ШВЕЦИЯ

I

В конце лета 1930 года в Стокгольме появилась новинка - «Тихо течет Дон»¹. На ее обложке была изображена русская женщина с коромыслом на плечах на фоне искрящейся под солнцем величественной реки. Книга эта была выпущена издательством «Тиден» в переводе Давида Белина тиражом 3000 экземпляров.

Буржуазная газета «Дагенс нюхетер» тогда первой выступила 21 октября 1930 года с заметкой «Эпос о казаках». Ее автор, следуя древнеримскому изречению «multum, non multa», сказал многое в немногих словах.

«Я не знаю, кичится ли Михаил Шолохов титулом революционного писателя, - отмечал критик «С. А. В.». - И все же очень хорошо, что неведомый нам творец «Тихого Дона» М. Шолохов не только коммунист, но и поэт!.. Шолохов - это эпик, писатель-летописец, унаследовавший силу и свежесть старой русской прозы. Его роман - это казацкий эпос, широкая, сочная история Дона, живое и красочное изображение жизни донского казачества, с его буднями и праздниками, полевыми работами, сватовством и свадьбами, с казачьей лагерной службой, с танцами и драками между казаками и украинцами. Величаво и спокойно течет русский тихий Дон через весь эпос, он безразличен к переменам времени, он символ сущности жизни: вечно человечной и вечно бесчеловечной...»².

В этой заметке есть спорные, неясные суждения, но оценка эта, несомненно, доброжелательная и весомая.

Другая буржуазная газета - «Свенска дагбладет», орган консервативной партии - в ноябре 1930 года напечатала статью «Выдающийся роман о казаках». Автор рецензии «Е. В. О.», «проглотив книгу с необычайным наслаждением», полагал, что «первая книга «Тихого Дона» Шолохова является предисловием к истории того, как новая Россия родилась из старой», что «главная линия романа дает представление о неуравновешенности и сильных страстях народа, одинаково влюбленного и в соху, и в саблю», что «самое сильное в книге - это описание казачьих будней». По своей наивности, а может, из неприязни к советской революции, рецензент утверждал, ч го в романе «Тихий Дон» абсолютно неестественными являются главы о революционном огне, воспламенившем известные слои русского общества, огне, который заставил казака Григория Мелехова (после бесед с большевиком Гаранжой! - К. П.) возненавидеть помещиков и буржуев»³.

Самым вдумчивым и глубоким является, на наш взгляд, выступление критика «И. П.» в газете «Социал-демократен» 27 ноября 1930 года.

«Открыть книгу неизвестного до этого автора и обнаружить, что перед тобою великолепное произведение искусства, сверкающее жизнью, почти что самой грубой действительностью, и открыть для себя врата к жизни и существованию почти неизвестного тебе народа - это событие, которое бывает не ежедневно. Изумительный роман о казаках Михаила Шолохова «Тихий Дон» дает нам это событие в руки! - так начинается рецензия «Донские казаки» в «Социал-демократен». - Реализм Шолохова наг и неприкрашен, но он свеж, и в нем нет болезненной сенсационности».

И, словно предвидя горестную судьбу «Тихого Дона» в Лондоне, этот критик, между прочим, сказал: «В Англии этому роману будет горько от цензуры!» Далее критик тонко подметил, что «в окопах первой мировой войны казак Григорий открывает в себе идеи и душевные движения, которые дома, на хуторе Татарском, ему были чужды», что именно «на фронте у него раскрываются глаза на то, что он воюет во славу богачей, чтобы буржуев сделать еще более богатыми», что «его прежние понятия о царе, родине, казацком долге - ломаются», что он «начинает понимать ужасную бессмысленность войны и терзается от революционного огня (пожара), который пробивается в его душу и не дает ему спать... И где будет стоять полюбившийся нам герой Григорий, когда грянет буря,- нам понятно!..»⁴.

II

Вторая книга «Тихого Дона» вышла в свет на шведском языке год спустя (в переводе того же Давида Белина, в том же издательстве «Тиден») и вызвала в прессе весьма разноречивые суждения и оценки.

Все тот же критик «С. А. В.» в газете «Дагенс нюхетер» (1 декабря 1931 г.) писал о невиданном успехе «Тихого Дона» у шведских читателей. Восхищаясь яркой художественной самобытностью, подчеркивая историческое содержание романа, критик полагал, что во второй книге «эпоса меньше, преобладают документы и хроника об участии казаков в революции... Вторая книга «Тихого Дона» не вызовет интереса у людей с нервами барышни - казаки теперь не ухажеры! Но тот, кто, несмотря ни па что, интересуется главой всемирной истории, носящей название «Русская революция», никогда не пройдет мимо этой книги, где так много самой живой истории. Здесь и Корнилов с его неудавшимся заговором против Керенского, здесь и Каледин, казацкий генерал, кончающий самоубийством, здесь и кровавые бои между казаками и большевиками... Великий пафос Михаила Шолохова - сама действительность, а она стала более жестокой»⁵.

Редакция газеты «Свенска дагбладет» 21 октября 1931 года в рецензии «Восстание на Дону» дезинформировала читателей, утверждая, что «вторая книга романа их разочарует», так как в ней изображен «кошмар заражения России большевизмом», когда «силы Керенского ослабли, а казаки начинают верить Ленину, возвратившемуся в Петроград». Автор рецензии упрекает Шолохова в «историзме и подчинении официальной точке зрения большевиков». Хотя «в этой книге есть сцены, написанные с необыкновенной зоркостью и захватывающей силой», но в целом, рассуждает автор, «подобный гибрид - роман-история, чтобы иметь успех, требует большого писательского блеска». Отсюда Шолохов - «жертва тенденциозного творчества, живое доказательство того, что искусство гибнет, когда его взбадривают партийной программой»⁶.

Прогрессивные люди искали правду о романе в других источниках. Например, в рабочей газете «Арбетарбладет».

«Тихий Дон», - читаем в редакционной статье от 18 декабря 1931 года, - надо рассматривать, как великий эпос о казаках. Их мирная жизнь, как земледельцев, в своеобразно сложившихся общественных условиях, их участие в первой мировой войне, выколачивание зерна из скупой земли женщинами и стариками в поле у любимого Дона - поражают!.. Книга прежде всего приковывает внимание богатейшим запасом глубокой человечности... Первая книга так тщательно закончена, что можно лишь удивляться тому, что писатель сумел высечь из своего сердца новые описания. Они получили иной характер... Но оригинально здесь то, что новая книга посвящена массам и это уже эпос о революции, а не об отдельных героях, что свидетельствует о сильно развитом чувстве коллективизма в Советской России»⁷.

