (до этого был он не венчан с матерью), и я стал числиться - "сыном мещанина"^*. За этими скупыми словами шолоховской автобиографии стоит детство писателя, не только его радости, но и горькие дни.

^* (М. Шолохов. Автобиография. В его кн. "Лазоревая степь". М., "Москов. т-во писателей", 1931, стр. 13.)

В семье Шолоховых не жалели средств для того, чтобы сын получил образование. Александр Михайлович был человеком от природы одаренным, хотя получил лишь самое низшее образование. Он любил книгу и много читал.

Рано приобщился к книге, потянулся к знаниям и Михаил. Уступая просьбам сына, родители начали учить его еще в дошкольном возрасте. В 1911 году он берет уроки у сельского учителя Тимофея Тимофеевича Мрыхина и за несколько месяцев овладевает письмом и счетом в пределах первого года обучения. "Мише тогда было около семи лет, - вспоминает об этих днях Т. Т. Мрыхин. - Родители его пригласили меня поработать с ним на дому - обучить грамоте, на что я охотно согласился. Он был хрупким, но очень живым и любознательным мальчиком... Работа с Мишей доставляла мне полное удовлетворение, так как я видел, что мой труд щедро вознаграждается прекрасными успехами моего прилежного ученика. За шесть-семь месяцев Миша прочно усвоил курс первого класса"^*.

^* (Т. Мрыхин. Из моих воспоминаний. "Донская правда", Вёшенская, 24 мая 1955, № 41, стр. 2.)

В 1912 году Михаил Шолохов поступает в Каргинское начальное училище, в класс, который вел Михаил Григорьевич Копылов, впоследствии изображенный в "Тихом Доне" под своей фамилией. Вскоре Шолохов тяжело заболевает воспалением глаз, и летом 1914 года отец отвозит его в глазную лечебницу в Москву, в ту самую снегиревскую больницу, в которую попадает и герой "Тихого Дона".

"Не окончив Каргинского училища, - рассказывал мне Шолохов, - поступил в подготовительный класс Московской гимназии Шелапутина. Была в свое время такая гимназия. Учился в Москве года два-три, а затем продолжал учение в Богучаровской гимназии. Несколько месяцев учился в 1918 году здесь, у себя в Вёшенской. Всего довелось окончить четыре класса гимназии".

В эти годы Шолохов с увлечением читает книги русских и зарубежных писателей-классиков. До поздней ночи засиживается он над страницами гоголевских "Вечеров на хуторе близ Диканьки", над рассказами Чехова, стихами Пушкина, Лермонтова, Тютчева, Некрасова. Особое впечатление произвели на него "Военные рассказы" Льва Толстого^*. Среди наук, преподававшихся в гимназии, наибольший интерес вызывают у него история и литература. Отдавая предпочтение занятиям по литературе, он и сам начинает пробовать свои силы в стихах и прозе, сочиняет эпиграммы, юмористические сценки, рассказы.

^* (П. Чукарин. Ученик Богучаровской гимназии. "Подъем". Воронеж, 1974, № 2, стр. 163.)

Перед самой революцией семья Шолоховых поселилась на хуторе Плешакове Еланской станицы, где отец писателя работал управляющим паровой мельницей. Михаил приезжал из Богучар на каникулы и все лето проводил у отца. В поездках по Дону автор этих строк встретился с Давидом Михайловичем Бабичевым, вошедшим в "Тихий Дон" под именем Давыдки-вальцовщика. Еще двенадцатилетним мальчонкой стал он работать на плешаковской мельнице. "Мельница была маленькая, деревянная, - рассказывал мне Давид Михайлович, - а хозяев много. С 1915 года заведующим стал отец Михаила - Александр Михайлович Шолохов. Семья их поселилась прямо на мельнице, в завозчицкой. Здесь и жили безвыездно до самого девятнадцатого года, потом к Воробьеву Степану Максимовичу в Рубежное уехали, а оттуда - в Картин. Мы с Мишкой по малости лет вместе по хутору проказили да на Дону рыбалили". Рассказал Д. М. Бабичев и о машинисте этой мельницы Иване Алексеевиче Сердинове, и о его помощнике Валентине, известном по "Тихому Дону" под прозвищем Валетка. Юный Шолохов хорошо знал этих людей, а Иван Алексеевич, вошедший в роман под фамилией Котлярова, оказал на будущего писателя большое влияние.

В это же время на плешаковской мельнице работал пленный чех Ота Гинц. Он вспоминает, что к себе на квартиру его приглашал работавший в Плешаках слесарем "образованный и передовой человек": "Наверно, это был слесарь, которому Шолохов дал в "Тихом Доне" имя Штокман"^*.

^* ("Literarni Noviny". Praha, 1955, 21 kveta, № 21, s. 9.)

