Глава восьмая. Два месяца в Вешках

Навсегда в моей благодарной памяти сохранится воспоминание о счастливой осени 1973 года, когда я два месяца гостил у М. А. Шолохова в станице Вёшенской.

"Приезжай только в октябре, в сентябре я буду в Югославии",- сообщил Михаил Александрович.

В конце сентября я позвонил в Москву, дочери писателя Марии Михайловне. Спрашиваю:

- Где теперь отец - дома или за границей?

- В Кремлевской больнице,- огорчил меня ответ.- у него двухстороннее воспаление легких. Поездка в Югославию не состоялась. Еще недельку-полторы отцу придется побыть в Кремлевке.

Посетить писателя в больнице мне не удалось, и, передав ему через дочь пожелание поскорее выздороветь, я решил съездить в Киев. Через неделю оттуда снова звоню по телефону в Москву.

- Отец уже в Вешенской и там ждет вас,- сообщает Мария Михайловна.

Через два дня и я прибываю в донскую станицу. Михаил Александрович и Мария Петровна, как и всегда, встречают очень приветливо. После дружеских объятий - взаимные расспросы о жизни, об урожае, об общих знакомых и близких людях.

Первое впечатление; нездоровье заметно отразилось на Михаиле Александровиче, внешне он кажется слабее, чем был в прошлом году, но дух у него прежний, держится очень бодро, часто и весело шутит, много читает: книги, журналы, газеты - центральные, областные, районную и, вдобавок к ним, бесчисленные письма от читателей. Последние известия по радио и телевизору писатель слушает и смотрит с охотой. Нравятся ему и хорошие концерты, музыка и песни - народные и классические. А ультрасовременная оглушающая джазовая вакханалия, многие бездарные эстрадные песенки, убогие и по музыкальности и по содержанию, мне кажется, писателю, как и большинству пожилых людей, не по душе.

После завтрака Михаил Александрович, просматривая свежую почту, вслух прочел письмо Николая Давыдова, рабочего Ленинградского завода имени Кирова. Он поздравляет писателя с пятидесятилетием литературной деятельности и восхищается "Поднятой целиной". Магаданские комсомольцы, жених и невеста, приглашают Шолохова приехать на их свадьбу.

- Далековато,- веселые искринки вспыхивают в глазах Михаила Александровича.- Широка страна родная, везде не побываешь.

Потом - письмо от рабочего Волжского автозавода, из Тольятти. "Жена и я,- пишет он,- давно уже хотим пригласить вас в гости, но квартирные условия не позволяли. Недавно мы получили новую квартиру и теперь милости просим к нам.

У нас есть маленькая дочка Оля - один год и три месяца. Она в журнале увидела портрет Михаила Александровича и говорит: "Деда, деда,- научилась распознавать..."

- Не "деда", а уже "прадеда",- шутливо поправила Мария Петровна.

Писем - масса. Тут и деловые - по самым разнообразным вопросам - к члену ЦК КПСС, к депутату Верховного Совета СССР, к академику, к секретарю Союза писателей. Множество поздравлений с близким праздником Октябрьской революции, с литературным юбилеем.

Среди других писем - одно от московского литератора Н. П. Смирнова. Он прислал и газету "Голос Родины", в которой опубликованы его воспоминания о встрече с М. А. Шолоховым, оказавшем ему помощь в трудную пору. В пространном письме говорится: "Как ваш давний и признательный читатель, я расцениваю "Они сражались за Родину" очень высоко, наряду с вашими лучшими произведениями. Но что касается Бунина - несогласен с вами коренным образом (а я занимаюсь творчеством Бунина с 1912 года, то есть с четырнадцатилетнего возраста)..."

- Смирнов дискутирует о Бунине,- пожал плечами Михаил Александрович, видимо, не придавая этому важного значения.

Меня слова Смирнова удивили - я хорошо знал мнение Шолохова о Бунине и не раз слышал его высказывание об этом замечательном писателе. Как-то он говорил: "Бунин. Его рассказы в "Темной аллее" - огромный взлет!"

Хорошо сохранился в памяти и такой случай. В дружеской компании, тоже в Вешках, Шолохов продекламировал песню Бунина "Я простая девка на баштане". После слов:

 Выйду к морю, брошу перстень в воду
 И косою черной удавлюсь...

Михаил Александрович взволнованно воскликнул:

- Это потрясающе!