К этому мы можем добавить заметку венгерского политэмигранта Людвига Сюча, который летом 1931 года был проездом в Швеции, а позже, в мае )1935 года, писал, что в шведском издании «Тихого Дона» изъяты некоторые главы и казачьи песни. Есть и беллетристическая, не совсем обычная заметка, что 1 августа И9Э1 года в Стокгольме у него произошла встреча с «Тихим Доном» на антивоенной демонстрации. «Одна колонна демонстрантов, - писал Л. Сюч, - несла плакат «Требуем выезда в СССР!». Эти люди шли с вилами и косами и пели «Интернационал». Я присоединился к ним. Я не мог их обойти. Они говорили по-шведски и по-русски. И там я у некоторых увидел в руках шведское издание «Тихого Дона». Это были шведы, кажется, со времен Петра I жившие возле Херсона, на Днепре. В 1929 году, как я от них узнал, они бежали от коллективизации, а теперь рвались в СССР. Организатор демонстрации батрак Петр Кнутас, который в Швеция вступил в компартию, сказал мне: «Два года мы тут ходили в заколдованном круге - в ярме. Нужда. Бесправие. Безземелье. А там, у Днепра, мы бросили истинно золотой берег, прекрасные черноземы и красный флаг на своем сельсовете. Как нас черт занес сюда - не спрашивай. Сдуру, бросив живое на берегу Днепра, мы пошли искать в Швецию мертвое. В нужде буржуи хотели согнуть нас в бараний рог. Но двое русских помогли нам опомниться». - «Кто же эти русские?» - «А это Гоголь с его «Тарасом Бульбой» и Шолохов - с «Тихим Доном», - ответил Петр Кнутас. - Вот тут, в ярме и неволе, заново вчитались мы в эти книги, и потянуло нас домой, на истинную нашу родину - в СССР...»* Они действительно вернулись на советскую землю.

Людвиг Сюч»⁸.

* (19 августа 1931 г. батраки-колонисты прибыли в Ленинград, а зате выехали на Украину, в село Старошведское близ Херсона и создали кол хоз. Об этом событии в конце 193)1 г. издательство «Прибой» выпустило бро шюру Мих. Васильева «Два года в Европе».)

III

Книги Шолохова расходились очень быстро. Первый том в 1930 году был издан пять раз, второй - в 1931 году - четыре раза. Как сообщил нам доктор Стаффан Даль из Королевской библиотеки, «Тихий Дон» у них с 1930 по 1943 год был издан 11 раз⁹.

Социал-демократическая газета «Стокгольме тиднинген - Стокгольме дагбладет» еще в 1934 году писала об авторитете Шолохова в Швеции так: «Этот великий писатель новой России достиг у нас наибольшей популярности. Его роман «Тихий Дон» вышел здесь огромными тиражами. У себя дома Шолохов стоит сразу после М. Горького»¹⁰.

Появление в продаже третьей книги казачьей эпопеи в 1934 году и «Поднятой целины» в 1935 году еще больше подняло авторитет писателя, о нем уже говорила пресса всего мира.

Вопреки некоторым тенденциозным выступлениям рецензентов реакционных газет против Шолохова, в либеральной и социал-демократической прессе мы находим много статей в его защиту.

Так, например, редакция газеты «Арбетет» 18 октября 1934 года в рецензии на третью книгу перед самым приездом Шолохова в Швецию писала: «Тихий Дон» значителен не только по своим качествам эпоса и реалистического романа, но и по своим глубоким психологическим описаниям, богатым чудесными, разящими наблюдениями как в отношении особой психологии казаков, так и человека вообще. Уже сейчас еще неоконченный роман представляется одним из самых важнейших вкладов в новую русскую литературу»¹¹.

Выступавшие тогда в прессе писатели и критики отмечали самобытный эпический талант Шолохова. Известный поэт Иоханнес Эдфельт в статье «Казачий эпос» восхищался третьей книгой: «Это широкая и сочная хроника сразу же открыла врожденного эпического поэта, реалистическое искусство которого сравнимо с искусством многих великих русских писателей. «Тихий Дон» характерен спонтанно гениальной радостью повествования»¹².

Шведские писатели в своих высказываниях о «Тихом Доне» всякий раз подчеркивали его гуманизм, объективность и народность. Иоханнес Эдфельт в другой статье «Тихий Дон» не стареет», давая оценку седьмой части романа и прослеживая мучительные колебания Григория Мелехова, отмечает: «Остро, сильно и больно он сознает свою связь с народом и чувствует отвращение к белым снобам-генералам... Образы Григория, Натальи и Аксиньи глубоко народны и неповторимы. И в этой части романа Шолохов еще раз показал, какой он большой жизнеспособный художник. Он, как никто, может проникнуть в сознание определенной группы народа, понять и показать его во всех закутках и раскрыть самые приглушенные голоса с изумительными оттенками. Об этом уже говорено не раз. Но это заслуживает того, чтобы быть подчеркнутым еще раз»¹³.

Известный критик Стиг Альгрен начинает богатую тонкими наблюдениями и сопоставлениями статью так: «Шолохов вдохновил нашего писателя Ивара Лу-Юханссона написать роман «Спокойной ночи, земля». И вдохновит еще многих... Чрезвычайно редко встречаются книги с таким огромным регистром. Мастерская лепка характеров, точность и удивительная новизна метафоры и детали, объективность в изображении противоборствующих сил, кровь и желчь на каждой из сторон, но это кажется естественным, ибо писатель дает нам почувствовать, что из этой кровавой бойни выйдет новое, живое... Григорий - хороший степной язычник, сын природы. Его конфликты - неразрешимы... У Шолохова все это так страстно, по-язычески обнаженно и невыносимо, как у Шекспира!»¹⁴.

Известный писатель Ивар Лу-Юханссон в 1940 году в связи с выходом в свет четвертой книги шолоховского эпоса на шведском языке, в большой статье в газете «Моргон дагбладет» утверждал, что «Тихий Дон» - один из самых живых эпических романов нашего времени», что «он может быть сравним только с «Войной и миром» Толстого» и что «это великая трагедия человеческих судеб».

«Прошло десять лет, как я прочел первую книгу, - писал Ивар Лу-Юханссон, - и теперь, оглядываясь на весь роман, я удивляюсь тому, как он хорошо помнится. Есть сцены, эпизоды, главы, которые так крепко сидят в памяти, что, вероятно, никогда не забудутся. И в четвертой книге читателя поражает исключительная человечность романа Шолохова... Сцена встречи Григория Мелехова с вдовой зовуткой, побег с Аксиньей, ее гибель и похороны делают эту книгу одним из великих описаний любви в современной литературе»¹5.

Здесь мы должны еще раз отметить, что социал-демократическая пресса Швеции (в отличие, например, от немецкой, австрийской, голландской) высказывалась о Шолохове с глубоким уважением и признанием значимости его творчества для всего человечества.

В ноябре 1942 года, когда в Швеции вышло в свет четырехтомное издание «Тихого Дона», редакция газеты «Социал-демократен» напечатала большую и весьма аргументированную статью «Законченный шедевр» своего постоянного литературного обозревателя «И. П.» В этой статье социал-демократы подвергли критике известного литературоведа, профессора Фредрика Бёека и ему подобных, которые в шведской прессе предвзято именовали советскую литературу поверхностной, а «Тихий Дон» - лишь «красной пропагандой».

Редакция «Социал-демократен» утверждала, что эпос Шолохова зиждется на исторической правде. «Шолохов, - писал «И. П.», - блестяще объединил в «Тихом Доне» объективизм реализма с истинной русской лирикой, которая придает описанию действительности особое звучание и поднимается до великих человеческих перспектив... Шолохову присуща реалистическая объективность. Конфликт между симпатиями Григория Мелехова к революции и консервативными инстинктами казака является отражением раскола в народе». По мнению критика «И. П.», для Шолохова не составило бы труда (если бы он хотел) придать роману угодный властям пропагандистский характер и обратить Григория в новую политическую веру, сделать его красным командиром. Такие пожелания шли к Шолохову потоком от широкого круга читателей, - сообщает редакция «Социал-демократен». - И несмотря на многие колебания Григория, его отклонения от правильного пути, советские читатели видели в нем труженика земли, искателя правды и справедливости, честную и храбрую душу. Они хотели видеть его вошедшим в новую жизнь. «Но Шолохов, - писал «И. П.», - до самого конца изображает своего главного героя как ярко выраженную индивидуальность, как человека, который долго не может найти себе место в беспощадной борьбе между советской властью и мятежными казаками. Требуются еще многие утраты, трагическая гибель Аксиньи, ее захоронение в могиле, вырытой саблей, чтобы, наконец, в заключительной главе, проникнутой духом скорби, Григорий, сбросив свое оружие под лед, одинокий и убитый горем, встал со своим сыном на руках у ворот старого, заброшенного отцовского подворья».

