Вершины
Мой родной народ на своих исторических путях шел вперед не по торной дороге. Это были пути первооткрывателей, пионеров жизни. Я видел и вижу свою задачу как писателя в том, чтобы всем, что написал и напишу, поклон этому народу-труженику, народу-строителю, народу-герою...
Дорога в поле
Город в дали
Это были годы великого духовного подъема, несмотря на то, что все шло буднично, в рабочем порядке... Усилиями партии коммунистов, усилиями всего нашего многонационального трудового народа мы заложили социализм. Мало ли! Из страны нищей сделать страну богатую. Результат всегда особенно впечатляет, когда дело растет, ширится, множится на твоих глазах...
Годы великого духовного подъема
Пришла пора говорить о литературе настоящим, мужественным языком и вещи называть их собственными именами. Нам нужны и доподлинно новые слова, созданные революцией, и новаторство в литературной форме, и новые книги, рисующие величайшую из эпох в истории человечества.
Годы великого духовного подъема
Строй социалистической индустрии
"Раньше весь человеческий ум, весь его гений творил только для того, чтобы дать одним все блага техники и культуры, а других лишить самого необходимого - просвещения и развития. Теперь же все чудеса техники, все завоевания культуры станут общенародным достоянием, и отныне никогда человеческий ум и гений не будут обращены в средства насилия, в средства эксплуатации".
Пролетарская революция шествовала по огромной стране. Необходимо было начинать созидательную работу, используя завоеванную власть в интересах народа, государства и социализма. С первых недель Советской власти рабочие оказывали разностороннюю помощь крестьянам. Субботник, соревнование, пятилетка. Эти понятия прочно вошли в жизнь. Корни их в тех далеких годах, когда ломались устои старого мира, шли глубокие преобразования не только в народном хозяйстве страны, но и в сознании людей, в их отношении к труду.
В первых субботниках В. И. Ленин увидел начало борьбы передовой части рабочего класса со старыми взглядами на труд. "Это, - писал он, - начало переворота, более трудного, более существенного, более коренного, более решающего, чем свержение буржуазии, ибо это - победа над собственной косностью, распущенностью, мелкобуржуазным эгоизмом, над этими привычками, которые проклятый капитализм оставил в наследство рабочему и крестьянину. Когда эта победа будет закреплена, тогда и только тогда новая общественная дисциплина, социалистическая дисциплина будет создана, тогда и только тогда возврат назад, к капитализму, станет невозможным, коммунизм сделается действительно непобедимым".
Строительство социализма было немыслимо без достаточного просвещения рабочих и крестьян, без необходимой культуры всего народа.
Культурная революция предполагала прежде всего ликвидацию неграмотности трудящихся, подготовку кадров новой социалистической интеллигенции. Предстояло воспитать поколение, по определению В. И. Ленина, "всесторонне развитых и всесторонне подготовленных людей, людей, которые умеют все делать".
Великая Октябрьская социалистическая революция разбудила огромные творческие силы народа. Рабочие и крестьяне - взрослые и дети - сели за азбуку, за букварь, а затем и за учебники. Аудитории рабфаков и институтов стали заполняться рабоче-крестьянской молодежью.
Практический опыт развития единоличной деревни полностью подтверждал справедливость ленинских слов о том, что "мелким хозяйством из нужды не выйти".
Возможности радикального подъема сельского хозяйства партия видела в осуществлении ленинского кооперативного плана. В принятой XV съездом резолюции по отчету ЦК ВКП(б) было записано: "Необходимо поставить в качестве первоочередной задачи на основе дальнейшего кооперирования крестьянства постепенный переход распыленных крестьянских хозяйств на рельсы крупного производства (коллективная обработка земли на основе интенсификации и машинизации земледелия), всемерно поддерживая и поощряя ростки обобществленного сельскохозяйственного труда". "В настоящий период, - указывалось в резолюции XV съезда ВКП(б) "О работе в деревне", - задача объединения и преобразования мелких индивидуальных крестьянских хозяйств в крупные коллективы должна быть поставлена в качестве основной задачи партии в деревне". В соответствии с этим партийные организации обязаны были "широко развернуть пропаганду необходимости и выгодности для крестьянства постепенного перехода к крупному общественному сельскому хозяйству", учитывая при этом, что такой переход "может происходить только при согласии на это со стороны трудящихся крестьян". Огромную работу по созданию и укреплению колхозов проделали рабочие-двадцатипятитысячники, благодарную память о которых хранят многие советские села.
Успехи в организационно-хозяйственном укреплении колхозов продемонстрировал II Всесоюзный съезд колхозников-ударников в феврале 1935 года. В принятом на съезде новом Примерном уставе сельскохозяйственной артели законодательно обобщались и оформлялись новые отношения в деревне. Устав закрепил за колхозами на вечное пользование обрабатываемые ими земли, определил главные принципы организации производства и общественной жизни в колхозах, закрепил размеры приусадебного хозяйства, сформулировал права колхозников.
С переходом колхозов на новый устав к концу второй пятилетки колхозный строй в СССР полностью сложился.
Николай Тришин, один из ближайших друзей М. Шолохова, вспоминает, что в 1930 году он был свидетелем того, как Шолохов во время своего приезда в Москву рассказывал о новом литературном замысле. Говорил он о коллективизации, о расслоении крестьянства, о первых колхозах, о том, что собирается отложить работу над третьей книгой "Тихого Дона" и заняться станичными событиями. Шолохов не был сторонним наблюдателем коллективизации. Он вместе с коммунистами Дона, рука об руку с двадцатипятитысячниками, выступал как практический участник строительства новой жизни. Шолохов разъезжал по хуторам, станицам, выступал с яркими речами, призывал вступать в колхозы, агитировал на полевых станах за творческое отношение к труду, а во время короткого отдыха среди казаков смехом отвечал на веселую шутку, а если заводили песню, то и его голос сливался в хоре. Крепкая дружба связала Шолохова с организаторами первых колхозов на Дону. То были Плоткин, двадцатипятитысячник, механик речного пароходства, Баюков - бывший матрос, рабочий из Ленинграда, Луговой, секретарь Вешенского райкома... И вот наступают события, которые требуют решительного вмешательства писателя. Он принимает самое активное участие в борьбе с перегибами в колхозном движении, выступая в печати с острыми, непримиримыми очерками и статьями - "По правобережью Дона", "Преступная бесхозяйственность", "Результаты непродуманной работы", пишет письмо в Центральный Комитет нашей партии с просьбой оказать помощь Вешенскому и Верхнедонскому районам.
В 1932 году М. Шолохов становится членом Коммунистической партии Советского Союза.
В поле, в нескольких километрах от участка, работают по бороньбе новые "катерпиллеры". Я долго с почтительным изумлением смотрел на работу этой мощной машины. Шестидесятисильный гусеничный трактор волочил за собой длинный ряд борон. Я смерил расстояние, охватываемое боронами, - оказалось двадцать семь шагов. С удивительной легкостью, без малейшего напряжения тянул он два ряда борон. Мотор стучал отчетливо и строго, как предельно здоровое сердце, а сзади, на бурых комьях зяби, поскрипывая и мелко дрожа, метались бороны, не привыкшие к шаговитому ходу гусеничного гиганта. И я вспомнил, как в прошлом году на этой же, извеку не паханной целине появились впервые совхозские "джондиры", как поползли они по кочковатой степи, выворачивая лемехами гнезда ковыля и железнокрепкой тимурки. Было радостно глядеть на борьбу машины с землей, до этого попираемой только копытами косячных кобылиц, отгуливающихся на отводе. И становилось страшно за машину, когда, нарвавшись на клеклую, столетиями уплотненную землю, трактор глухо и злобно рычал и, будучи не в силах разодрать лемехами плугов слежавшуюся грудину степи, становился, как лошадь, на дыбы; рев мотора достигал все большего напряжения и звучал непотаенной и ярой угрозой. Казалось, что опутанная жилистой сеткой травяных корневищ земля не пустит дальше плуга. Но еще какой-то толчок напряжения, и трактор медленно опускался, туго двигался вперед, и на сторону, как сраженные насмерть, тихо отваливались серебристо-глянцевитые пласты земли, кровоточа белой кровью перерезанных корневищ ковыля и разнотравья.
...Наперекрест - до еле видимых в сумерках степных увалов степь лежала, побежденная человеком. В сумерках чуть заметно дымилась бархатисто-черная зябь. Земля покорно ждала обсеменения. И всюду по ней красными звездами рассыпаны огни машин; ухо отовсюду ловит стук моторов, живой и бодрящий...