Приходилось слышать и такие отзывы: "Замечательный писатель, но произведения его неровные, наряду с отличными вещами встречаются и серенькие".

...В то время я переписывал книги в библиотеке Михаила Александровича. Подвернулся томик И. А. Бунина, в нем "Жизнь Арсеньева" и рассказы из цикла "В темной аллее".

Показывая книгу Михаилу Александровичу, я выразил свое восхищение писателем.

Михаил Александрович утвердительно кивнул головой.

В это время подошел сын писателя Михаил Михайлович, только что читавший в "Литературном наследстве" воспоминания о Бунине.

- Какой он странный человек, Бунин! Кичится своим дворянством...

Вспомнились воспоминания В. В. Вересаева:

"Поразительно в Бунине было то, что мне приходилось наблюдать и у некоторых других художников...

Он был очарователен с высшими, по-товарищески мил с равными, надменен и резок с низшими, начинающими писателями, обращавшимися к нему за советом. Выскакивали от него, как из бани,- такие уничтожающие, раскатывающие отзывы давал он им. В этом отношении он был полной противоположностью Горькому или Короленко, которые относились к начинающим писателям с самым бережным вниманием. Кажется, нет ни одного писателя, которого бы ввел в литературу Бунин... Был капризен и привередлив, как истерическая красавица..." (В. В. Вересаев. Собрание сочинений в 5 томах. М., 1961, т. 5, с. 449).

Да, Бунин был ершист,- закончил разговор Михаил Александрович.

В библиотеке Шолохова книг довоенного издания осталось очень мало. На глаза мне попалась одна из них -"Как закалялась сталь" Николая Островского, выпущенная в 1935 году издательством "Молодая гвардия". На ней дарственная надпись: "Товарищу Мише Шолохову, моему любимому писателю. Крепко жму руку и желаю большой удачи в работе над четвертой книгой "Тихого Дона".

Искренно хочу победы. Пусть вырастут и завладеют нашими сердцами казаки-большевики. Развенчайте, лишите романтики тех, своих героев, кто залил кровью рабочих степи Тихого Дона.

С коммунистическим приветом Н. Островский. Сочи, ноябрь, 1935 г.".

К книге было приложено очень теплое письмо Н. Островского. Эту книгу я внес в каталог библиотеки Михаила Александровича № 555.

...На следующее утро в половине пятого я уже застал хозяев в столовой за утренним кофе.

Михаил Александрович почему-то не шутит. Может, сказывается погода: пасмурно, сильный юго-западный ветер, пахнет дождем. Радио сообщает, что в Якутии и в Магадане морозы доходят до 48 градусов.

- Это я понимаю, не то что у нас - слякоть, все раскисло,- оживился писатель.

Несколько позже, за завтраком речь зашла о золотой свадьбе: через полтора месяца исполнялось пятьдесят лет, как Михаил Александрович и Мария Петровна поженились. Супруга писателя возражает против ее проведения, а Михаил Александрович как будто и согласен с ее доводами, но с некоторыми оговорками,- можно было понять, что золотая свадьба будет.

Я поддерживаю Марию Петровну. Пожилая казачка Анна Антоновна в духе, свойственном дому Шолоховых, шутит:

- А вдруг жених на свадьбе уснет? Тогда что?

Михаил Александрович в ответ благодушно улыбается. Он постепенно оживляется, но заметно, что недавняя болезнь еще сказывается, хотя писатель и не хочет показывать этого.

Врач Владимир Трофимович по этому поводу как-то высказался: "Какой парадокс: Михаил Александрович болен, но отрицает это, а некоторые здоровы, но заявляют, что они больны".

Ранним вечером, после прогулки смотрели фильм о животных. Показывают, как собаки - сенбернары помогали спасать погибающих в снежных обвалах людей. Кусочек французского фильма: собаки отыскали заживо погребенного под снежной лавиной человека. Потом на экране появляется памятник, поставленный легендарному сенбернару Барри, который в Швейцарских Альпах спас от белой смерти сорок человек. Затем на экране мужчина, лишившийся зрения в Отечественную войну. Его всюду водит собака.

Михаил Александрович, взволнованный, поднялся и молча закурил. Он очень любит собак и многие годы держит их.

Потом на экране телевизора -"Огни цирка". Очень интересно: гимнасты, эквилибристы, танцующие лошади. Артисты великолепно владеют своим телом.

- А мы так не сможем, Нюра?- шутливо обратился писатель к семидесятилетней Анне Антоновне.