Даст ли ему судьба начать жизнь сызнова? Вопрос этот в «Тихом Доне», по мнению критика, остается открытым, т. е. без авторского ответа. И зарубежные взыскательные читатели, как и критик «И. П.», сострадая Григорию, просят у судьбы справедливости.

«Что такое «Тихий Дон»?» - спрашивает критик «И. П.», и отвечает: «Это величественный эпос о русской земле нее народе... В будущем замечательное творение Шолохова встанет в ряд с романом Толстого «Война и мир»... «Тихий Дон» является человеческим и историческим документом, который нельзя будет обойти, когда в грядущие годы История спросит, как жили люди южнорусских степей во времена тяжелых испытаний от первой мировой войны до начала 20-х годов?»¹⁶

IV

В конце 1934 года М. А. Шолохов посетил Швецию. Как сообщали «Известия» (21 декабря 1934 г.), «шведская печать проявила большой интерес к писателю Шолохову», публикуя его интервью и подчеркивая в своих статьях огромную популярность писателя не только в СССР.

Крупнейшие газеты Швеции - «Свенска дагбладет», «Дагенс нюхетер» и «Стокгольме тиднинген - Стокгольме дагбладет» 19 декабря 1934 года посвятили целые полосы интервью с М. Л. Шолоховым. «Это скромный, коренастый мужчина, говорит он так же тихо, как течет сам тихий Дон - писали о нем шведские газеты. - Выглядит Шолохов настолько по-шведски - блондин, гладкозачесанный, с голубыми глазами, - что вряд ли можно было бы заподозрить его в том, что он русский или что он - великий писатель. Его книги «Тихий Дон» вышли в Стокгольме огромными тиражами. У себя дома, в СССР, он стоит сразу после Горького».

В интервью М. А. Шолохов ответил на множество вопросов корреспондентов шведской прессы - о русской революции и коллективизации, о развитии культуры и книгоиздательстве в СССР, о писательском гонораре и свободе творчества, о работе над «Тихим Доном» и первой книгой «Поднятой целины»...

Мы позволим себе из этого интервью привести лишь высказывания М. А. Шолохова на литературные темы, которые не утратили интереса и по сегодняшний день.

На вопрос: «Кого вы наиболее цените из наших писателей?», М. Л. Шолохов ответил: «Из писателей-скандинавов лучше других знаю творчество Гамсуна. Его языком и искусством изображения я всегда восхищаюсь. Он был мастером-учителем для многих и русских писателей».

«Интересуетесь ли вы западно-европейской литературой?» - спрашивали журналисты.

«Конечно, - ответил М. А. Шолохов. - Шоу, Уэллс, Голсуорси. Но больше ценю старую западноевропейскую литературу. Она была более основательной и строгой по композиции, более законченной по форме. Особенно ценю Стендаля «Красное и черное». Но охотно читаю и Ростана... Мне трудно ответить на вопрос, какими другими западноевропейскими писателями я восхищен. Один достоин восхищения с одной точки зрения, другой - с иной... Вообще же я не особенно восхищен современной европейской литературой, которая мне кажется бесформенной и смешанной по стилю. Она ни в коей мере не сравнима с полнотой формы старого европейского романа».

На вопрос: «Кого из русских писателей вы более всего цените?», Шолохов ответил:

«Их так много. Лично для меня выше всех Толстой, которого я считаю своим учителем. И Пушкина!.. Но возвращусь к шведской литературе. Я очень надеюсь, что вскоре мы будем наблюдать сближение между русскими и шведскими писателями и мы увидим издания переводов писателей-современников обеих стран. С нашей стороны я хотел бы увидеть у вас переводы книг Фадеева, Бабеля, Всеволода Иванова, серьезного, вдумчивого писателя, пока еще мало известного в Западной Европе... Но только переводов - недостаточно. Мы, писатели, должны изучать друг друга, участвовать в той части нашего труда, который не поддается переводу, но который, быть может, и значит гораздо больше всяких предположений»¹⁷.

Казалось, что визит Шолохова и тот интерес, который вызвало его творчество за рубежом, заставят шведских литераторов (знатоков русского языка) и издателей обратить внимание на качество перевода «Тихого Дона». Однако этого не случилось.

К тому же, писатель Ивар Лу-Юханссон в газете «Ню Даглигт Аллеханден» дал высшую аттестацию переводчику шолоховского романа Д. Белину: «Интуитивно веришь в то, что перевод сделан человеком, который является значительным писателем... Подобный перевод сам по себе большее художественное произведение, нежели многие обычные шведские романы в оригинале»¹⁸.

Мнение это с годами укрепилось, и текст перевода Д. Белина канонизировали. Между тем в нем есть серьезные изъяны. В упомянутом выше письме венгерского политэмигранта Людвига Сюча было отмечено, что в шведском переводе «Тихого Дона» сокращены многие песни и даже некоторые главы романа.

На мой запрос заместитель директора Королевской библиотеки в Стокгольме Стаффан Даль, доктор русской филологии и переводчик «Лазоревой степи» Шолохова на шведский язык, в письме от 9 января 11965 года подтвердил, что «перевод «Тихого Дона» сделан умело, не немножко своевольно. Так, например, в нем нет казачьих песен, пословиц, и кое-где переводчик сделал сокращения»¹⁹.

Чтобы выяснить, что же сокращено в текстах шведского издания «Тихого Дона», я обратился с письмом в стокгольмское издательство. Вскоре генеральный директор «Тиден форлаг»

Бент Кристель прислал мне образец нового издания «Поднятой целины», вырезки статей о творчестве Шолохова и письмо на русском языке (29 мая 1966 г.), в котором сообщил следующее:

«Переводчик «Тихого Дона» Д. Белин жив и отрицает, что он сделал какие-то исключения (сокращения) в первом издании «Тихого Дона». Если в его переводе отсутствуют какие-то тексты (главы), то это, как можно полагать, произошло потому, что г-н Белин делал переводы по публикациям в журнале «Новый мир», так как тогда достать целую книгу романа было невозможно*.

* (Явная ошибка: 1-я и 2-я книги «Тихого Дона» публиковались в журнале «Октябрь» с января по октябрь 1928 года, а затем были опубликованы в этом же году в «Роман-газете» трехсоттысячным тиражом.)

Так обстоит дело с «секретом» о сокращениях. Бывает, конечно, что переводчик исключает некоторые абзацы или главы, которые он считает мало интересными для шведской публики. Так делалось прежде и продолжает иметь место даже с произведениями таких писателей, как Толстой или Сервантес. Но на этот раз (с Шолоховым) этого, видимо, не было.

Мы, в принципе, против сокращений, но считаем, что в отдельных случаях они все же оправданны, когда речь идет о главах, которые имеют специфический характер и представляют интерес исключительно для земляков писателя, но в таких случаях их (сокращения), конечно, надо делать с разрешения писателя.