Шевченко соскакивает с автомобиля, идет за сеялкой, по пахоте. Он открывает ящики и щупает зерно, осматривает сошники. Шевченко - с детства у земли. В гражданскую войну был комиссаром в одной из ворошиловских частей. Из Донбасса - на Морозовскую, Царицын. Сыпняк. Ранения.
После войны окончил агрономический институт, вновь вернулся к земле, чтобы взять ее в большевистскую работу. В нем целехонькой сохранилась ворошиловская закалка: он расчетлив, напорист, строг к себе и людям, умеет, когда надо, наступить на горло. Броским солдатским шагом идет он по лану, мнет в горсти землю, расспрашивает у бригадира о том, как кормят быков и дают ли норму концентрированных.
- Грубых кормов давайте, сразу на зеленку нельзя! - доплескивает ветер его крик. - А сколько на гектар по этой земле высеваешь? А боронуете во сколько следов?
Я вижу, как подымает он руку и грозит пальцем:
- Из-ви-няюсь! В три следа надо! Да поперек, а не вдоль!..
...До пруда два с половиной километра. Наполовцы упустили ближний пруд, недоглядели, как размыло плотину вешней нагорной водой, и теперь скот приходится гонять за два с половиной километра. Огромная потеря времени и дорогой энергии тягла и людей. Уполномоченный райпарткома, отойдя с нами, тихо говорит:
- Корму осталось на одну дачу. Ночью быки будут стоять голодные. Завтра не на чем работать. Товарищ Шевченко, дай хоть пять арб соломы!
Шевченко торопливо пишет в блокноте: "Председателю Нижне-Яблонского сельсовета тов. Шевцову. Приказываю в боевом порядке без промедления отпустить Больше-Наполовскому колхозу 4 арбы соломы".
Наполовцам необходимо помочь и концентрированными кормами. Надо ехать в район, чтобы перед райкомом поставить вопрос о выдаче наполовцам дополнительной нормы кормового зерна. Идем к машине. Молодой, коричневый от вешнего ветра парень шагает рядом со мной.
- Кончите в срок посев?
Парень смотрит на меня и улыбчиво и серьезно.
- Ты, товарищ, не сумлевайся. Мы все насквозь понимаем, как хлеб нужен государству. Ну, может, чуток припозднимся, а посеем все до зерна. Ляжут быки - сами в садилки впрягемся, а кончим... - и улыбается. - Осенью до морозов полубосые мы эту зябь пахали, сколько силов убито - да вдруг не засеять? Ну, нет!..
Поле
Во время напряженнейшей работы над "Тихим Доном" и "Поднятой целиной" молодой Шолохов часто отвлекается на общественные дела: ездит вместе с вешенскими партийными работниками в Ростов, в Москву, вникает во все сложности коллективизации на Дону и Кубани, ходатайствует о новом строительстве и благоустройстве станицы.
В 1932 году с помощью писателя в Вешенской появился телефон: установили коммутатор. В станичные курени провели радио. Сам бывший учитель, хорошо зная нужды народного образования, Шолохов настойчиво добивается открытия в Вешенской педагогического училища. В 1933 году для училища отстроили просторные здания учебного корпуса, библиотеки, общежития для студентов, жилые дома для преподавателей. Культурное переустройство станицы шло полным ходом. В 1936 году в новом здании был торжественно открыт созданный по инициативе Шолохова казачий театр.
О том времени бывшие работники райкома вспоминали: "С утра, бывало, решаем: чем займемся сегодня? Выезжали в один колхоз, другой, проводили там собрания, задержимся, заночуем, на следующий день с утра походим по бригадам, проверяем и направляем на работу. Пожалуй, не было у нас колхоза, в котором Михаил Александрович не побывал бы. А Вешенский район тогда охватывал территорию трех нынешних районов: Вешенского, Базковского и Боковского. Ездил Шолохов и на уборку, хлебосдачу. Понравилась ему эта жизнь, постоянное кипение в работе, борьба с трудностями".
"Шолохов в эти дни принимал самое активное участие в работе комиссии ЦК, выезжал с ней в колхозы, участвовал в заседаниях, знакомил приезжих с людьми и их делами... Двери в квартиру Шолохова буквально не успевали закрываться! Направляясь как-то к писателю, я встретил его на крыльце дома. Смеясь, он показал на входную дверь: "Смотри, ручку ходоки оторвали..."
Он не был тогда еще ни в одном партийном или советском выборном органе. Он был молодым человеком, молодым писателем, но достойно представлял партию и Советскую власть".
За ликвидацию кулачества
Народ
Я писал "Поднятую целину" по горячим следам, в 1930 году, когда еще были свежи воспоминания о событиях, происходящих в деревне и коренным образом перевернувших ее... ликвидация кулачества, как класса, сплошная коллективизация, массовое движение крестьянства в колхозы.
Покрытая норами сурков целинная степь стала обрабатываться лишь в первые годы коллективизации. С огромными усилиями маломощный трактор "фордзон" распахивал железнокрепкий, слежавшийся чернозем целины... Целинные степи на Дону почти всюду были распаханы, когда отечественная промышленность снабдила колхозы мощными гусеничными тракторами. И только небольшие участки целинной степи оставлены под выпасы колхозных табунов.
Маломощный трактор 'фордзон'
Февраль...
Жмут, корежат землю холода. В белом морозном накале встает солнце. Там, где ветры слизали снег, земля по ночам гулко лопается. Курганы в степи - как переспелые арбузы - в змеистых трещинах. За хутором возле зяблевой пахоты снежные наносы слепяще, нестерпимо блещут. Тополя над речкой все серебряного чекана. Из труб куреней по утрам строевым лесом высятся прямые оранжевые стволы дыма. А на гумнах от мороза пшеничная солома духовитей пахнет лазоревым августом, горячим дыханьем суховея, летним небом...
На холодных базах до утра скитаются быки и коровы. К заре в яслях не найдешь ни одной бурьянной былки объедьев. Ягнят и козлят зимнего окота уже не оставляют на базах. Сонные бабы по ночам выносят их к матерям, а потом опять несут в подолах в угарное тепло куреней, и от козлят, от курчавой их шерсти первозданно, нежнейше пахнет морозным воздухом, разнотравьем сена, сладким козьим молоком. Снег под настом - ядреная, зернистая, хрупающая соль. Полночь так тиха, так выморочно студеное небо в зыбкой россыпи многозвездья, что кажется - мир покинут живым. В голубой степи снежной целиной пройдет волк. На снегу не лягут отпечатки лапных подушек, а там, где когти вырвут обледеневший комочек наста, останется искрящаяся царапина - жемчужный след.
Ночью, если тихо заржет жеребая кобыла, чувствуя, как в черном, атласном вымени ее приливает молоко, ржанье слышно окрест на много верст.
В конце января, овеянные первой оттепелью, хорошо пахнут вишневые сады. В полдень где-нибудь в затишке (если пригревает солнце) грустный, чуть внятный запах вишневой коры поднимается с пресной сыростью талого снега, с могучим и древним духом проглянувшей из-под снега, из-под мертвой листвы земли. Тонкий многоцветный аромат устойчиво держится над садами до голубых потемок, до поры, пока не просунется сквозь голызины ветвей крытый прозеленью рог месяца, пока не кинут на снег жирующие зайцы опушенных крапин следов... А потом ветер принесет в сады со степного гребня тончайшее дыхание опаленной морозами полыни, заглохнут дневные запахи и звуки, и по чернобылу, по бурьянам, по выцветшей на стернях брице, по волнистым буграм зяби неслышно, серой волчицей придет с востока ночь, - как следы, оставляя за собой по степи выволочки сумеречных теней.
В 1930-1931 годах в Вешенской при редакции районной газеты "Большевистский Дон" была создана литературная группа, руководил которой Шолохов.
Сын Серафимовича А. Попов вспоминал: "Михаил Александрович читал нам лекции по различным вопросам литературы, проводил беседы о мастерстве писателей. Особенно мне запомнилась беседа "Чехов - мастер короткого рассказа". Шолохов приходил без всяких конспектов. Рассказывал свободно, интересно, поражая всех нас большим знанием мастерства Чехова, тонким анализом его произведений. Читал Михаил Александрович, помнится, лекции о Л. Толстом, о В. Маяковском".