Антоновна только вздохнула.

Обычно после завтрака или после обеда Михаил Александрович читает свежие газеты, наиболее интересное - вслух. Сегодня внимание писателя привлек напечатанный в "Правде" фельетон И. Шатуновского "Про белого бычка". В нем рассказывается о случаях стяжательства и хищений, совершаемых проходимцами разных рангов. Один из них - начальник управления производственных предприятий социального обеспечения Азербайджана. Он имеет четырехкомнатную и двухкомнатную квартиры, а вдобавок к ним - прекрасную дачу с большим приусадебным участком, где обильно плодоносят сотни фруктовых деревьев. Из 416 автомашин, предназначенных для инвалидов, более половины - 226 пустил "налево". У него обнаружено много золота, платины и других драгоценностей.

- Ровно тридцать два килограмма 247,74 грамма,- возмущенно подчеркнул Шолохов.

"Недавно он получил 15 лет лишения свободы в колонии со строгим режимом",- в конце сообщил фельетонист.

- Недостаточное наказание!- хмурится писатель,- таких надо уничтожать, иначе мы никогда не избавимся от подобных мерзавцев,

Артисту Цареву исполнилось восемьдесят лет. Его юбилею посвящена сегодняшняя телевизионная передача. Шолоховы хорошо знают юбиляра, высоко ценят его выдающееся мастерство и с большим интересом слушали концерт.

Артист декламировал стихи Пушкина:

 Я вас любил; любовь еще, быть может,
 В душе моей угасла не совсем;
 Но пусть она вас больше не тревожит,
 Я не хочу печалить вас ничем.
 Я вас любил безмолвно, безнадежно,
 То робостью, то ревностью томим;
 Я вас любил так искренне, так нежно.
 Как дай вам бог любимой быть другим. 

- Эх, Царев, Царев!., восхищенно воскликнул Михаил Александрович.

В Вёшки идут и идут письма. Разные письма.

...Члены "литетературно-творческого кружка" восьмилетней школы села Середняки Гадячского района на Полтавщине сообщают о своей учебе, о начальных литературных успехах кружковцев и, желая писателю всего доброго, обещают учиться лучше. Вместе с письмом кружковцы прислали сборник произведений Шолохова: "Наука ненависти", "Они сражались за Родину", "Судьба человека".

В тот же день получено письмо от чехословацких пионеров: "Многоуважаемый и дорогой товарищ Шолохов!

Мы вас очень поздравляем с месячником Чехословацкой дружбы и желаем Вам от души очень много здоровья и успехов в жизни. Ваши прекрасные книги нас очень радуют. Мы читаем их дома и в школе.

Еще раз поздравляем и желаем Вам успехов в литературе и счастья в жизни.

С сердечным приветом пионеры Основной девятилетней школы при здравнике в Новом Ичине Цыронова Ольга, Мирек Корчим и другие".

Среди писем из стран Народной Демократии - одно из Польши, от молодой учительницы Иоланты Линден, из Познани. Она изучает русский язык и старается на нем выразить свое глубокое уважение к Шолохову и высокое восхищение его творчеством:

"Считаю Вас величайшим писателем нашего времени. "Тихий Дон", "Поднятую целину", "Судьбу человека" я читала несколько раз не отрываясь...

Спасибо Вам, дорогой писатель, за портреты замечательных русских людей, за прекрасное описание русской чудесной природы. Читательница из Польши",

Адрес па конверте написан коротко и своеобразно: "Станица Вешенская, на берегу Дона".

Подобные дружеские письма из стран Народной демократии очень часты. Они приходят из Болгарии, Германской Демократической Республики и других социалистических стран.

В книгах Шолохова зарубежных читателей восхищает высокое литературное мастерство, знание жизни, по ним они учатся, как надо строить новую жизнь на селе.

...Многие читатели интересуются, какой стол у Шолоховых, что они едят. Я этому вопросу уделял мало внимания, обычно скоро забывал, что вчера было на обед или позавчера на ужин. Помню только, что на обед часто бывают борщ, отварная говядина или баранина, или жаркое - утка. Нередко - рыба: судак, лещ, карась. За месяц два раза была стерляжья уха, которую хозяин очень любит.

- Такой нигде больше нет!-с шутливой гордостью заявляет он.

И правда - уха прямо чудо: янтарно-золотистая, прозрачная и такая вкусная.