Мы считаем неприемлемым любое произвольное вмешательство в работу писателя. Мы использовали самый первый текст Шолохова, и последующие издания «Тихого Дона» у нас были просто перепечатками первого выпуска...»²⁰

В ответ я направил в «Тиден форлаг» советское иллюстрированное издание «Тихого Дона».

Однако содержание этого письма «Тиден форлаг» (29 мая 1966 г.) меня удовлетворить не могло по многим причинам.

Во-первых, судя по его тексту, руководству издательства «Тиден форлаг» было совершенно неведомо, в каком же виде они издают роман «Тихий Дон» - с сокращениями или без сокращений шолоховского текста.

Во-вторых, в принципе позиция руководства «Тиден форлаг» по отношению к сокращениям в авторских текстах классиков литературы (судя по письму, где речь шла о Толстом и Сервантесе) - является попросту произволом (так как «переводчик исключает некоторые абзацы или главы»!). И если это имело место в отношении книг Толстого и Сервантеса, то, безусловно, переводчики на шведский могли подобное допускать и к другим авторам. Что же касается заверения, что «Тиден форлаг» в принципе против сокращений», то принцип этот явно не соблюдался ни издательством, ни переводчиком, тем более, что в этом же письме опять-таки имеется оговорка: «в отдельных случаях они (сокращения) все же оправданы». А из этого следует, что издательство и переводчик могут увидеть особый «специфический характер» в любом абзаце и эпизоде переводимого романа и подвергнуть «своему принципу» - сокращению, без признания этого факта на титуле книги, в подзаголовке издания или в предисловии. Поэтому заключительный тезис письма издательства «Тиден форлаг»: «Мы считаем неприемлемым любое произвольное вмешательство в работу писателя», по существу, звучит не более, как красное словцо, и служит прикрытием неограниченного произвола над авторским текстом.

В третьих, сообщение «Тиден форлаг» о том, что и переводчик Д. Белин «отрицает» факт сокращений шолоховского текста в шведском издании «Тихого Дона», весомо и убедительно опровергается при сравнении шведских изданий с изданиями «Тихого Дона» на русском языке.

Продолжив литературный розыск, мне удалось путем взаимообмена получить из Королевской библиотеки Стокгольма изящный томик 12-го шведского издания «Тихого Дона» (1957). А вскоре директор Стокгольмской городской библиотеки Ларе Тюнель (в обмен на русское иллюстрированное издание «Тихого Дона») прислал мне совершенно уникальный экземпляр самого первого шведского издания шолоховского романа 1930 года (с изображением на обложке Аксиньи с коромыслом на фоне могучего батюшки Дона).

Вот теперь, наконец-то, я смог достоверно сличить шведские издания «Тихого Дона» в переводе Д. Белина с русскими оригиналами.

Отметим, прежде всего, что шведские (1-е и 12-е издания шолоховского романа фототипически идентичны, строка в строку. Моя сверка оригинала с переводом подтвердила предположения венгерского политэмигранта Людвига Сюча: издательство «Тиден» в своих изданиях «Тихого Дона» произвело значительные изъятия авторского текста. Вот тому доказательства:

1. В 1-й книге «Тихого Дона» (издательства «Тиден», 1930 и 1957 годов) часть первая насчитывает 21 главу. Однако в московских изданиях шолоховской эпопеи в журнале «Октябрь» (1928, № 1 - 4,) в «Роман-газете» (1928, № 7) а также в выпуске издательства «Московский рабочий», (июнь, 1928), как и во всех последующих русских изданиях «Тихого Дона» в книге 1-й часть первая имеет 23 главы!.. Тщательная проверка выявила, что в шведских изданиях «Тихого Дона» оказались произвольно изъятыми: глава IV (русского издания) - о лове рыбы в грозу Пантелеем Прокофьевичем, Григорием и Аксиньей, а также глава VI - юмористический рассказ Христони казакам в воинском лагере о поиске его отцом клада в Меркуловом кургане.

2. В переводе Д. Белина первая часть «Тихого Дона» заканчивается сценой пляски Мирона Григорьевича Коршунова в доме Мелеховых со свахой Ильиничной (матерью Григория). Последняя фраза в финале первой части «Тихого Дона» в переводе Д. Белила гласит: «...И еще люди пили и плясали до :амого утра следующего дня»²¹.

Кстати сказать, у Шолохова в тексте финала первой части романа такой фразы нет вообще! Она придумана переводчиком! Как выше было отмечено, в русском тексте главы XXIII, после эпизода этой пляски, на двух страницах дается прекрасное, полное тонкого шолоховского юмора описание знакомства в застолье глухого деда Гришаки и дремучего, еще более глухого вахмистра Богатырева, с их смешными воспоминаниями об участии в Турецкой кампании²². Однако в шведских изданиях романа этот эпизод вычеркнут.

3. В шведских изданиях «Тихого Дона» 1930 и 11957 годов в книге 1-й часть вторая насчитывает лишь 18 глав, тогда как во всех русских изданиях вторая часть романа имеет 21 главу! Что же изъято в шведских изданиях?

Сверка показала, что изъяты: глава VII - описание схода в хуторе Татарском, на котором старик Авдеич рассказывает, как он «в Санкт-Петербурге разбойника споймал»; глава XV - о тоскливой жизни Натальи в родительском доме; глава XVII - об охоте пана Листницкого и неожиданной встрече в степи Григория Мелехова со Степаном Астаховым. Эти главы русских изданий - VII, XV и XVII - имеются в текстах «Роман-газеты» (1928, №7), и во всех последующих советских изданиях «Тихого Дона»²³.

Чем же руководствовались переводчик Д. Белин и издательство «Тиден», сокращая названные выше пять глав из «Тихого Дона», - судить трудно. На мой взгляд, в этих главах нет ничего такого, что могло смутить целомудренную шведскую цензуру... Нет в них и чисто «специфических» оттенков, которых опасалось руководство издательства... Так в чем же дело?.. Вопрос так и остался невыясненным, а факт изъятия авторского текста - налицо!

4. В шведских изданиях «Тихого Дона» имеются и такие сокращения, которые носят явно политический характер.

Так, например, во второй части романа (книга 1-я) в главе IX казак Христоня рассказывает большевику Штокману эпизод, как однажды в Петербурге (когда он там служил) студенты, подарив казакам портрет Карла Маркса, попросили их выпить за его здоровье. В шведском издании «Тихого Дона» (1930 и 1957 годов) в последней фразе Христони о том, что казаки «хучь за Карлу за бородатого, а пили», - кем-то (переводчиком или издателем!) имя «Карл» пропущено, н тем самым политически обесцвечен и извращен смысл всего этого эпизода²⁴.

В шведских изданиях 2-й книги «Тихого Дона» (часть пятая, глава XXVIII) также изъяты постановление белогвардейского суда от 27 апреля (10 мая) 1918 года со списком бойцов отряда Подтелкова и Кривошлыкова, казненных в хуторе Пономареве.

Итак, эти изъятия уже имеют явно политический характер. Переводчик и издатели, снимая в «Тихом Доне» важный исторический документ о злодеяниях белогвардейщины на Дону, намеренно ослабили идейно-художественную силу и достоверность романа.