Писатель постоянно живет в станице, участвует в пахоте и уборке урожая и с мандатом райкома много ездит по району. Сплошь и рядом колхозники приходят к "своему Шолохову" просто в гости - попить чайку, поговорить по душам.
Кандидатуру Шолохова выдвигают в новый состав Вешенского райисполкома. Колхозники единодушно заявили, что первым депутатом в РИК будет Шолохов. Как член районного и окружного исполкома писатель ведет активную работу, проводит беседы и доклады, к нему приезжают из далеких колхозов и советуются по самым различным вопросам.
М. Шолохов и люди
Слева направо: В. Ставский, М. Светлов, М. Шолохов, Г. Кац, А. Бусыгин
Мне не нужно было собирать материал, потому что он был под рукой. Я не собирал, а сгреб его в кучу. Поживите в колхозе месяц, и люди пойдут к вам гужом...
И снова - борозда за бороздой - валится изрезанная череслом и лемехом заклёклая, спрессованная столетиями почва, тянутся к небу опрокинутые, мертво скрюченные корневища трав, издробленная, дернистая верхушка прячется в черных валах. Земля сбоку отвала колышется, переворачивается, словно плывет. Пресный запах чернозема живителен и сладок. Солнце еще высоко, а у подручного быка уже темнеет от пота линючая шерсть... К вечеру у Давыдова тяжко ныли потертые ботинками ноги, болела в пояснице спина. Спотыкаясь, обмерил он свой участок и улыбнулся спекшимися, почерневшими от пыли губами: вспахана за день одна десятина.
И снова - борозда за бороздой - валится изрезанная череслом и лемехом заклёклая, спрессованная столетиями почва, тянутся к небу
"Мою первую встречу с писателем я запомнил на всю жизнь. В нашем районе коллективизация была уже завершена. В состав колхоза входили хозяйства станицы и шести близлежащих хуторов. На колхозном базу много было быков, лошадей, сельскохозяйственного инвентаря. Первая посевная прошла успешно, зазеленели яровые, зачернели пары. Без межей! Впервые на казачьих землях! Наш колхоз готовился к страдной поре - сенокосу, уборке созревающих хлебов. На хозяйственные дела нужны были деньги, а колхозная касса пуста. Где взять деньги? Колхозники и посоветовали: "Сходи, мол, к Шолохову. На соседней улице живет. Он человек простой, последним поделится".
Вместе с Михаилом Александровичем жили его мать Анастасия Даниловна - обаятельнейшая женщина, вечно в домашних хлопотах, ласковая, приветливая, безгранично любившая сына; жена Мария Петровна, верный его спутник, и двое ребятишек - Светлана и Алик. Навстречу мне вышел Михаил Александрович, тогда еще молодой человек, стройный, по-военному ладный, со смешинками в глазах. Он раскуривал трубку. Познакомились...
"На огонек" к Шолохову заходили часто. Семья эта всегда привлекала гостеприимством, теплотой. Мария Петровна была другом писателя. Частенько она вместе с Михаилом Александровичем засиживалась ночами: он пишет в своем кабинете, а она тут же печатает на машинке. Шолохов любил рассказывать многое из того, что знал, видел, читал. А еще больше умел слушать так, что собеседнику казалось очень важным все, о чем он говорит писателю. Это свойство не многим дано. Вот и шли к Шолохову простые люди со своими делами, обидами, за советом, за помощью".
М. Шолохов (второй справа) с родными, 30-е годы
Писатель пришел в райком и сказал, что решил отложить незаконченный "Тихий Дон" и начать новую книгу о колхозах. Луговой, он был в то время секретарем Вешенского райкома, вспоминал: - Трудился он еще больше, еще упорнее, я это замечал. Дело в том, что в ту пору электрический свет в Вешенской горел лишь до 11-12 часов ночи. Когда станица погружалась во мрак, Шолохов зажигал обыкновенную керосиновую лампу. Приходя к нему утром, я видел лампу с закопченным стеклом и... без керосина.
Партийные работники нередко помогали писателю своими советами. Это были люди с большим жизненным опытом, их суждения о художественном творчестве были для писателя особенно ценными. Шолохов свою творческую лабораторию не окружал тайной, понимая, что главное в литературе - это жизненная правда. А кто же, как не партийный активист, двадцатипятитысячник, глубже знал деревенскую жизнь, драматические процессы коллективизации! Не удовлетворенный первоначальным названием романа "С кровью и потом", писатель обратился к товарищам за советом. Они помогли ему найти новое название - "Поднятая целина", великолепно отражающее идею романа.
К концу подходила работа над первой книгой "Поднятой целины", в январском номере "Нового мира" появились первые главы романа, а в журнале "Октябрь" начала печататься третья книга "Тихого Дона". Одновременно шла работа и над "Поднятой целиной", и над "Тихим Доном".
Не ищите вокруг себя точно таких же людей, с теми же именами и фамилиями, каких вы встречаете в моих книгах. Мои герои - это типичные люди, это несколько черт, собранных в единый образ.
Записи М. Шолохова
Поднятая целина
"До появления этого романа для множества людей представления о колхозах, об этом особом мире, который оформляется перед нашими современниками, ограничивались общими сведениями и понятиями о классовой борьбе в деревне, о новом строе, который утверждается в жизни. И как расширились наши знания, больше того, наши представления о существенности, жизненности этого строя на советской земле, когда появился роман Шолохова!"
Тридцать второй год... "Тихий Дон" еще не закончен, но уже вышла первая книга "Поднятой целины". В Ростове-на-Дону, на "Ростсельмаше", члены литературной группы главу за главой читали ее вслух. С каждым днем все увеличивалось число желающих послушать главы этой замечательной книги. Так прочитали вслух всю первую книгу "Поднятой целины". Многие сами были свидетелями или участниками событий, о которых рассказано в романе, но талант М. Шолохова помог лучше понять их масштаб и историческое значение, помог многое увидеть по-новому.
"Дорогой тов. Шолохов!
По поручению членов горкома ВКП (б) обращаюсь к Вам с просьбой приехать к нам в г. Подольск для товарищеской беседы по поводу Вашего произведения "Поднятая целина". Ваше замечательное произведение проработано всеми членами бюро ГК и частью партактива. "Поднятая целина" возбудила у нас ряд вопросов, которые мы желаем разрешить в личной беседе с Вами. От лица парткома выражаю надежду на Ваш скорый приезд к нам. С ответом не медлите. С товарищеским приветом. Зав. культпропом ГК ВКП (б) Ильюхов".
Это были дни, когда "Поднятая целина" вместе с директивными указаниями о проведении коллективизации рассылалась крайкомами и райкомами партии на места в качестве "учебника классовой борьбы". На общих собраниях колхозников проводились читки "Поднятой целины". Роман оказывал такое мобилизующее воздействие, что тут же, после чтения, колхозники намечали мероприятия по сбору семян и подготовке к весеннему севу, а в ряде колхозов разоблачались и матерые кулаки типа Островнова.
Сбочь дороги - могильный курган. На слизанной ветрами вершине его скорбно шуршат голые ветви прошлогодней полыни и донника, угрюмо никнут к земле бурые космы татарника, по скатам, от самой вершины до подошвы, стелются пучки желтого пушистого ковыля. Безрадостно тусклые, выцветшие от солнца и непогоди, они простирают над древней, выветрившейся почвой свои волокнистые былки, даже весною, среди ликующего цветения разнотравья, выглядят старчески уныло, отжившие, и только под осень блещут и переливаются гордой изморозной белизной. И лишь осенью кажется, что величаво приосанившийся курган караулит степь, весь одетый в серебряную чешуйчатую кольчугу.
Летом, вечерними зорями, на вершину его слетает из подоблачья степной беркут. Шумя крылами, он упадет на курган, неуклюже ступнет раза два и станет чистить изогнутым клювом коричневый веер вытянутого крыла, покрытую ржавым пером хлупь, а потом дремотно застынет, откинув голову, устремив в вечно синее небо янтарный, окольцованный черным ободком глаз. Как камень-самородок, недвижный и изжелта-бурый, беркут отдохнет перед вечерней ловитвой и снова легко оторвется от земли, взлетит. До заката солнца еще не раз серая тень его царственных крыл перечеркнет степь.
Куда унесут его знобящие осенние ветры? В голубые предгорья Кавказа? В Муганскую степь ли? В Персию ли? В Афганистан?