Тут же в Плешаках впервые услышал я о семье Дроздовых, с которыми Шолоховы были дружны довольно крепко, одно время даже жили в одном доме с ними. Знал эту семью и Шолохов-гимназист, приезжавший сюда на каникулы уже не одно лето. На его глазах судьбы братьев Алексея и Павла Дроздовых представали во всем драматизме, особенно во время развернувшейся на Дону необычайно ожесточенной гражданской войны. Старожилы рассказывали, что в первых же боях при вступлении частей Красной Армии в хутора Еланской станицы погиб здесь старший брат Дроздовых Павел:

- Сложил голову почти так, как Петр Мелехов в "Тихом Доне"... Помните, еще в "Донских рассказах" Шолохов изображает братьев Крамсковых. Это он наших хуторян Дроздовых имел в виду... Писатель досконально знал эту семью, быт в ней, семейные отношения, связи с хутором. Жаль, что никого из родичей Дроздовых не осталось. Жила тут тетка ихняя, да и та к сыновьям подалась. Разве вот старик Кривошлыков расскажет. Хитреющий человек, повидал жизнь, много знает, но к нему еще под хорошую руку надо попасть...

Наступила Великая Октябрьская социалистическая революция, а за нею и гражданская война, особенно ожесточенная на юге России. "Я в это время, - пишет Шолохов, - учился в мужской гимназии в одном из уездных городов Воронежской губернии. В 1918 году, когда оккупационные немецкие войска подходили к этому городу, я прервал занятия и уехал домой. После этого продолжать учение не мог, так как Донская область стала ареной ожесточенной гражданской войны"^*.

^* (М. Шолохов. Автобиография. 10 марта 1934 г., ст. Вёшенская. Архив ИМЛИ, фонд М. А. Шолохова.)

Когда в июне 1918 года немецкая кавалерия вошла в тихий придонской уездный городок Богучары, Шолохов был уже у отца, на хуторе Плешакове, что против Еланской станицы. "В годы гражданской войны, - скупо пишет Шолохов, - был на Дону"^*. Жизнь окунает юношу в бурно кипевшие события, он становится свидетелем острой классовой борьбы на Дону.

^* (М. Шолохов. Автобиография. В его кн. "Лазоревая степь. Донские рассказы 1923-1925". М., "Москов. т-во писателей", 1931, стр. 13.)

С лета 1918 года юный Шолохов видел своими глазами торжество белоказаков на Верхнем Дону. Был он в самом начале 1919 года очевидцем вступления, как раз в районе хуторов Еланской станицы, частей Красной Армии, свидетелем вспыхнувшего ранней весной Вёшенского восстания, жил на хуторе Рубежном и наблюдал паническое отступление в конце мая повстанцев, переправу их через Дон у хуторов Базки и Громченок, был в прифронтовой полосе, когда в сентябре на левобережье Дона вновь вступили красные войска. Вскоре через придонские хутора и станицы прошла волна наступления белых казаков, а к концу года, разгромленные под Воронежем, белые армии бежали и с верховьев Дона. В эту трудную годину здесь, в Рубежном, свела судьба будущего писателя с Яковом Фоминым, уроженцем этого хутора, прославившимся вскоре своими бандитскими зверствами. "Мне пришлось жить с ним, - рассказывал мне Шолохов, - в одном хуторе, за Доном, около двух-трех месяцев. Часто вели мы горячие споры на политические темы..."

В 1920 году, во время окончательного установления советской власти на Дону, семья Шолоховых переселяется в станицу Каргинскую. Выходец из трудовой семьи, юный Шолохов с оружием в руках участвовал в становлении советской власти на Дону. В его груди, по словам А. Серафимовича, "вспыхнула жажда битвы за счастье трудящихся, замученных. Вот почему он еще юношей... бился с кулаками в продотрядах. Вот почему он участвовал в борьбе с бандами. Вот почему в своих произведениях стал на сторону революционной бедноты"^*.

^* (А. Серафимович. Собр. соч., т. Х. М., Гослитиздат, 1948, стр. 364.)

Смело, энергично и безраздельно отдается Шолохов новой жизни. Сначала он работает учителем по ликвидации неграмотности среди взрослых на хуторе Латышеве (эта работа проводилась с февраля 1920 года), с середины года - служащим (журналистом) Каргинского станичного Совета, потом "некоторое время - учителем в начальной школе"^*. С осени 1921 года Шолохов - станичный статистик в ст. Каргинской, а с января 1922 года - делопроизводитель заготконторы № 32. После окончания в Ростове курсов налоговых инспекторов Донпродкома (февраль - апрель) Шолохов назначается продовольственным инспектором станицы Букановской^**.