Нередко бывали вареники, обычно с творогом и сметаной. Это говорило о любезности хозяйки, которая знает, что я очень люблю их, хотя из Шолоховых никто ими не увлекается.

Вино у Шолоховых бывает очень редко - обычно когда есть гости. В моем дневнике от 20 октября записано: "Сегодня к обеду пришли гости - сестра хозяйки Лидия Петровна с мужем Константином Николаевичем, врачом-пенсионером, и вторая сестра Анна Петровна. На закуску подавались вареный картофель "в мундирах", селедка. Потом борщ, компот. Выпили по две небольших рюмки водки, все вместе около полулитра. Это обычная норма в подобных случаях и нарушается она крайне редко. К таким деликатесам, как вареные раки, бывает пиво - тоже в скромных пределах: стакан - два на человека. В общем, в отношении напитков все время соблюдается довольно строгий режим. Равняясь на хозяина, скромничают и гости, часто отказываясь от предложенной им третьей или четвертой рюмки. Нарушений такого режима с напитками за последние десять лет мне видеть не приходилось. И говорю я об этом только потому, что иногда приходится слышать от некоторых любителей всяких выдумок прямо противоположные сообщения.

Нередко читатели присылают Михаилу Александровичу книжные новинки других авторов. Один из таких подарков пришел из села Михайловки Днепропетровской области от учителя М. П. Дяченко - прекрасно изданый сборник песен и стихотворений на украинском языке "Наводни перлыны" (Народные жемчужины).

Просматривая книгу, писатель обратил внимание на одну шутливую песенку.

- Твое родное,- подал он мне развернутой сборник,- читай.

Я прочел:

 А до мене Якив прыходыв,
 Коробочку ракив приносив
 А я тии ракы забрала,
 А Якова в хаты прогнала. 

- Какая лукавая,- притворно вздохнул Михаил Александрович.- Впрочем, нечего удивляться - женщины на все способны. Правда, Мария Петровна?

- Ох... А вы, мужчины, разве лучше?- улыбнулась та.

Незнакомый Шолохову профессор Чернов из Кишинева,

который, по его сообщению, когда-то работал невдалеке от Вешенской, прислал книгу немецкого генерала Миттерана "Танковые сражения 1939-1945 годов".

- Когда-то она попадала мне в руки,- сказал Шолохов.- Просмотрел я ее вскользь. А теперь вижу - книга довольно любопытна. Автор о многом судит предвзято, но информацию дает интересную, в частности, о Роммеле. Это известный гитлеровский генерал, он неплохо воевал с англичанами в Африке. Ты читал о нем?

- О Роммеле кое-что читал, а этой книги нет.

- Тогда прочти. Он высоко оценивает русского солдата. Правда, уж слишком расхваливает немецкий генералитет... В ходе войны и у нас из более молодых выросли такие выдающиеся полководцы, как Жуков, Василевский, Конев, Рокоссовский и ряд других. Под их командованием и были разгромлены фашистские армии, которыми командовали восхваляемые Миттераном немецкие генералы и фельдмаршалы. Советский генералитет убедительно доказал свое превосходство... Миттеран этого признать не хочет.

- К сожалению,- с грустью продолжал Михаил Александрович,- многие славные наши военачальники уже ушли из жизни. Из командующих фронтами, воевавших под Сталинградом, уже нет Еременко, Рокоссовского, Ватутина, Конева. Не стало Тюленева, Воронова...

- А правда ли, что один из молодых, маршал Тухачевский, был очень талантлив?

- О да. Сам Ленин его ценил. Даже такой лютый наш враг Пилсудский, как передают, говорил, что за одного Тухачевского он отдал бы всех своих маршалов.

Шолохов всегда с глубоким уважением и любовью отзывается о доблестных советских воинах и славных военачальниках.

Как-то я присутствовал при разговоре по телефону Михаила Александровича с маршалом Г. К. Жуковым. Писатель пригласил маршала приехать в Вешенскую.

- Недельки две поживете, отдохнете, посмотрите, как на Дону теперь живут.

Г. К. Жуков с благодарностью принял приглашение и обещал навестить Шолоховых в Вёшках в ближайшее время - сразу же, как только его жена, врач по специальности, получит отпуск. К сожалению, маршал вскоре серьезно заболел и поездка на Дон не состоялась. И когда осенью 1973 года до Шолоховых дошла весть о смерти супруги маршала Галины Александровны, это очень опечалило писателя.