Зимою же, когда могильный курган - в горностаевой мантии снега, каждый день в голубино-сизых предрассветных сумерках выходит на вершину его старый сиводуший лисовин. Он стоит долго, мертво, словно изваянный из желто-пламенного каррарского мрамора; стоит, опустив на лиловый снег рыжее ворсистое правило, вытянув навстречу ветру заостренную, с дымной черниной у пасти, морду. В этот момент только агатовый влажный нос его живет в могущественном мире слитных запахов, ловя жадно разверстыми, трепещущими ноздрями и пресный, все обволакивающий запах снега, и неугасимую горечь убитой морозами полыни, и сенной веселый душок конского помета с ближнего шляха, и несказанно волнующий, еле ощутимый аромат куропатиного выводка, залегшего на дальней бурьянистой меже.
В запахе куропаток так много плотно ссученных оттенков, что лисовину, для того чтобы насытить нюх, надо сойти с кургана и проплыть, не вынимая из звездно искрящегося снега ног, волоча покрытое сосульками, почти невесомое брюшко по верхушкам бурьяна, саженей пятьдесят. И только тогда в крылатые черные ноздри его хлынет обжигающая нюх пахучая струя: терпкая кислота свежего птичьего помета и сдвоенный запах пера. Влажное от снега, соприкасающееся с травой перо лучит воспринятую от травы горечь полынка и прогорклый душок чернобыла, это - сверху, а от синего пенька, до половины вонзающегося в мясо, исходит запах теплой и солонцеватой крови...
...Точат заклёклую насыпную землю кургана суховеи, накаляет полуденное солнце, размывают ливни, рвут крещенские морозы, но курган все так же нерушимо властвует над степью, как и много сотен лет назад, когда возник он над прахом убитого и с бранными почестями похороненного половецкого князя, насыпанный одетыми в запястья смуглыми руками жен, руками воинов, родичей и невольников...
Стоит курган на гребне в восьми верстах от Гремячего Лога, издавна зовут его казаки Смертным, а предание поясняет, что под курганом когда-то, в старину, умер раненый казак, быть может тот самый, о котором в старинной песне поется:
...Сам огонь крысал шашкой вострою, Разводил, раздувал полынь-травушкой. Он грел, согревал ключеву воду, Обливал, обмывал раны смертные: "Уж вы, раны мои, раны, кровью изошли, Тяжелым-тяжело к ретиву сердцу пришли!.."
...Верст двадцать от станицы Нагульнов проскакал наметом и остановил своего буланого маштака лишь около Смертного кургана. Спешился, ладонью сгреб с конской шеи пенное мыло.
Необычная для начала весны раскохалась теплынь. Солнце калило землю, как в мае. Над волнистым окружием горизонта, дымное, струилось марево. С дальнего степного пруда ветер нес гусиный гогот, разноголосое кряканье уток, стенящий крик куликов.
Макар разнуздал коня, привязал повод уздечки к его передней ноге, ослабил подпруги. Конь жадно потянулся к молодой траве, попутно обрывая выгоревшие метелки прошлогоднего пырея.
Над курганом с тугим и дробным свистом пронеслась стайка свиязей. Они снизились над прудом. Макар бездумно следил за их полетом, видел, как свиязи камнями попадали в пруд, как вскипела распахнутая ими вода возле камышистого островка. От плотины тотчас же поднялась станица потревоженных казарок.
Степь мертвела в безлюдье. Макар долго лежал у подножия кургана. Вначале он слышал, как неподалеку фыркал, переступал конь, звякая удилами, а потом конь сошел в лог, где богаче была травяная поросль, и стала вокруг такая тишина, какая бывает лишь позднею глухою осенью в покинутой людьми отработанной степи.
В ту пору, когда шла подготовка к Первому Всесоюзному съезду советских писателей, Михаилу Александровичу Шолохову не было еще и тридцати лет, но слава о нем, о его книгах далеко шагнула по стране. Его творчество поставил в пример "Всесоюзный староста" Михаил Иванович Калинин. Отвечая на вопрос молодых авторов, как научиться писать, Михаил Иванович говорил: "Смотрите, Шолохов! Ведь "Тихий Дон" и "Поднятая целина" - лучшие наши произведения. А писал человек в глухой провинции, в маленькой станице, и никакие журналы для начинающих ему не помогали. Работал много - вот и вырос..."
А 23 июля 1934 года "Правда" писала в статье "О писателях-коммунистах": "Мих. Шолохов - писатель, завоевавший своими произведениями огромнейшую популярность среди советских читателей и мировую известность. "Поднятая целина" - большое художественное произведение, могущее служить примером для писателей - и коммунистов и беспартийных".
Книги Шолохова находили дорогу к сердцам советских людей, они были дороги и близки им. М. Марков - участник челюскинской экспедиции рассказывал об одном эпизоде. Когда раздавленный льдами пароход "Челюскин" тонул и в считанные минуты надо было сбросить с палубы на льдину все самое необходимое, он вспомнил, что нечего будет читать, и в последние минуты перед гибелью судна кинулся в уже залитую водой каюту, схватил впопыхах третий том "Тихого Дона" и, точно совершив важнейшее дело, успокоенный, выскочил наверх. "Чудно, честное слово чудно!.. Неужели мне нужно было из-за книги рисковать своей жизнью?" - удивлялся потом штурман. Зато с каким упоением вслух, коллективно читали челюскинцы на пустынной льдине вдали от берега шолоховскую книгу, как согревала она их сердца в пронизанных ветром и морозом палатках во льдах Чукотского моря!
Всесоюзный съезд советских писателей
М. Шолохов с делегатами Первого Всесоюзного съезда писателей
Анкета делегата Всесоюзного съезда Пролетарских писателей
О шолоховской книге, спасенной с таким риском для жизни, о ее значении для челюскинцев в их полярной одиссее рассказал на первом писательском съезде руководитель экспедиции О. Ю. Шмидт.
Михаил Александрович Шолохов находился в президиуме писательского форума и внимательно слушал рассказ о необычной судьбе его книги.
С трибуны съезда не раз произносилось его имя. Книгой-полпредом назвал "Тихий Дон" С. Третьяков, сказав, что "Шолохов, ворвавшись в читательский мир Англии со своим "Тихим Доном", стал фигурой легендарной и даже сенсационной".
"Правда" сообщала, что "роман Шолохова встретил совершенно исключительный прием и продолжает оставаться в центре внимания английской прессы..." Издательство в Лондоне, в котором вышел "Тихий Дон", получило в течение одного дня свыше ста вырезок из всех крупнейших газет и литературных еженедельников Англии, которые отмечали выход этого романа, как выдающееся событие. К тому времени "Тихий Дон" и "Поднятая целина" были переведены на японский язык, и, как отметил на съезде японский писатель Хиджикато, книги эти "очень популярны и пользуются большой любовью у рабочих и крестьянских масс". Уже тогда, в год первого писательского съезда, к молодому Михаилу Шолохову приходила слава мирового писателя.
Шолохов на съезде с речью не выступал, но Колонный зал Дома союзов, где собралось около шестисот делегатов и множество гостей, слышал голос писателя. От имени московской, ленинградской, украинской и закавказской делегаций Шолохов предложил резолюцию по докладу А. М. Горького, содокладу С. Я. Маршака и докладам о литературах национальных республик.
"...Благодаря повседневной помощи партии, - говорил с трибуны Михаил Шолохов, - писатели всех народов СССР пришли на свой первый съезд как коллектив, идейно, организационно и творчески сплоченный вокруг партии и Советской власти в единый Союз советских писателей.
Съезд одобряет деятельность оргкомитета Союза советских писателей, осуществившего объединение советских писателей в Союз советских писателей и обеспечившего подготовку их первого съезда. Съезд отмечает выдающуюся роль в этом деле великого пролетарского писателя Максима Горького".
Этой резолюцией, зачитанной Шолоховым и принятой единогласно, завершилось 23 августа 1934 года вечернее заседание съезда.
Всесоюзный съезд советских писателей
Я считаю, что связь между рабочими-читателями и писателями Советской страны - нерушимый залог того, что наша советская литература и впредь будет ведущей литературой мира, какой она является на нынешний день. Я не хочу ограничиться пересказом того, что происходило на съезде писателей, полагая, что многие из вас, во всяком случае - большинство, внимательно следили за работой съезда и наверняка знакомы с основными докладами, которые были сделаны на съезде. Мне хочется, поскольку литература стала частью общепролетарского дела, говорить о литературе. На нашем заводе, в Ростовском железнодорожном узле имеется огромная армия рабкоров - что-то, кажется, около 600 человек. Из них большое число пишет. И я глубочайше убежден, что из этих кадров рабочих, призванных в литературу, тоже пером - рабкоровским пером помогающих промышленности, вашему заводу и железной дороге изживать недостатки, выйдут десятки незаурядных писателей и поэтов, таких писателей и поэтов, которые наверняка перешагнут нас.