^* (М. Шолохов. Автобиография. 17 марта 1948 г., ст. Вёшенская. Отдел рукописей ГБЛ, ф. 198, ед. хр. 30.)

^** (Эти сведения впервые уточнил по материалам Ростовского облархива (ГАРО) и его филиала в г. Шахты (ГАРОШ) А. Палшков. См. его статью "Молодой Шолохов (по новым материалам)". "Дон", 1964, № 8, стр. 160-171.)

Особенно большую роль в борьбе за хлеб играла молодежь. В станице выходила ежедневная рукописная газета "Новый мир", читались доклады для населения о советском строительстве, ставились спектакли. Когда в Каргинскую пришел и расположился на мельничном подворье продовольственный отряд, Шолохов добровольцем вступил в него.

Целыми днями ударные продгруппы колесили по хуторам - добывали хлеб. Ходил по дворам, составлял списки, проводил собрания, агитировал и Шолохов. А вечерами ставили спектакли в станичном клубе. И ни один из них также не проходил без Шолохова. Очевидцы вспоминают: желающих попасть на спектакль, в котором он участвовал, было так много, что клуб не мог вместить всех. Казаки, проникшие в зал, громко аплодировали, неоднократно вызывали его на сцену.

"Еще в тяжелые дни 20-го года, - рассказывает одностаничник Шолохова, - появление "Мишки Шолохова" на каргинской сцене вызывало бурю аплодисментов и хохот станичной аудитории. Недаром перед тем, как ставить спектакли, публика спрашивала: "А Мишка Шолохов будет играть? Без Мишки дело не пойдет, не так интересно будет"^*.

^* ("Молот". Ростов н/Д, 14 октября 1928 г., № 2164, стр. 5.)

Драматический кружок, руководимый первым учителем Шолохова - Тимофеем Тимофеевичем Мрыхиным, давал спектакли не только в станичном клубе, но и в соседних хуторах и станицах - в Боковской, Грушевском, Лиховидовском, Вислогузовском, Латышах. Ставили А. Н. Островского ("Бедность не порок", "Не в свои сани не садись", "Свои люди - сочтемся"), А. П. Чехова ("Медведь", "Предложение", "Юбилей").

Почти ежедневная постановка пьес требовала напряженной работы всего коллектива. Шолохов был неутомим, полон юношеского задора, желания заставить людей радоваться жизни вместе с ним. Комические роли лучше всего удавались ему. Руководитель постановок Т. Т. Мрыхин волновался за кулисами всякий раз, когда Шолохов выходил на сцену. Неистощимый в своих мальчишеских выходках, он нередко обострял комическую ситуацию, присочинял от себя, но делал это остроумно и вызывал всеобщее одобрение и громкий смех зрителей.

Репертуар для постановок постепенно иссякал, пьес не хватало, хотелось к тому же приблизить содержание постановок к современности, ответить на те вопросы, которые остро волновали зрителей-казаков. И у Шолохова родилось желание сегодня же поделиться своими впечатлениями о жизни, бурлившей вокруг него.

Однажды как-то, рассказывает Т. Т. Мрыхин, Шолохов принес ему рукопись пьесы из современной жизни. Собрались вечером в горнице одного из кружковцев, с интересом прочитали и тут же начали репетировать. С тех пор Шолохов нередко приносил новые пьесы, аккуратно переписанные его рукою, но авторство свое скрывал. Одна из них ("Генерал Победоносцев") воспроизводила эпизод из гражданской войны на Дону - трусливое бегство белых отрядов и торжество красных воинов. Другая называлась "Необыкновенный день". В центре этой небольшой комедийной пьески стоял образ современного Митрофанушки, роль которого, как вспоминают очевидцы, "уморительно" играл сам автор. Участнице этих спектаклей М. М. Лимаревой запомнилась еще одна пьеса Шолохова, "отображающая жизнь казаков в дни гражданской войны"^*.

^* ("Молот", Ростов н/Д, 25 января 1946 г., № 19, стр. 2.)

Участники постановок долгое время и не подозревали, что юный драматург черпает материал из жизни, что герои его пьес "взяты из станичной действительности"^*. Шолохов в это время охотно общался со старыми казаками, бывал на сходках, ко всему внимательно приглядывался, прислушивался, запоминал и "после мог с точностью передать виденное или слышанное"^**.

^* ("Молот", Ростов н/Д, 14 октября 1928 г., № 2164, стр. 5.)

^** ("Молот", Ростов н/Д, 25 января 1946 г., № 19, стр. 2.)