5. Как уже упоминалось выше, в шведском переводе «Тихого Дона» сокращено или оборвано на полуслове много пословиц, изъяты почти все песни - служивые, бытовые, обрядовые. Так, например, в русских изданиях «Тихого Дона» (часть первая, глава III) имеется бесхитростная, шуточная бытовая песня «Колода-дуда, иде ж ты была?» В шведском переводе романа более половины текста этой песни, со слов «А иде ж твой конь?», выброшено²⁵.

Можно привести еще много примеров произвольных сокращений в шведских изданиях «Тихого Дона», которые, несомненно, разрушают авторский замысел и его художественное звучание.

В 1966 году я установил контакты с шведским переводчиком Д. Белиным и сообщил ему обнаруженные мною сокращения (изъятия) в его переводе «Тихого Дона». Особо меня интересовали причины изъятия исторического документа о казни отряда Подтелкова.

В письме от 7 ноября 1966 года. Д. Белин сообщил мне свою краткую биографию (приложив свой фотоснимок), подтвердил, что «личных контактов и переписки о «Тихом Доне» с М. А..Шолоховым не имел», и признался, что «сокращения в переводе романа есть результат действий (вмешательства) шеф-издателя Карла Олссона (умершего в 1948 году)... Это касается,- писал далее Д. Белин,- и 2-й книги (часть пятая), главы XXVIII, в которой сокращены постановление белогвардейского суда и список казненных красногвардейцев во главе с Подтелковым. Данный документ, по мнению шеф-издателя, не имел интереса для шведских читателей»²⁶.

Вот так моя сверка шведских изданий «Тихого Дона» 1930 и 1957 годов с русскими оригиналами и письмо переводчика Д. Белина подтвердили правоту венгерского политэмигранта Людвига Сюча, который еще в 30-е годы, будучи в Стокгольме, в издательстве «Тиден» вел спор с шеф-издателем Карлом Олссоном о сокращениях и политических извращениях в шведском переводе шолоховского романа.

Наряду с этим стоит напомнить, что еще в 30-е годы и несколько позже сам Михаил Александрович Шолохов внес в текст романа множество поправок. Так, в частности, в книге 2-й, уже при издании «Тихого Дона» в «Роман-газете» (1928, № 17, с. 3) в 1 главе Шолохов изъял ссылку на Маркса и во многом сократил цитируемую статью Ленина, которую персонаж романа Бунчук зачитывает офицерам в землянке на немецком фронте²⁷. Далее. Еще в 1930 году Шолохов в пятой части 2-й книги также изъял главу XXV, в которой Анна Погудко сообщает Илье Бунчуку о своей беременности, а из следующей главы - о гибели Анны в бою - Шолохов убрал последний эпизод, снижающий образ Бунчука в его безутешной скорби²⁸.

В начале 50-х годов в архивах была обнаружена чрезвычайной важности документальная запись речи Подтелкова на митинге в станице Каменской 11 января 1918 года, в которой обнаруживается, ранее неведомая Шолохову, новая мысль о его (Подтелкова) отношении к большевикам:

«...Отцы и братья, я ни в какую партию не записан и не большевик. Я стремлюсь только к одному: к справедливости, к счастью, братскому союзу всех трудящихся, так, чтобы не было никакого гнета, чтобы не было кулаков, буржуев и богачей, чтобы всем свободно и привольно жилось... Большевики этого добиваются и за это борются. Большевики - это рабочие, такие же трудящиеся, как мы, казаки. Только рабочие-большевики сознательнее нашего: нас в темноте держали, а они в городах лучше нашего научились жизнь понимать. Выходит, значит, что и я большевик, хотя в партию большевиков и не записан».

Разумеется, Шолохов не мог пройти мимо столь важного нового документа. Поэтому с 1953 года в изданиях «Тихого Дона» новый документ истории был внесен Шолоховым в речь Подтелкова на митинге (часть пятая, начало главы IX)²⁹. В связи с этим уточнением политической позиции Подтелкова, писатель убрал в пятой части из II главы тезис Подтелкова о земле в споре с Мелеховым, который теперь был неуместен: «Землей мы не поступимся. Промеж себя, казаков, землю переделим... а мужикам давать нельзя» (Тихий Дон. Т. 2. М.: Сов. писатель, 1947, с. 192).

Есть еще и другие изменения в русском тексте «Тихого Дона», внесенные самим автором, которые, несомненно, следует знать и учитывать зарубежным переводчикам и издателям при новых изданиях романа.

Однако шведское издательство «Тиден», в 1957 году выпустив «Тихий Дон», не восстановило, к сожалению, своих былых сокращений и не внесло необходимые поправки, сделанные самим М. А. Шолоховым.

Тем не менее мы должны отметить, что это 12-е издание четырех томов шолоховского романа полиграфически исполнено великолепно - от цветной суперобложки с фотографией писателя, краткой биографической справкой и аннотацией до прекрасных иллюстраций советского художника О. Верейского.

Издательская аннотация гласит:

«Тихий Дон» - это классическое, огромной силы реалистическое произведение... Шолохов мастерски изображает, как в наше время новые идеи незаметно проникали в человеческие сердца, находя свое проявление в чувствах и песнях, как среди развалин старого мира появлялись ростки новой жизни... Свидетельством величия реализма Шолохова является и то, что он не выдумывает своих врагов и героев в «Тихом Доне», а живописует их из самой жизни.

Это - исповедь человеческая»³⁰.

Первый том данного издания «Тихого Дона» открывается предисловием автора. Вот его полный текст:

«К моим шведским читателям.

Давным-давно, еще будучи юным гимназистом, я мечтал побывать в Скандинавии. Тогда, в отличие от моих сверстников, меня не искушали тропические страны - меня более влек к себе Север. Ведь уже тогда я зачитывался и был восхищен книгами Лагерлефа, Стриндберга, Гамсуна, а через них - и самой Скандинавией.

Впоследствии, уже взрослым человеком гостя в Швеции, я всегда оставался влюбленным в вашу суровую природу, в вашу флору и в ваш храбрый и трудолюбивый народ. И теперь, когда я во второй раз посетил вашу прекрасную страну, во мне вновь ожили те самые чувства. Дорогие для меня эти воспоминания, конечно, останутся со мной до конца моей жизни.

Покидая вашу страну, я чувствую легкую грусть, которая всегда сопутствует расставанию с тем, что крепко любишь. Но в то же время я ощущаю и радость. Ведь в ваших руках остаются мои книги, которые расскажут вам о людях России, живущих далеко от вас, о людях, которые тоже страдают, тоже любят, тоже ненавидят, и каждый из них также несчастлив, или счастлив, как и люди вашей земли.

Частица моего сердца, моей мысли и моего труда остается с вами, и это смягчает грусть и скорбь моего расставания со Швецией и ее дружественным народом.

Я желаю вам мира и счастья.

Ваш М. Шолохов»³¹,

Стокгольм, 2 июля 1957 г.

V

В послевоенный период полемика вокруг творчества Шолохова приобрела особую окраску в связи с вторжением в Скандинавию циклонов «холодной войны». Буржуазные газеты «Дагенс нюхетер», «Свенска дагбладет», социал-демократическая «Стокгольме тиднинген» и другие стали яростно выступать против литературы социалистического реализма.

Но в это время в Швеции появились и новые творческие люди - литературоведы, которые уверенно защищали достижения советской литературы.

В 1947 году в Стокгольме известный критик Свен Сторк выпустил книгу «Современные русские писатели», посвятив в ней один из очерков автору «Тихого Дона».