...Перед нами, писателями, рабочие в своих выступлениях, в письмах к нам, в критических статьях, которые присылаются в журналы, ставят, как краеугольный камень, проблему повышения качества, - я считаю, что вопрос обсуждения литературных дел - и не вообще, а конкретно, по произведениям, которые в настоящий момент являются ведущими произведениями советской литературы, - даст чрезвычайно много, в частности, иным писателям, и вам, как нашим читателям. Всесоюзный съезд советских писателей, проходивший в обстановке исключительного внимания советской общественности и мировой рабочей общественности, подвел итоги тем достижениям, которые мы имеем на сегодняшний день. Надо прямо сказать, что на съезде с особой четкостью выяснился водораздел, разделяющий литературу мира. С особой рельефностью выяснилась линия все более растущего подъема нашей советской литературы...
"...Все мы здесь, невзирая на резкие различия возрастов, - дети одной и той же очень молодой матери - всесоюзной советской литературы... Товарищ Соболев - автор "Капитального ремонт" - сегодня сказал очень веские и верные правде слова: "Партия и правительство дали писателю все, отняв у него только одно - право писать плохо". Отлично сказано! К этому следует прибавить, что партия и правительство отнимают у нас и право командовать друг другом, предоставляя право учить друг друга. Учить - значит взаимно делиться опытом. Только это. Только это, и не больше этого.
Я вполне уверен, что, если мы захотим, мы научимся учить друг друга, и это быстро отразится на повышении нашей технической квалификации. Мы должны не только "шапочно" знать друг друга в нашей стране, но и читать со всем вниманием, какого заслуживает наша работа. Человек растет в действии. Мы видим, как выправляет людей физическая культура. Нам нужно тренировать нашу познавательную способность. Кратко говоря, нужно учиться. Это, конечно, не ново. Это я всегда говорил, и эта возможность широко предоставлена нам.
...Если здесь, в этом зале заложен фундамент объединения всей союзной литературы, - нам после съезда необходимо будет начинать практическое объединение в целях успешности трудной работы нашей, и работу эту нужно будет продолжать, развивая все больше и дальше, для того, чтобы создать ту могучую литературу, которая нужна не только нашей стране, народам нашей страны, но нужна, я смею сказать, всему миру. Книга есть главнейшее и могущественное орудие социалистической культуры. Книг высокого качества требует пролетариат, наш основной, многомиллионный читатель; книги высокого качества необходимы сотням начинающих писателей, которые идут в литературу из среды пролетариата - с фабрик и от колхозов всех республик и областей нашей страны... Нам нельзя ни на минуту забывать, что о нас думает, слушая нас, весь мир трудового народа, что мы работаем пред читателем и зрителем, какого еще не было за всю историю человечества".
Серьезное выражение
К Шолохову в Вешенскую приехала делегация рабочих паровозоремонтного завода имени Ленина и железнодорожников с письмом и просьбой приехать к ним сделать доклад о съезде писателей.
В октябре 1934 года М. Шолохов приехал в Ростов, к рабочим Лензавода. Цветами и бурными приветствиями встретили Шолохова на вокзале. К его приезду провели массовый субботник чистоты под лозунгом: "Встретим культурным заводом мастера культуры Михаила Шолохова". Вечером Ленинский дворец - один из крупнейших зрительных залов Ростова был переполнен. Писатель выступил с докладом: "Литература - часть общепролетарского дела..." Кадровые рабочие рассказали М. Шолохову о своей работе и жизни, познакомили его со своим заводом. Они просили написать о старых рабочих, но Михаил Александрович ответил: "Я рабочую жизнь знаю мало, а писать "на ура" не годится".
После выхода первой книги "Тихого Дона" популярность М. Шолохова быстро растет не только в стране, но и за ее пределами. В Вешенскую к писателю приезжают делегации и гости. Сам он постоянно бывает в колхозах, делает доклады, встречается с людьми.
По инициативе М. Шолохова и при его активной поддержке в Вешенской строят больницу, сооружают водопровод, благоустраивают улицы. Он участвует в организации театра казачьей молодежи. В 1937 году в составе советской делегации М. Шолохов участвует во Втором международном конгрессе защиты культуры и избирается в бюро международной ассоциации писателей для защиты культуры.
В этом же году его утверждают членом Центральной избирательной комиссии по выборам в Верховный Совет СССР от Союза советских писателей. Студенты, профессора и преподаватели Новочеркасского индустриального института выдвигают Шолохова кандидатом в депутаты Совета Союза Верховного Совета СССР. Кандидатура была единодушно поддержана трудящимися Новочеркасского избирательного округа и писателями.
...На встрече со старыми кадровыми рабочими Лензавода мне пришла на память одна из замечательных мыслей товарища Ленина, высказанная некогда в форме пожелания, что "литература должна стать частью общепролетарского дела". Это пожелание в настоящее время осуществляется. И ярчайшей иллюстрацией этого пожелания является то колоссальное внимание, с которым рабочий класс отнесся, в частности, к творческой дискуссии о языке, поднятой статьей Алексея Максимовича Горького. Еще более наглядным доказательством того, что литература в наше время, в нашу эпоху, стала частью общепролетарского дела, является то огромное внимание, которое рабочий класс, вся советская общественность уделили Всесоюзному съезду писателей, происходившему месяц тому назад. Мне кажется, что показатель культурного роста читателей нашего Союза должен определяться не только ростом тиражей наших книг, которые для писателей-иностранцев, присутствовавших на съезде, кажутся совершенно сказочными тиражами.
Еще более ярким показателем того, что культурный рост нашего читателя высок, является постоянная, каждодневная связь между читателями и нами - писателями. На собственном примере должен сказать, что нет такого дня, когда бы я не получал десятка писем от своих читателей, разбирающих "Поднятую целину" и типы, выведенные там. Среди этих писем есть такие, которые мне, как писателю, в какой-то мере уже познавшему литературное ремесло, дали значительно больше, чем литературно-критические статьи заведомо признанных критиков... И совершенно очевидно уже сейчас, что наше советское искусство побеждает во всем мире. Об этом свидетельствовали выступления западноевропейских писателей, в частности немецкого писателя-коммуниста Вайскопфа. Вайскопф заявил, что по произведениям советских писателей немецкий пролетариат, который находится под тягчайшим игом фашизма, узнает доподлинно, что такое классовая борьба, как нужно бороться с врагами, чтобы мировая революция, великие идеи коммунизма торжествовали во всем мире. Вайскопф говорил, что по произведениям советских писателей, посвященным крестьянской тематике, немецкий читатель узнает, как боролись наша партия, наш рабочий класс и передовая часть крестьянства за то, чтобы от звериных форм единоличного хозяйства наше крестьянство перешло на рельсы крупного коллективного хозяйства.
На встрече со старыми кадровыми рабочими Лензавода
Страница рукописи М. Шолохова
"Для меня путь Шолохова - пример. Его неразрывная, органическая связь с народом дает образ подлинного советского литератора. Михаил Шолохов - наша честь!
С волнением и радостью присоединяюсь к Новочеркасскому индустриальному институту, выдвигающему кандидатуру товарища Шолохова в Верховный Совет, ибо знаю, что Шолохов не только заслужил столь высокую честь, но и оправдает доверие избирателей".
В конце 1937 года писателя избирают депутатом Верховного Совета Союза ССР. В ноябре 1938 года на заседании ученого совета Института мировой литературы Михаила Александровича выдвигают кандидатом в действительные члены Академии наук СССР.
"Я горячо поддерживаю кандидатуру М. А. Шолохова в академики, потому, что он большой и растущий художник-реалист. Кроме того, Шолохов отдает много времени и сил общественной деятельности. Я уверен, что избрание Шолохова в члены Академии наук СССР будет горячо встречено всем советским народом".
Писатель принимает участие в работе XVIII съезда ВКП (б). Он выступает с речью - говорит о достижениях и проблемах молодой советской литературы, об ответственности писателей. В его речи тревога за судьбу мира, за будущее и готовность защитить это будущее не только пером, но, если это будет необходимо, и оружием.
В январе 1939 года Указом Президиума Верховного Совета СССР "за выдающиеся успехи и достижения в развитии советской художественной литературы" М. Шолохов награждается орденом Ленина.