- Бедный старик. Он и до этого был очень слаб, а теперь еще такой удар. Мы с Георгием Константиновичем в одно время лежали в Кремлевской больнице. Сам он не мог ходить, жена или медсестра водили его под руку...

В 1973 году хлеборобы Дона вырастили небывалый урожай. "Самый высокий за всю историю",- восхищался писатель. Частые дожди летом и в начале осени затрудняли уборку хлебов, тормозили вывозку зерна на элеваторы, особенно в северных районах области, в том числе и в Вешенском. Однако труженики полей, преодолевая все помехи, засыпали в государственные закрома более 315 миллионов пудов хлеба - количество небывалое до этого.

А ненастье затянулась. Часть посевов подсолнечника и кукурузы оставалась на корню. Некоторое количество зерна повышенной влажности колхозы и совхозы никак не могли сдать заготовителям: сушильное хозяйство на элеваторах было не в состоянии своевременно принять и подработать все зерно повышенной влажности, а в самих совхозах и колхозах зерносушилок не было. Из-за непогоды тормозилась и вспашка зяби.

Все это крайне тревожило Шолохова. Не совсем еще окрепший после болезни, он все же ездил на поля, если хоть на полдня прекращались осадки.

- Ну что, агроном, поедем?- обычно приглашал он меня.

- С большим удовольствием!

В одну из таких поездок писатель побывал на полях Вешенского и Боковского районов, останавливаясь у встречавшихся по пути участков неубранного подсолнечника и кукурузы. Дороги, связывающие отделения совхозов с центральными усадьбами хозяйств и с шоссейной магистралью Вешенская-Миллерово, залиты водой, размолоты колесами автомашин и тракторов. Шолоховский вездеход ГАЗ-69, машина высокой проходимости, которую вел опытный шофер, несколько раз застревала. Ни одной автомашины, ни одного работающего трактора мы в степи не видели. Только на дороге с твердым покрытием, связывающей Вешенскую с Миллеровым, наблюдалось оживленное движение.

- Да, техникой богаты мы, и урожаи научились выращивать, а вот с уборкой в дождливые годы управляемся с трудом,- говорил Михаил Александрович по пути домой.- Хороших дорог и зерносушилок - вот чего нам сегодня не хватает.

Остановившись у плантации буйного, двухметровой высоты подсолнечника, писатель удивленно разводил руками.

- Зачем эти толстые, длинные стебли, так затрудняющие уборку урожая? Селекционерам надо над этим подумать.

На следующий день Шолохов, беседуя с секретарем райкома партии, уточнил: хозяйствам Вешенского района еще осталось пахать под яровые 15 тысяч гектаров, на корню все еще стоят 2 тысячи гектаров подсолнечника. Несколько тысяч центнеров зерна ждут вывозки на элеватор.

Лишь 19 ноября к вечеру похолодало и начало подмораживать, что всех очень обрадовало. Ночью Михаил Александрович позвонил секретарю райкома.

- Ну что, Николай Александрович, как будто дождались перемены погоды? Можно будет и зябь пахать и подсолнух убирать. Все готово, говоришь? Ну, и хорошо. Завтра - в поле.

А в начале декабря радио сообщило о награждении многих тружеников земли. Среди них - немало ростовских земледельцев.

- Приятная весть!- обрадовался Шолохов.- Они заслужили. Надо поздравить их.

Кончаем обедать.

- Ну, а теперь можно и на боковую,- предлагает Михаил Александрович.- Отдохнем с часок.

- Что, "Дерсу Узала" читать?- улыбнулась супруга писателя.

Он промолчал.

- "Дерсу Узала"?- переспросил я.

- Да. Он часто после обеда берет книги Арсеньева.

- Арсеньева или Пржевальского,- поправляет Михаил Александрович.- "Путешествие в Уссурийском крае" - чудесная книга!

- Он столько раз читал ее, что, вероятно, каждое слово помнит,- Мария Петровна подходит к библиотеке.

- Я тоже раз пять-шесть перечитывал эти книги.

- Мало!-убежденно заявил писатель.- Я Пржевальского перечитал раз двенадцать.

- Один зоотехник пишет из Воронежа, что он несколько раз перечитал "Тихий Дон" и еще будет читать. Это - в сегодняшней почте,- сообщил я.

- Ну и чудак!- рассмеялся Шолохов.- Перечитывать надо Арсеньева, Пржевальского, Пришвина, тех, кто пишет о природе.