«Шолохов, - писал С. Сторк, - крупнейший талант, которого выдвинул русский народ в мировую литературу после М. Горького. Никто из современных русских писателей не завоевал такой известности у себя на Родине и за границей, как Шолохов».

По мнению С. Сторка, главные особенности его творчества - это народность, гуманизм, историческая перспективность. «Для Шолохова характерно то, что в своем творчестве он сосредоточил внимание на решающих исторических событиях последних десятилетий русской истории - первая мировая война, революция, гражданская война, затем, в начале 30-х годов,- коллективизация русской деревни и, наконец, немецко-русская война, события которой взяты в основу еще не законченного эпоса «Они сражались за Родину».

Сравнивая «Тихий Дон» с русскими классическими романами «Тарас Бульба» Н. Гоголя и «Война и мир» Л. Толстого, литературовед С. Сторк отмечает глубокий реализм Шолохова в изображении простого народа, беспощадную правдивость в осуждении мировой войны и неизбежность зарождения в ее окопах всенародного протеста - революции.

Отмечая новаторское развитие Шолоховым эпических традиций русской классики (Гоголя, Л. Толстого), С. Сторк тонко подмечает философскую новизну и глубину «Тихого Дона», в котором писатель-коммунист «не ограничивается изображением и анализом общественных и личных конфликтов, а указывает пути к их разрешению. Несмотря на трагическую судьбу главных героев, роман «Тихий Дон» весь озарен глубоким и жизнеутверждающим оптимизмом».

Далее критик С. Сторк подробно анализирует образ Григория Мелехова - труженика-правдоискателя, в раздумьях и действиях которого «писатель Шолохов глубочайше вскрыл противоречия эпохи». Особо отмечая психологические достижения Шолохова, критик С. Сторк утверждает, что «русские женщины в «Тихом Доне» являются достойным продолжением незабываемых женских образов Льва Толстого и Тургенева...»³².

Первая книга «Поднятой целины» в Швеции была издана в переводе Д. Белина издательством «Тиден» в 1935 году очень малым тиражом - 2150 экземпляров.

Как отмечает в своем письме венгерский политэмигрант Л. Сюч, перевод «Поднятой целины» у стокгольмских читателей имел большой успех («книга была раскуплена в недельный срок»). Однако, как свидетельствуют факты, издательство «Тиден» в довоенные годы не смогло выпустить новые тиражи этого романа.

Буржуазные газеты «Дагенс нюхетер», «Свенска дагбладет» и другие в своих резких статьях, посвященных «Поднятой целине», подвергли осуждению издательство за распространение «красной пропаганды».

Интересно отметить, что главный орган социал-демократической партии газета «Социал-демократен» наперекор буржуазной прессе дважды выступила в защиту «нового романа Шолохова о жизни крестьян». Это были великолепные и смелые статьи известного поэта и критика Эрика Бломберга, участника I съезда Союза писателей СССР (1934).

Для Швеции тех лет это были, пожалуй, самые первые статьи, пропагандирующие литературу социалистического реализма.

В Советском Союзе, - писал Э. Бломберг, - «художественной литературе придается активная роль духовного воспитателя в общественном труде, и вот это и является совершенно новым делом в истории... Шолохов - один из миллионов тружеников, которые строят новый мир. Шолохов - писатель, и его искусство принадлежит пролетариату, служит его исторической миссии... А социалистический реализм - это реализм, изображающий коллективные творческие силы общества и обязывающий писателя активно вторгаться в дело социального преобразования... Так вот роман о коллективизации деревни «Поднятая целина» - с огромным энтузиазмом принятый миллионами читателей в СССР и явивший собою новое дыхание эпохи, творческое содружество между землею, трудом и творчеством людей - и есть социалистический реализм в действии».

По утверждению критика газеты «Социал-демократен», «Поднятая целина» продолжает тему революции на новом этапе, это - «шедевр, который займет место рядом с «Тихим Доном» на века...»

«В «Поднятой целине», - писал далее Э. Бломберг, - такие драматические события и столько переливающейся через края жизненности, что не знаешь, чему надо отдать пальму первенства в писательском мастерстве - правде характеров, лиризму в описании природы или круговороту событий в сюжете... Все персонажи романа - изумительные типы эпохи. Это и секретарь партячейки Макар Нагульнов, страстно преданный партии, трагическая жертва своего собственного фанатичного неистовства, п, как вырубленный из глыбы, Давыдов, вожак колхоза, и простой крестьянин Майданников, с болью и кровью отрывающий от себя быков, чтобы сдать их в колхоз, - все это у Шолохова - незабываемо»³³.

В 1935 году поэт Эрик Бломберг выступил с большой популярной статьей о «Тихом Доне» и «Поднятой целине» в коммунистической газете «Ню даг». Подробно рассмотрев развитие Шолоховым в советской литературе лучших традиций русских классиков, обратив внимание на самобытность стиля в «Тихомг Доне» и «Поднятой целине» и «могучую эпичность таланта писателя-коммуниста», шведский поэт и критик, пожалуй, первый вынес на обсуждение читателей такую мысль:

«Михаил Шолохов, как никто другой, достоин Нобелевской премии, которая должна присуждаться как за художественные достоинства, так и за высокую идейность. «Поднятая целина» - гимн земле и человеческому сообществу, гимн труду и доброй воле»³⁴.

Критик Свен Сторк в упомянутой выше книге уже в сороковые годы отмечал, что «Поднятая целина» - бесспорно лучший и наиболее полнокровный из многих советских романов о» коллективизации... это роман о народе, прокладывающем новый путь в крови и страданиях, в жестокой борьбе за искоренение вековых, глубоко укоренившихся инстинктов собственников... Это наиболее лучший образец социалистического реализма в-литературе»³⁵.

Давление реакционных кругов на литературном фронте Швеции в конце 30-х - начале 40-х годов было настолько сильным, что, например, издательство «Тиден» смогло выпустить, второе и третье издания «Поднятой целины» лишь после полного и окончательного разгрома фашистской Германии - в 1945 году. Общий тираж изданий составил 7660 экземпляров. И только пятое издание этого шолоховского романа в 1959 году получило вполне достойный тираж для Швеции - 20000 экземпляров.

Вторая книга «Поднятой целины» под названием «Жатва; на Дону»³⁶ вышла в том же издательстве в 1961 году благодаря выдающейся переводчице советских произведений в Швеции - Карин де Лаваль. Кстати, в декабре 1967 года Президиум Верховного Совета СССР наградил Карин де Лаваль за; плодотворную деятельность в переводах и пропаганде советской литературы орденом «Знак Почета».

Издательство «Тиден» в 1959 году на суперобложке первой книги «Поднятой целины» по-новому аттестовало Шолохова как крупнейшего представителя советской литературы, который «бесстрашно и объективно изображает действительность, когда русское земледелие только встало на путь коллективизации и когда русская белогвардеищина пыталась нанести свой удар Советам изнутри. Но казаки Гремячего Лога ликвидируют кулачество не физически, а экономически, конфискуя их имущество в колхоз... Коммунист Давыдов, прибывший в хутор, чтобы организовать колхоз, не специалист и не знаток земли. Но он преданный большевик, умный человек, решителен, как зверь, находчив в сумятице событий, ставит шайку контрреволюционеров под угрозу разоблачения. «Поднятая це-лина» повествует о трудном переломном периоде в русской истории. И Шолохов, владея богатейшим запасом юмора, создал жизнерадостный и увлекательный роман»³⁷.