В первых числах декабря 1930 года Шолохов в сопровождении писателей Артема Веселого и Василия Кудашева отправился по приглашению Горького в Италию. Правительство Муссолини затеяло волокиту с выдачей виз, и Шолохов с друзьями застрял в Берлине.
Коммунистическая газета "Роте Фане" 16 декабря 1930 года поместила интервью с писателем: "Мы задаем вопросы молодому скромному автору двухтомного романа "Тихий Дон", который стал удивительно быстро известен нашим читателям: "Над чем вы сейчас работаете, тов. Шолохов? "С помощью переводчика мы узнаем, что он заканчивает третий том "Тихого Дона". Содержание этой книги - кровавые битвы белых и красных армий в Донской области".
"Тихий Дон" Шолохова - это событие не только на литературном фронте. Это одновременно признание и открытие народа. ...И тот факт, что тираж "Тихого Дона" превысил тираж романа Ремарка "На западном фронте без перемен", заставляет нас, из ущелий дряхлой Европы, обратить свои взоры на народные массы Востока!"
"Шолохов - это эпик, писатель-летописец, унаследовавший силу и свежесть старой русской прозы. Его роман - это казацкий эпос, широкая, сочная история Дона, живое и красочное изображение жизни донского казачества, с его буднями и праздниками, полевыми работами, сватовством и свадьбами, с казачьей лагерной службой".
"В 1928 году, - писала Ольга Габор, - мой муж Андор был покорен поэзией "Тихого Дона". Язык, стиль романа, лепка характеров, любовь Григория и Аксиньи, изображение жизни Дона, войны и революции - все необычайно пленило нас. Андор первый сказал мне: "Роман Шолохова "Тихий Дон" - это книга века! "Тихий Дон" должно знать все человечество. Его будут читать на баррикадах. В тюрьмах он будет вдохновлять борцов... Враги еще не знают, какие, образно говоря, электрозаряды и какую магнетическую силу таит "Тихий Дон". Дело твоей чести, Ольга (ты лучше меня знаешь русский язык), поскорее перевести его на немецкий"".
Берлин
Буржуазия за рубежом поражена тем, какие сравнительно незначительные трудности встречаются нам в перевоспитании мелких и средних крестьян-казаков в духе коллективизма. Удивляются тому, как мало подвергся подкупу этот народ (в течение столетий имевший привилегии от царизма) и как крепко люди сохранили в себе... сознание силы коллектива. Нам, настоящим ленинцам, надо поработать над тем, чтобы все воссоединить и военное сословие превратить в социалистическое...
У нас шла коллективизация, и не сиделось в Берлине. Интересно было видеть, что делается сейчас дома, на Дону.
Копенгаген - Стокгольм
Я и до поездки прекрасно знал о кризисе, о деградации сельского хозяйства в капиталистических странах, о процессах фашизации, о жестокой безработице. Меня интересовало другое, - я хотел ознакомиться с многолетней культурой сельского хозяйства, с методами обработки земли, с культурным животноводством. Я хотел изучить все те полезные и ценные достижения науки и культуры, которые гибнут в условиях капитализма, но могут и должны быть широко использованы в нашем расцветающем социалистическом хозяйстве.
Лондон
Я рад тому, что мой роман "Тихий Дон" тепло встречен английским читателем и прессой. Особенно рад потому, что Англия - родина крупнейших писателей, вложивших в сокровищницу мировой литературы немало ценностей и способствовавших своим бессмертным творчеством воспитанию вкусов читателей-англичан.
Париж
Трудно сказать просто: два месяца назад я выехал из Москвы. Оставляя Советский Союз, начинаешь чувствовать, что время состоит не из месяцев и недель, а дней. Поэтому, когда вы спрашиваете меня, сколько я уже нахожусь за границей, я отвечаю - 59 дней.
Через три дня я буду в Москве. Как ни приятны встречи с друзьями в Париже... я покидаю Францию сегодня, на третий день пребывания здесь.
Я тороплюсь в Москву и по дороге нигде больше не остановлюсь. Мне обязательно хочется попасть в Москву на открытие Всесоюзного съезда Советов. Поэтому так стремителен мой отъезд.
Михаил Александрович Шолохов
"С возрастающим интересом, а в конце с лихорадочным волнением я прочел второй том русского романа "Тихий Дон"... Насколько сложнее, однако, этот своеобразный народ, чем я его представлял себе раньше. Этим я не хочу сказать, что он мне стал чуждым. Нет! Он стал для меня более близким и гуманным ... Шолохов с большим мастерством сделал понятной эту ожесточенную борьбу за казаков... И автор в захватывающих картинах показывает, как казаки принимают решения, как они колеблются, как одна - единственная ошибка на той или другой стороне может иметь решающее значение для дальнейшего развития сражения и исхода борьбы за власть".
"Михаил Шолохов принадлежит к тем русским писателям, которые, выйдя непосредственно из гущи народа, сохранили свою самобытность. Примерно три года назад впервые в русской литературе прозвучало имя этого молодого казака, который теперь считается одним из талантливейших писателей новой России... В романе "Тихий Дон" Шолохов в пылающих красках юга живописует нам казаков Дона - потомков Степана Разина, Булавина, Пугачева, тех героических бунтовщиков крепостнической эпохи, чьи деяния все еще сияют в истории".
В конце 1934 года писатель посетил Швецию.
Шведская печать проявила большой интерес к Шолохову, остановившемуся на несколько дней в Стокгольме, проездом в Данию. Шведские газеты печатали интервью с ним и в своих примечаниях подчеркивали большую популярность писателя не только в СССР, но и за границей.
В январе 1935 года М. Шолохов посетил Данию.
В день приезда вся пресса поместила статьи, очерки, заметки о его творчестве и его портреты. Крупнейшие датские газеты называли Шолохова "всемирно известным", "мировым писателем".
Датские писатели во главе с Мартином Андерсеном-Нексе встретили гостя на границе. Пресса писала о триумфе Шолохова и советской литературы.
Книги М. А. Шолохова
Книга М. Шолохова
Журналисты были поражены скромностью и простотой знаменитого писателя. Давали сенсационные заголовки: "Знаменитый писатель прибыл в Копенгаген. Он тих, как Дон. Он желает изучить сельское хозяйство и спокойно курит свою трубку".
"Берлингске тиденде" сообщала: "Молодой автор "Тихого Дона" приехал в Данию, чтобы познакомиться с жизнью датских крестьян".
Датское общество сближения с СССР организовало встречу, на которой писатель сделал доклад, прошедший с большим успехом.
В 1934 году в Англии вышли первая и вторая книги "Тихого Дона" под названием "И тихо течет Дон".
В мае 1934 года лондонская газета "Санди График" в воскресном приложении начала печатать главы из романа "Тихий Дон" в связи с его огромным успехом.
В июле 1934 года газета "Санди График" писала: ""Тихий Дон" - чарующий роман, который обсуждают все... Никогда не было написано более ужасного обвинения войне, чем то, которое содержится в этом мощном и животрепещущем романе, являющимся сенсацией года..."
В январе 1935 года писатель приехал в Англию, чтобы обсудить в издательстве вопрос об издании нового романа. В полпредстве СССР в Лондоне он встретился с английскими писателями, журналистами и общественными деятелями. Общество культурной связи с СССР в Лондоне устроило прием в честь Шолохова.
В конце января М. Шолохов посетил Францию.
Общество по изучению советской культуры в Париже устроило встречу с французскими писателями.
Встреча носила чрезвычайно дружеский характер и вызвала большой интерес во французских литературных кругах. С 25 марта 1930 года газета "Юманите" публикует первую книгу "Тихого Дона". Переводчики "Тихого Дона" В. Сухомлин и С. Кампо писали: "Шолохов - казак, крепчайше связанный с родной землей... ...Перед читателями так живо и ярко встали потомки героических мятежников Степана Разина, Булавина, Пугачева, чьи подвиги до сих пор еще сохраняют свое значение в истории России..."