Из окружающей жизни Шолохов черпал богатый материал, шел по ее "горячим следам". Современность определила тематику даже юношеских его опытов. Шолохов в это время много и жадно читал Пушкина, Гоголя, Толстого, Чехова, перед ним открывался иной мир. Созданные великими художниками образы не только волновали его, но и рождали мечту о творчестве. Хотелось рассказать с такой же силой правды и о той новой жизни, которая рождалась на его глазах, свидетелем и активным строителем которой был и он сам. Но у юноши Шолохова не было еще ни достаточно прочных знаний для этого, ни времени, чтобы отдаться литературной работе.

Поздней осенью 1920 года в верховых станицах Дона появились небольшие вооруженные банды. Классовые враги, используя тяжелое хозяйственное положение, создавшееся в стране после окончания гражданской войны, начали разжигать недовольство зажиточных казаков продразверсткой, оживилась деятельность контрреволюционных элементов, возникали мятежи.

Вспыхнул мятеж и неподалеку от Каргинской, активное участие в котором принял белогвардейский офицер Платон Рябчиков. О его судьбе Прохор Зыков, придвинувшись ближе к только что возвратившемуся на родной хутор Григорию Мелехову, сообщит почти шепотом: "Платона Рябчикова с месяц назад расстреляли" (5, 363).

В конце сентября 1920 года в пределы округа вступила многотысячная банда Махно. Однажды ночью эти банды заняли станицу Каргинскую и разграбили ее. Был зверски зарублен продкомиссар Каргинской волости, коммунистам и комсомольцам пришлось несколько дней скрываться в зарослях камыша по Чиру. Во время боя под хутором Коньковом бандиты взяли в плен Шолохова. Допрашивал его сам Нестор Махно, пригрозив юноше виселицей в случае новой встречи.

К этим событиям Шолохов вернется вскоре, создавая первую свою повесть "Путь-дороженька" (1925). Ее герой комсомолец Петька Кремнев окажется в ситуации, пережитой несколько лет назад самим писателем.

Тяжелым, засушливым и голодным оказался на Дону, как и в Поволжье, 1921 год. Одна за другой возникали в округе и зверствовали местные банды Федора Мелихова, Кондратьева, Макарова, прорывались из соседней Воронежской губернии бандитские отряды Маслакова, Курочкина, Колесникова... Особенно долго и жестоко зверствовала банда Якова Фомина, не раз занимавшая и станицу Каргинскую и грабившая заготконтору № 32. Шолохов в это время плечом к плечу с коммунистами и комсомольцами боролся с бандами, "служил и мыкался по Донской земле" до тех пор, пока эти банды не были полностью разгромлены.

По хуторам шла молотьба. Жаркие были дни для продработников. В это время и налетела на станицу банда Фомина. Продработники, занятые своим делом, рассыпались по хуторам, каждый час им грозила опасность. "Мы в это время, - рассказывал А. Я. Сивоволов, - были в Нижне-Яблоновском. Нас успели предупредить о налете банды, удалось уйти балкой на Верхне-Яблоновский. Доезжаем уже до хутора Топкая балка, а оттуда на двуколке выскакивает Михаил Шолохов. Оказывается, банда и на этот хутор налетела. Едва удалось нам на этот раз унести свои головы".

С этой бандой еще не раз доводилось сталкиваться Шолохову. "...И банды гонялись за нами, - скупо вспоминает писатель об этом времени. - Все шло как положено. Приходилось бывать в разных переплетах, но за нынешними днями все это забывается"^*.

^* (М. Шолохов. Автобиография. В его кн. "Лазоревая степь. Донские рассказы 1923-1925". М., "Москов. т-во писателей", 1931, стр. 13.)

Шолохов был не только современником, но и активным участником народной борьбы за советскую власть. В борьбе рождалось зрелое отношение к жизни, закалялся характер, накапливались так важные для художника зрительные впечатления, крепло желание самому взяться за перо и нарисовать увиденное.

Банды на Верхнем Дону вскоре были полностью уничтожены. У Шолохова появилась возможность следовать своему призванию. В октябре 1922 года он приезжает в Москву с намерением продолжить учебу. Но поступить на рабфак, как он хотел, не удается. Тогда молодой человек в солдатской шинели, в серой казацкой папахе появляется на Малой Бронной, на бирже труда, и на вопрос о профессии гордо отвечает: "Продовольственный комиссар". Другой специальности у него не было. Усиленно занимаясь самообразованием, пришлось работать грузчиком, мостить мостовые в артели каменщиков, служить счетоводом на Красной Пресне, жить "на скудные средства, добытые временным трудом чернорабочего"^*.

^* (М. Шолохов. Автобиография. 10 марта 1934 г., ст Вёшенская Архив ИМЛИ, фонд М. А. Шолохова.)

А за плечами уже была суровая школа гражданской войны, борьбы за советскую власть на Дону. В это время и появляется, как вспоминал позже Шолохов, "настоящая тяга к литературной работе".