Представляя читателям и вторую книгу «Поднятой целины», издательство «Тиден» в аннотации на суперобложке указывало: «Жатва на Дону» - это роман, вросший глубокими корнями в русскую народную жизнь и продолжающий традиции русской классики... Шолохов мастерски владеет своим материалом, разнообразнейшими средствами изображения и снова доказал, что он - выдающийся эпический поэт в современной советской литературе»³⁸.

Статьи Свена Сторка и аннотации к «Тихому Дону» и «Поднятой целине» издательства «Тиден» вызвали в буржуазной и социал-демократической прессе много разноречивых откликов.

Выход в свет в СССР второй книги «Поднятой целины», присуждение М. А. Шолохову за нее Ленинской премии в 1960 году и намерение издательства «Тиден» выпустить перевод романа были встречены со злопыхательством газетой «Дагенс нюхетер», ставшей после войны рупором американской пропаганды. Не дожидаясь появления в продаже второй книги «Поднятой целины», эта редакция тиснула пасквильную статью против Давыдова, Майданникова, Щукаря, пропела заупокойный псалом есаулу Половцеву и поставила в упрек издательству его намерение выпустить эту книгу Шолохова³⁹.

Но все же вопреки подобным «предупреждениям» вторая книга «Поднятой целины» в переводе Карин де Лаваль была издана в «Тиден». В столичной и провинциальной прессе отклики преобладали доброжелательные.

Наиболее интересные и глубокие суждения высказал в 1961 году прогрессивный поэт и критик Стиг Карлсон в социал-демократической газете «Арбетет» (Мальме) в статье «А Дон все течет». Вдумчиво анализируя столкновение нового и старого в романе, «кровавую родовую хронику старого казака Аржанова», осуждая «террористов - царских офицеров и кулаков, организующих восстания», Стиг Карлсон подчеркивает, что «со всем этим мраком должен был покончить советский режим». Скажем сразу, что столь смелые суждения об историческом значении коллективизации в СССР прозвучали в литературно-критической статье в Швеции, пожалуй, впервые.

Шолохов, по мнению Стига Карлсона, обладает изумительной способностью представлять даже самые незначительные, самые обычные случаи как очень важные: трудовой день пахаря у него достоин песни; любовная встреча двух молодых сердец заставляет его создать хвалебную песнь жизни; и даже чудачества деда Щукаря с козлом Трофимом превращаются в сверкающую прозу. «Самым праздничным во всем романе,- заверяет Стиг Карлсон, - является партсобрание хутора, где несколько человек принимаются в партию. Это собрание вот-вот провалится из-за того, что дед Щукарь не может сдержать свой язык. Дед этот совсем не коммунист, но он неприступно лоялен и все его разговоры идут на пользу партии - любимой партии!»

В отличие от многих западных рецензентов и критиков Стиг Карлсон правильно понял художественную ценность XXII главы романа и народную мудрость юмора деда Щукаря. «Жатва на Дону», - пишет далее С. Карлсон, - не кончается, как многие советские романы, розовым счастьем в раю. Наоборот, он имеет жестокий, глухой тон, доходящий почти до отчаяния». И в то время, когда люди ожидают с таким трудом добытого, хорошего и первого коллективного урожая, «лучшие из них - Давыдов и Нагульнов - должны пасть жертвами... И в этом - сила, правда и безжалостный реализм Шолохова. Это - искусство прозы высшего ранга, в которой вряд ли кто силен больг ше Михаила Шолохова»⁴⁰.

Как свидетельствует прогрессивная пресса, Шолохов - любимый писатель в Швеции. Подтверждение этому мы находим в статьях того же Стига Карлсона в социал-демократической газете «Моргон тиднинген». В них есть многое, с чем нельзя: согласиться, но главное он подмечает и пропагандирует правильно:

«Михаил Шолохов - не первый русский писатель, которого я читал, но он один из тех, к кому я чаще всего обращаюсь. Прошло уже более 20 лет, как я впервые прочел «Тихий Дон» - фантастическое (по таланту) произведение, которое, как мне кажется, объединяет многие из основных черт русской литературы - грустно-тоскующее, героическое, юмористическое,, философское, психологически углубленное. Для меня «Тихий Дон» был большим событием, чем гоголевский «Тарас Бульба» и более потрясающим социальным протестом, чем «Фома Гордеев» Горького! «Тихий Дон» стал моим спутником на все эти: годы, я часто снимаю его с книжной полки и всегда с неугасимым желанием перечитываю и переживаю».

Трагические образы Григория и Аксиньи этот критик считает выдающимся достижением Шолохова. В отличие от многих рецензентов С. Карлсон более правильно трактует в своих статьях финал романа: «В ясных глазах сына Григорий видит контуры нового мира, в котором он должен будет жить. Он не имел права уходить от обязанностей будущего. Несмотря; на все просчеты и ошибки, его жизнь принадлежит будущему». И, наконец, С. Карлсон говорит: «Михаил Шолохов принадлежит к тем спутникам в жизни, которых не предают»^41.

В 1961 году издательство «Тиден» выпустило сборник рас-сказрв Шолохова «Лазоревая степь» в переводе доктора рус-кой филологии Стаффана Даля, который в письме ко мне высоко оценил шолоховское «сочувствие к беззащитным и ненависть к деспотам»⁴².

В издательской аннотации к книге «Лазоревая степь» отмечается, что «Шолохов в своих рассказах изобразил революционные годы, богатые драматическими событиями, когда над лазоревой степью неистовствовали битвы, и Советская власть понемногу себя утверждала, хотя многие пытались ее саботировать. С ярким, сильным реализмом передал нам писатель это жестокое и кровавое время, рассказав о простой и жестокой правде этих боев...»⁴³.

Издательство «Тиден» за истекшие десятилетия, несомненно, проделало колоссальную работу по пропаганде и продвижению книг Шолохова и многих других советских писателей. И мы могли бы приветствовать еще один сборник шолоховских рассказов на шведском языке - «Судьба человека» («Тиден»), который вышел в свет в 1965 году. Но нас смущает тот факт, что в сборник попал очерк «Хозяин» («Husbonden»)⁴⁴, а у Шолохова, как известно, нет очерка с таким заглавием. Переводчик смонтировал его из текста очерка «Слово о Родине».

Самое дорогое и заветное, что Шолохов писал в этом вдохновенном очерке о Родине, партии, ратных подвигах Красной Армии в разгроме германского фашизма, о колхозниках и их самоотверженной борьбе с засухой 1946 года, - все это вычеркнуто. Изъяты также и все пылающие гневом страницы, в которых Шолохов разоблачил американских империалистов. Переводчик Н. Нильсон оставил лишь рассказ возницы Прокофье-вича о том, как он «не спешил» вступать в колхоз в 1930 году, охваченный «безысходной тоской по утраченной собственности». Фальсификация оказалась столь грубой, что даже газета «Дагенс нюхетер» осудила ее на своих страницах в августе 1966 года: «Удивляешься тому, насколько шведский перевод «Хозяина» представляет собою крайне дерзкую переработку оригинала с огромным количеством сокращений и изъятий из шолоховского текста. Неужели писатель действительно авторизовал подобный обман?»⁴⁵.

Нет! Это издано без ведома М. А. Шолохова!

VI

Вопрос о присуждении М. А. Шолохову Нобелевской премии уже давно поднимался в прессе Парижа (1930), Копенгагена (1933), Стокгольма (1935), Лондона (1935).