Вскоре после выхода "Поднятой целины" в Советском Союзе роман становится известен зарубежному читателю. Издание "Поднятой целины" на финском языке явилось большим событием для литературного мира Финляндии. Финская печать отмечала это издание с особым удовлетворением. Газета социал-демократической партии "Суомен Сосиалидемокраатти" в конце 1938 года в литературном обозрении писала: "Пожалуй, наиболее интересным среди новинок является обширный роман выдающегося советского писателя Михаила Шолохова "Поднятая целина", повествующий в сильном эпическом жанре о проведении коллективизации на земле казаков. Среди трудящихся роман встретит большое число благодарных читателей". Всестороннюю и глубокую оценку получил роман Шолохова на страницах пражской коммунистической газеты "Руде право". Мария Бергманова писала, что главное достоинство романа - это "мастерски созданные типы: двадцатипятитысячник Давыдов, председатель хуторского Совета Разметнов, секретарь партийной ячейки Нагульнов - живые люди, скульптурно зримые, психологически точно изображенные ... Каждый персонаж характерен своим, присущим ему языком. В целом это огромная картина исторического процесса, который перевернул жизнь широких масс, процесса, нарисованного с позиций диалектического материализма, облеченного в великолепную литературную форму. Достойный образец нового направления - социалистического реализма".
"В особенности огромную познавательную роль сыграли романы Михаила Шолохова, писателя большой художественной силы. Эти романы показали зарубежному читателю, что советский писатель объективно умеет видеть и своих врагов, и свои недостатки. "Тихий Дон" - это художественное полотно большого мастера. В Европе это признают даже враги Советской власти".
Надо каждому из нас, пишущему, еще раз и крепче продумать, как мы будем работать на пользу рабочего класса и нашей партии, какими средствами будем отображать величайшую эпоху, какими средствами сможем полнее насытить наши произведения, чтобы они звучали доподлинным набатом не только внутри страны, но и за рубежами ее, чтобы книги наши заряжали нашего советского читателя на дальнейшую работу и помогали пролетариям Западной Европы и угнетенным народам колониальных и полуколониальных стран сбросить капиталистическое иго. Эти возросшие задачи ставят и такую проблему: вот воспитывается рабочий писатель, который вышел из наших рядов. Мы говорим ему - учись у классиков, но он и у нас заимствует манеру письма. И тут, особенно общаясь с молодыми писателями, говоря о создании новых полноценных произведений, мне хочется сказать одно: перед всеми нами, писателями - начинающими и не начинающими, - прежде всего стоит задача освоения материала...
Если каждый из нас пороется в памяти, то в прочитанном сможет найти примеры того, как пишут о рабочем быте и производстве, недостаточно зная этот быт и производство, недостаточно распознав все тонкости и детали. А без такого исключительно вдумчивого, глубокого познания материала нет настоящего произведения...
Я уверен, что единение, которое устанавливается между рабочими-читателями и советскими писателями, будет крепнуть, и только при этом условии советская литература будет давать произведения все более и более высокого качества.
На лугу
Ранней весною, когда сойдет снег и подсохнет полегшая за зиму трава, в степи начинаются весенние палы. Потоками струится подгоняемый ветром огонь, жадно пожирает он сухой аржанец, взлетает по высоким будыльям татарника, скользит по бурым верхушкам чернобыла, стелется по низинам... И после долго пахнет в степи горькой гарью от выжженной и потрескавшейся земли. Кругом весело зеленеет молодая трава, трепещут над нею в голубом небе бесчисленные жаворонки, пасутся на кормовитой зеленке пролетные гуси и вьют гнезда осевшие налете стрепета. А там, где прошлись палы, зловеще чернеет мертвая, обуглившаяся земля. Не гнездует на ней птица, стороною обходит ее зверь, только ветер, крылатый и быстрый, пролетает над нею и далеко разносит сизую золу и едкую темную пыль.
Как выжженная палами степь, черна стала жизнь Григория. Он лишился всего, что было дорого его сердцу. Все отняла у него, все порушила безжалостная смерть. Остались только дети. Но сам он все еще судорожно цеплялся за землю, как будто и на самом деле изломанная жизнь его представляла какую-то ценность для него и для других...
Похоронив Аксинью, трое суток бесцельно скитался он по степи, но ни домой, ни в Вешенскую не поехал с повинной. На четвертые сутки, бросив лошадей в одном из хуторов Усть-Хоперской станицы, он переправился через Дон, пешком ушел в Слащевскую дубраву, на опушке которой в апреле впервые была разбита банда Фомина. Еще тогда, в апреле, он слышал о том, что в дубраве оседло живут дезертиры. К ним и шел Григорий, не желая возвращаться к Фомину.
Несколько дней бродил он по огромному лесу. Его мучил голод, но пойти куда-либо к жилью он не решался. Он утратил со смертью Аксиньи и разум и былую смелость. Треск поломанной ветки, шорох в густом лесу, крик ночной птицы - все повергало его в страх и смятение. Питался Григорий недозрелыми ягодами клубники, какими-то крохотными грибками, листьями орешника - и сильно отощал. На исходе пятого дня его встретили в лесу дезертиры, привели к себе в землянку.
Их было семь человек. Все они - жители окрестных хуторов - обосновались в дубраве с осени прошлого года, когда началась мобилизация. Жили в просторной землянке по-хозяйски домовито и почти ни в чем не нуждались. Ночами часто ходили проведывать семьи; возвращаясь, приносили хлеб, сухари, пшено, муку, картофель, а мясо на варево без труда добывали в чужих хуторах, изредка воруя скот.
Один из дезертиров, некогда служивший в 12-м казачьем полку, опознал Григория, и его приняли без особых пререканий.
Григорий потерял счет томительно тянувшимся дням. До октября он кое-как прожил в лесу, но когда начались осенние дожди, а затем холода - с новой и неожиданной силой проснулась в нем тоска по детям, по родному хутору...
Чтобы как-нибудь убить время, он целыми днями сидел на нарах, вырезывал из дерева ложки, выдалбливал миски, искусно мастерил из мягких пород игрушечные фигурки людей и животных. Он старался ни о чем не думать и не давать дороги к сердцу ядовитой тоске. Днем это ему удавалось, но длинными зимними ночами тоска воспоминаний одолевала его. Он подолгу ворочался на нарах и не мог заснуть. Днем никто из жильцов землянки не слышал от него ни слова жалобы, но по ночам он часто просыпался, вздрагивая, проводил рукою по лицу - щеки его и отросшая за полгода густая борода были мокры от слез.
Ему часто снились дети, Аксинья, мать и все остальные близкие, кого уже не было в живых. Вся жизнь Григория была в прошлом, а прошлое казалось недолгим и тяжким сном. "Походить бы ишо раз по родным местам, покрасоваться на детишек, тогда можно бы и помирать", - часто думал он.
"...В те дни работал он над четвертой книгой "Тихого Дона". В ответ на вопрос о дальнейшей судьбе Григория Мелехова с улыбкой сказал:
- До окончания осталось не так уж много, вряд ли сейчас стоит говорить об этом.
- Существуют ли прообразы ваших литературных героев? И этот вопрос он явно считает наивным:
- Невозможно списывать образы с людей, как они есть. Не потому, что живые люди бледнее книжных героев. Но писатель как бы группирует наиболее примечательные черты разных людей, создавая такие типы и характеры, которые при всей их ярко выраженной индивидуальности, непохожести друг на друга несут в себе и общие черты своей социальной среды, всего народа. Черты образа времени. Вот приходят ко мне двадцатипятитысячники: "Вы написали про Давыдова, а меня ведь тоже кулаки били..."
...При встрече с Шолоховым, которая состоялась в декабре 1939 года, продолжился этот разговор.
Работал он тогда особенно упорно. Еще и еще перечитывал написанное, прослеживал пути своих героев, искал логического завершения их судеб. Долгими ночами оставался наедине с Григорием Мелеховым. Кто знает, сколько было передумано за эти зимние вешенские ночи! Густая темь крыла станицу, и только в одном окне до утра мерцал свет. В те дни, когда дописывались последние главы, страницы "Тихого Дона", Шолохов получал особенно много писем. Читатели волновались. "Оставьте Григория в живых!" - настаивал один. "Григорий должен жить! - требовал другой. "Ведь, правда же, он будет с красными?" - спрашивал третий. И, глядя в окно на вытянувшийся вдоль донского берега лес, Шолохов говорил:
- Всем хочется легкого конца, а что, если он будет пасмурным? Я не смог удержать вздоха:
- А все же? Должно быть, этот вздох и смягчил его:
- А если - я тебя породил, я тебя и убью? Могу только сказать, что конец "Тихого Дона" вызовет разноречивые суждения. Нельзя забывать, что писатель должен уметь говорить читателю правду, как бы она ни была горька. И к оценке литературного произведения в первую очередь нужно подходить с точки зрения его правдивости".