- А я вот печатала "Тихий Дон" по главам, и тогда в спешке не все доходило. Теперь перечитываешь - и многое лучше познаешь,- поделилась Мария Петровна,- так что перечитывать книги полезно.

Зашел разговор о Бальзаке. Я спросил писателя, нет ли у него книги Бальзака о Екатерине Медичи, которую мне давно хочется прочесть, но никак не могу достать.

- А ты любишь Бальзака?

- Что именно?

- Все.

- Нет. На мой взгляд, у него много интересного. Но некоторые произведения слишком растянуты, читаются неохотно.

Вероятно, это одна из причин того, что Лев Толстой критически высказывался о Бальзаке. В дневнике за 6 июля 1855 года он записал: "Нынче целый день читал какой-то нелепый роман Бальзака". А 11 июля Толстой добавил: "Читал какую-то дичь Бальзака".

Я ожидал, что Михаил Александрович выскажет свое мнение о Бальзаке, но он ограничился несколькими словами.

- Бальзак местами и в самом деле многословен.

Какие книги читает сам Шолохов? На этот простой вопрос трудно коротко ответить. Приезжая в Вешенскую, я каждый раз вижу у него в кабинете много новых книг, которых в предыдущий приезд не было. В основном, это свежие издания, недавно полученные из Москвы. Попадаются и старые книги. Хозяин обычно предлагает:

- Посмотри, там есть кое-что интересное. Возьми, почитай.

Некоторые книги мне запомнились и я записал названия их: "Ответ Жану Полю Сартру" Р. Гароди, "Основные течения американской мысли" В. Паррингтона, "В. Короленко" Г. Миронова, "Человеческая панорама" Н. Хикмета, "Пророк Эпикур" А. Янсона.

В другой раз я отметил "Анну Каренину" Льва Толстого, повести Гоголя, сочинения Бекона, Л. Фейхтвангера, К. Паустовского, "Философские проблемы в советской психологии", (кажется, Е. Будилова), избранные сочинения братьев Гонкур, книги А. Бебеля, несколько томиков военных мемуаров, среди них "Конец третьего рейха" маршала Чуйкова с дарственной надписью: "М. Шолохову. Боевому другу и товарищу. В. Чуйков".

Продолжать перечисление едва ли целесообразно, книг много, тут и классики, современные советские и зарубежные писатели, нередко такие, о которых я и не слыхал.

Любит Михаил Александрович книги о природе, о путешествиях. Выше упомнилось о Н. М. Пржевальском, который особо по душе Михаилу Александровичу. И мне кажется, не только потому, что ему нравятся правдивые, с любовью написанные книги о малоизвестных странах, об их людях и природе. Михаил Александрович высоко ценит Пржевальского и как человека. Отношение Шолохова к нему во многом совпадает с высказываниями о великом путешественнике- природолюбе другого истинного ценителя природы - Антона Павловича Чехова, который в письме к Е. М. Линтваревой от 27 октября 1888 года говорил: "Таких людей, как Пржевальский, я люблю бесконечно".

За день раньше Чехов в газете "Новое время" высказался более пространно: "Если положительные типы, создаваемые литературой, составляют ценный, воспитательный материал, то те же самые типы, даваемые самой жизнью, стоят вне всякой цены. В этом отношении такие люди, как Пржевальский, дороги особенно тем, что смысл их жизни, подвиги, цели и нравственная физиономия доступны пониманию даже ребенка. Всегда так было, что чем ближе человек стоит к истине, тем он проще и понятнее. Понятно, чего ради Пржевальский лучшие годы своей жизни провел в Центральной Азии, понятен смысл тех опасностей и лишений, каким он подвергал себя, понятен весь ужас его смерти вдали от родины и его предсмертное желание - продолжать свое дело после смерти, оживлять своею могилою пустыню... Читая его биографию, никто не спросит: "Зачем, какой тут смысл?" Но всякий скажет: "Он прав". (А. П. Чехов. Том VII. М., 1947, с. 477).

М. А. Шолохов в гостях у животноводов и руководителей хозяйств Джанвалинского района Уральской области

Михаил Александрович знает - и это радует его, что в наши дни местность, где покоится великий путешественник - уже не пустыня: Пржевальск - прежний Каракол, стал центром одной из цветущих областей Киргизии, которая славится своими садами, виноградниками и развитым животноводством.