Глава XX

В райкоме сине вился табачный дым, тарахтела пишущая машинка, голландская печь дышала жаром. В два часа дня должно было состояться заседание бюро. Секретарь райкома - выбритый, потный, с расстегнутым от духоты воротом суконной рубахи - торопился: указав Давыдову на стул, он почесал обнаженную пухло-белую шею, сказал:

- Времени у меня мало, ты это учти. Ну, как там у, тебя? Какой процент коллективизации? До ста скоро догонишь? Говори короче.

- Скоро. Да тут не в проценте дело. Вот как с внутренним положением быть? Я привез план весенних полевых работ; может быть, посмотришь?

- Нет, нет! - испугался секретарь и, болезненно щуря сумчатые глаза, вытер платочком со лба пот.- Ты с этим иди к Лупетову, в райполеводсоюз. Он там посмотрит и утвердит, а мне некогда: из окружкома то-варищ приехал, сейчас будет заседание бюро. Ну, спрашивается, за каким ты чертом к нам кулаков направил? Беда с тобой... Ведь я же русским языком говорил, предупреждал: "С этим не спеши, сколь нет у нас прямых директив". И вместо того, чтобы за кулаками гонять и, не создавши колхоза, начинать раскулачиванье, ты бы лучше сплошную кончал. Да что это у тебя с семфондом-то? Ты получил директиву райкома о немедленном создании семфонда? Почему до сих пор ничего не сделано во исполнение этой директивы? Я буду вынужден сегодня же на бюро поставить о вас с Нагульновым вопрос. Мне придется настаивать, чтобы вам записали это в дела. Это же безобразие! Смотри, Давыдов! Невыполнение важнейшей директивы райкома повлечет за собой весьма неприятные для тебя оргвыводы! Сколько у тебя собрано семенного по последней сводке? Сейчас я проверю...- Секретарь вытащил из стола разграфленный лист, щурясь, скользнул по нему глазами и разом покрылся багровой краской.- Ну, конечно! Ни пуда не прибавлено! Что же ты молчишь?

- Да ты не даешь мне говорить. Семфондом, верно, еще не занимались. Сегодня же вернусь, и начнем. Все это время каждый день созывали собрания, организовывали колхоз, правление, бригады, факт! Дела очень много, нельзя же так, как ты хочешь: по щучьему веленью, раз-два - и колхоз создать, и кулака изъять, и семфонд собрать... Все это мы выполним, и ты не торопись записывать в дело, еще успеешь.

- Как не торопись, если округ и край жмут, дышать не дают! Семфонд должен быть создан еще к первому февраля, а ты...

- А я его создам к пятнадцатому, факт! Ведь не в феврале же сеять будем? Сегодня послал члена правления за триером в Тубянской. Там председатель колхоза Гнедых бузит, на нашем письменном запросе, когда у них освободится триер, написал резолюцию: "В будущие времена". Тоже остряк-самоучка, факт!

- Ты мне про Гнедых не рассказывай. О своем колхозе давай.

- Провели кампанию против убоя скота. Сейчас не режут. На днях приняли решение обобществить птицу и мелкий скот из боязни, что порежут, да и вообще... Но я сегодня сказал Нагульнову, чтобы он обратно раздал птицу.

- Это зачем?

- Считаю ошибочным обобществление мелкого скота и птицы, в колхозе это пока не нужно.

- Собрание колхозное приняло такое решение?

- Приняло.

- Так в чем же дело?

- Нет птичников, настроение у колхозника упало, факт! Незачем его волновать по мелочам... Птицу не обязательно обобществлять, не коммуну строим, а колхоз.

- Хорошенькая теория! А возвращать обратно есть зачем? Конечно, не нужно было браться за птицу, но если уж провели, то нечего пятиться назад. У вас там какое-то топтание на месте, двойственность. Надо решительно подтянуться! Семфонд не создан, ста процентов коллективизации нет, инвентарь не отремонтирован...

- Сегодня договорились с кузнецом.

- Вот видишь, я и говорю, что темпов нет! Непременно агитколонну к вам надо послать, она вас научит работать.

- Пришли. Очень хорошо будет, факт!

- А вот с чем не надо торопиться, вы моментально обтяпали. Кури,- секретарь протянул портсигар.- Вдруг, как снег на голову, прибывают подводы с кулаками. Звонит мне из ГПУ Захарченко: "Куда их девать? Из округа ничего нет. Под них эшелоны нужны. На чем их отправлять, куда отправлять?" Видишь, что вы наработали! Не было ни согласовано, ни увязано...

- Так что же я с ними должен был делать?

Давыдов осердился. А когда в сердцах он начинал говорить торопливей, то слегка шепелявил, потому что в щербину попадал язык и делал речь причмокивающей, нечистой. Вот и сейчас он чуть шепеляво, повышенно и страстно заговорил своим грубоватым тенорком:

- На шею я их должен был себе повесить? Они убили бедняка Хопрова с женой...

- Следствием это не доказано,- перебил секретарь,- там могли быть посторонние причины.

- Плохой следователь, потому и не доказано. А посторонние причины - чепуха! Кулацкое дело, факт! Они нам всячески мешали организовывать колхоз, вели агитацию против - вот и выселили их к черту. Мне непонятно, почему ты все об этом упоминаешь? Словно ты недоволен...

- Глупейшая догадка! Поосторожней выражайся! Я против самодеятельности в таких случаях, когда план, плановая работа подменяется партизанщиной. А ты первый ухитрился выбросить из своего хутора кулаков, поставив нас в страшно затруднительное положение с их выселением. И потом, что за местничество, почему ты отправил их на своих подводах только до района? Почему не прямо на станцию, в округ?

- Подводы нужны были.

- Вот я и говорю - местничество! Ну, хватит. Так вот тебе задания на ближайшие дни: собрать полностью семфонд, отремонтировать инвентарь к севу, добиться стопроцентной коллективизации. Колхоз твой будет самостоятельным. Он территориально отдален от остальных населенных пунктов и в "Гигант", к сожалению, не войдет. А тут в округе - черт бы их брал! - путают: то "гиганты" им подавай, то разукрупняй! Мозги переворачиваются!

Секретарь взялся за голову, посидел с минуту молча и уже другим тоном сказал:

- Ступай, согласовывай план в райполеводсоюз, потом обедай в с головке, а если там обедов не захватишь, иди ко мне на квартиру, жена тебя покормит. Подожди! Записку напишу.

Он быстро черканул что-то на листке бумажки, сунул Давыдову и, уткнувшись в бумаги, протянул холодную, потную руку.

- И тотчас же езжай. Будь здоров. А на бюро я о вас поставлю. А впрочем, нет. Но подтянитесь. Иначе - оргвыводы.

Давыдов вышел, развернул записку. Синим карандашом было размашисто написано:

"Лиза! Категорически предлагаю незамедлительно и безоговорочно предоставить обед предъявителю этой записки. Г. Корчжинекий".

"Нет, уж лучше без обеда, чем с таким мандатом",- уныло решил проголодавшийся Давыдов, прочитав записку и направляясь в райполеводсоюз.