На собственном горьком опыте я убедился в том, что книгу закончить в точно намеченный срок нельзя, если работать с не покидающим тебя чувством ответственности за то, что и как ты пишешь.
Работу над романом можно уподобить стройке. Но если на настоящей стройке работа и обязанности каждого строителя строго распределены и разграничены, то у писателя все это совмещается в одном лице: он и всесторонний заготовитель строительного материала, и архитектор, и каменщик, и инженер-строитель... И, к сожалению, нередко бывает так, что в процессе работы меняющиеся в силу тех или иных весомых обстоятельств планы писателя-архитектора до основания рушат уже проделанную работу писателя-каменщика.
О каких же точных сроках окончания работы может идти речь на такой стройке? Быть может, я ошибаюсь, но когда думаешь о нелегком писательском труде, то думаешь так: пусть "строительство" затянется, лишь бы созданное твоим мозгом, твоей рукой было надежно, прочно, крепко и служило бы тем, для кого ты создавал, возможно дольше.
Деревья
М. А. Шолохов
...Григорий, впервые за все время своего пребывания в лесу, чуть приметно улыбнулся: - Домой
Утром на следующий день он подошел к Дону против хутора Татарского. Долго смотрел на родной двор, бледнея от радостного волнения. Потом снял винтовку и подсумок, достал из него шитвянку, конопляные хлопья, пузырек с ружейным маслом, зачем-то пересчитал патроны. Их было двенадцать обойм и двадцать шесть штук россыпью. У крутояра лед отошел от берега. Прозрачно-зеленая вода плескалась и обламывала иглистый ледок окраинцев.
Григорий бросил в воду винтовку, наган, потом высыпал патроны и тщательно вытер руки о полу шинели.
Ниже хутора он перешел Дон по синему, изъеденному ростепелью, мартовскому льду, крупно зашагал к дому. Еще издали он увидел на спуске к пристани Мишатку и еле удержался, чтобы не побежать к нему. Мишатка обламывал свисавшие с камня ледяные сосульки, бросал их и внимательно смотрел, как голубые осколка катятся вниз, под гору.
Григорий подошел к спуску, - задыхаясь, хрипло окликнул сына: - Мишенька!.. Сынок!..
Мишатка испуганно взглянул на него и опустил глаза. Он узнал в этом бородатом и страшном на вид человеке отца...
Все ласковые и нежные слова, которые по ночам шептал Григорий, вспоминая там, в дубраве, своих детей, - сейчас вылетели у него из памяти. Опустившись на колени, целуя розовые холодные ручонки сына, он сдавленным голосом твердил только одно слово.
- Сынок... сынок...
Потом Григорий взял на руки сына. Сухими, исступленно горящими глазами жадно всматриваясь в его лицо, спросил:
- Как же вы тут?.. Тетка, Полюшка - живые-здоровые? По-прежнему не глядя на отца, Мишатка тихо ответил:
- Тетка Дуня здоровая, а Полюшка померла осенью... От глотошной. А дядя Михаил на службе... Что ж, вот и сбылось то немногое, о чем бессонными ночами мечтал Григорий. Он стоял у ворот родного дома. держал на руках сына...
Это было все, что осталось у него в жизни, что пока еще роднило его с землей и со всем этим огромным, сияющим под холодным солнцем миром.
Облака
Григорий и Мишатка
"Они лежат передо мною, эти чудом сохранившиеся и уже пожелтевшие страницы. На одной - текст напечатан Михаилом Александровичем на машинке, на второй - написан его рукой. На обеих пометки и исправления цветным карандашом. Обе страницы - начало шолоховского литературного сценария документального фильма "По Тихому Дону".
Мне, оператору, довелось снимать Михаила Александровича еще в 1934 году. Я приехал в Вешенскую прямо на площадь, где шел предоктябрьский митинг. Шолохова увидел на трибуне. Молодой, улыбающийся, он ничем особым не отличался от рядом стоявших людей - партийных работников, председателей колхозов. Нужно ли говорить, с каким волнением я снимал их на пленку!
...Так состоялось мое первое знакомство с Михаилом Александровичем. Многое уже тогда поражало в этом человеке. Я никогда не видел, чтобы при людях Михаил Александрович что-то записывал. Он помнит, когда в таком-то году пошел первый снег, может точно указать день перелета осенних птичьих стай. И все же записи писатель делал. Но после разговора, потом.
В его кабинете всегда было полно книг, журналов, газет. Книги повсюду. С закладками или просто раскрытые на нужной странице.
...Зашел у нас разговор о кино, о документальных познавательных фильмах. Шолохов сокрушался тем, что у нас мало делают фильмов о природе, о красоте родного края.
- Вот бы наш Дон с экрана так умело показать, - мечтательно сказал Михаил Александрович. - Половодье, разлив, белую одинокую яблоньку в воде, а над нею - пчелы... Слушай, и в самом деле, а что если снять? Назовем, скажем, эту ленту "По Тихому Дону"! Нынче, конечно, я занят. Но ты приезжай весной, посмотрим, подумаем еще, а?.. Над сценарием начали работать примерно в 1938 году. Работа шла медленно, с перерывами: Михаил Александрович тогда много трудился над "Тихим Доном".
Однако наконец сценарий был закончен. В годы войны он был утерян. Но две страницы сохранились".
Степь... Заросшая молодой травой летняя дорога. Она извилисто уходит вдаль, туда, где под каемкой горизонта возникает точка и чуть доносится мотив протяжной песни. Песня становится слышнее. Подвода приближается. Быки лениво помахивают хвостами, везут арбу. На арбе двое - казак и казачка. Они поют в два голоса. Песня такая же просторная, как и эта степь; звучит она протяжно и немного грустно, но и грустная песня, видимо, помогает им коротать длинную дорогу... В степи - пять-шесть низких, вросших в землю могильных курганов. Над степью, над древними курганами проплывают облака. И степь и глубокое небо над нею одинаково просторны. На северном склоне лога белеет последний снег. Из-под него сочатся, сбегают крохотные ручейки талой воды.
Все в степи оживает под вешним солнцем. В небе высматривает добычу, парит коршун. Его крылатая тень скользит по прошлогодней поблекшей траве, и, завидя надвигающуюся черную тень, спасаясь от гибели, бежит, стремительно ныряет в нору суслик.
На солонцах красуются, покачиваясь под ветром, тюльпаны. В распустившихся венчиках цветов, в золотистой пыльце дремлют мохнатые шмели. Тугие светло-зеленые листья тюльпанов полусвернуты, и в складках их посверкивают капельки росы.
По целинной степи ходят, пасутся дудаки, токует стрепет, скрадывает суслика, переползая по бороздам озимки, лохматая, невылинявшая лиса... Целинные степи на Дону почти всюду были распаханы, когда отечественная промышленность снабдила колхозы мощными гусеничными тракторами. И только небольшие участки целинной степи оставлены под выпасы колхозных табунов...
...На вершине кургана - силуэт всадника. Внизу, несколько в стороне от кургана, неподалеку от подошвы его, пасется косяк конематок с жеребятами. Степь возле кургана целинная, покрытая комкастой травой-железняком и прошлогодним ковылем. Жеребята взбрыкивают и резвятся неподалеку от матерей. Один из них подбегает к матери и припадает к атласно-черному материнскому вымени. Он сосет, напряженно вытянув задние ножонки, толкает мордочкой вымя и вертит пушистой метелкой хвоста. Табунщик смотрит на жеребенка, выхоженного им, и перед его мысленным взором в конном строю проходит красноармейская часть на донских лошадях. Он недаром трудится, черт возьми! Бессонные ночи и многие часы, проведенные им в седле, в дождь и непогоду, дадут свои результаты: на взращенных им дончаках будут нести службу эскадроны красных кавалеристов.
...Дон вышел из берегов и затопил луговую пойму. Стремительно идет полая вода, омывая белые стволы тополей, раскачивая верхушки камыша на залитых озерах. Утки на лимане. По Дону идет пароход. Гудок его, повторенный эхом, вспугивает птиц в затопленном водой лесу. Гулко шлепают колеса парохода. Рулевой повернул штурвал, и перед глазами пассажиров возникают чудесные пейзажи затопленного полой водой леса. Медленно проплывают таловые кусты. Их тонкие, торчащие из воды ветви покрыты едва распустившимися почками...
Лошади
|
ПОИСК:
|
При использовании материалов сайта активная ссылка обязательна:
http://m-a-sholohov.ru/ 'Михаил Александрович Шолохов'