После второй мировой войны европейские писатели Луи Арагон (Франция), Олдридж (Англия), Лундквист, Лу-Юханссон (Швеция) и другие вновь выдвигали кандидатуру М. Шолохова. Однако Шведская академия долго игнорировала эти предложения крупнейших авторитетов мировой литературы.

И вот, наконец, 15 октября 1965 года Нобелевский комитет, рассмотрев 89 кандидатур на соискание премии по литературе, принял решение присудить ее советскому писателю-академику Михаилу Александровичу Шолохову.

Председатель Нобелевского комитета доктор Андерс Эстер-линг в тот же день в Стокгольме объявил официальное решение Шведской академии и заявил представителям всемирной прессы, что роман Шолохова «Тихий Дон» является «во всех отношениях могущественным произведением и совершенно достаточным основанием для награды, которая присуждается ему поздно, но, к счастью, не слишком поздно, пополняя список лауреатов Нобелевской премии по литературе именем одного из самых выдающихся писателей современности»⁴⁶.

Прогрессивная пресса и общественность всего мира, а также и подавляющее большинство буржуазных газет Швеции приветствовали это решение.

Выдающийся шведский писатель Артур Лундквист, лауреат Ленинской премии «За укрепление мира между народами» дал интервью, опубликованное мировой прессой и газетой «Правда» 16 октября 1965 года:

«Выбор академии хорош, хотя он сделан очень поздно. Уже давно мне было совершенно ясно, что Шолохов должен получить премию. Если бы это произошло десять лет назад, то было бы значительно интереснее. Академия только исправила свою ошибку»⁴⁷.

А в интервью газете «Дагенс нюхетер» также 16 октября 1965 года Артур Лундквист высказался так: «Шолохов с большим интересом стремится завязать дискуссии между писателями различных стран. Ему принадлежит идея международных писательских конференций за круглым столом, вдохновившая организацию встреч писателей в Риме, Ленинграде, Алжире и весной 1965 года в Стокгольме... Шолохов не любит модернистов, считает их слишком экстремичными. Я не согласен с ним и обычно напоминаю ему о таких модернистских поэтах, как, например, Пабло Неруда... Но Михаил Шолохов твердо стоит за традиционное искусство русского рассказа, идущее от Тургенева и Толстого. Русское реалистическое искусство является для него столбовой дорогой в русской литературе».

К 70-летию М. А. Шолохова Артур Лундквист в интервью «Литературной газете» 1 января 1975 года сказал:

«...«Тихий Дон» - это победоносный итог поисков и дерзаний. Чем больше проходит времени, тем внушительнее и поразительнее эта книга...»

Коммунистическая газета «Ню даг» в дни вручения М. А. Шолохову Нобелевской премии в статье «Михаил Шолохов - поэт донского казачества» писала: «Шедевр Шолохова «Тихий Дон» есть произведение многолетнего труда... Уже в ранних рассказах Шолохов блеснул талантом яркого многогранного изображения людей, гуманизмом и нежностью в психологических сценах, смелостью и краткостью в диалоге, своим видением природы. В «Тихом Доне» эти качества достигли совершенства и гениальных обобщений, и его автор, как поэт, занял достойное место среди великих мастеров эпоса»⁴⁸.

Редакции крупнейших буржуазных газет Швеции «Дагенс нюхетер» и «Свенска дагбладет» (после войны не раз выступавшие против Шолохова) теперь отводили целые страницы для статей, фото, интервью.

Так, «Дагенс нюхетер» 16 октября /1965 года на самом видном месте напечатала отклик финского писателя Вяйнэ Линна, который сказал: «Я считаю, что кандидатура Михаила Шолохова является лучшей из всех возможных для Нобелевской премии в этом году. Шолохов всегда был наилучшим кандидатом»⁴⁹.

А газета «Свенска дагбладет» в этот же день напечатала большую статью секретаря Нобелевского комитета писателя Карла Гиерова, в которой мы читаем: «Тихий Дон» - любимейшая книга русского народа. Это - национальный эпос о рождении нового государства. «Тихий Дон» явился огромным: триумфом творчества Шолохова, триумфом правды, которую-он вкладывал в свои произведения. И правда эта проникает далеко за пределы его Родины. Человек, написавший величайший исторический роман русской литературы после «Войны и мира»... занимает сегодня место среди классиков мировой? литературы»⁵⁰.

В адрес лауреата Нобелевской премии М. А. Шолохова поступили тысячи поздравлений из-за рубежа и от соотечественников.

19 октября 1965 года в газете «Правда» было опубликовано письмо М. А. Шолохова Королевской шведской академии: «Сердечно благодарю за высокую оценку моего литературного творчества и присуждение Нобелевской премии. Также с благодарностью принимаю Ваше любезное приглашение прибыть в Стокгольм на Нобелевский праздник.

Михаил Шолохов»⁵¹

23 октября 1965 года газета «Правда» напечатала интересную статью своего собственного корреспондента Юрия Лукина «У М. А. Шолохова». В ней сообщалось о том, что на вопрос спецкора «Правды»: «Как Вы относитесь к присуждению Вам Нобелевской премии?» Михаил Александрович ответил:

«Разумеется, я доволен присуждением мне Нобелевской премии, но прошу понять меня правильно: это не самодовольство индивидуума, профессионала-писателя, получившего высокую международную оценку своего труда. Тут преобладает чувство радости от того, что я - хоть в какой-то мере - способствую прославлению своей Родины и партии, в рядах которой нахожусь больше половины своей жизни и, конечно, родной советской литературы. Это важнее и дороже личных ощущений и это, по-моему, вполне понятно.

Есть и еще одно чувство удовлетворения: жанр романа, сама закономерность существования которого в современных условиях некоторыми литераторами ставилась под сомнение - получил как бы свое утверждение. Добротно написанная книга живет долго, а все живущее нельзя отвергать без достаточных к тому оснований»⁵².

29 октября 1965 года в советской прессе было опубликовано приветствие ЦК КПСС и Совета Министров СССР.

«Ростовская область, станица Вешенская.

Товарищу Шолохову

Михаилу Александровичу.

Дорогой Михаил Александрович!

Сердечно поздравляем Вас с присуждением Нобелевской премии.

Расцениваем это как еще одно свидетельство мирового признания Вашего выдающегося таланта, неоспоримых достижений литературы социалистического реализма.

От души желаем Вам крепкого здоровья, новых творческих успехов.

ЦК КПСС Совет Министров СССР»⁵³.

В декабре 1965 года М. А. Шолохов прибыл в Стокгольм; для получения Нобелевской премии. Это событие привлекло внимание прессы всего мира.

Издательство «Тиден» устроило большой прием в честь. М. А. Шолохова, на котором его директор Бент Кристель сказал:

«Ваш роман быстро нашел путь к сердцам тогдашних молодых шведских писателей. В «Тихом Доне» они почувствовали устремления, родственные целям их собственного творчества. Вполне естественно, что шведские пролетарские писатели 30-х годов питали стихийный интерес к новому советскому государству и его литературе, несмотря на языковые трудности. Вполне понятно, что они зачитывались книгами молодого гения? русской литературы, который оказал огромное влияние на писателей Вильгельма Муберга, Ивара Лу-Юханссона, Яна Фридегора, Эйвина Йонссона и других»⁵⁴.

Шведская пресса в эти дни была заполнена материалами и статьями о М. А. Шолохове.

Редакция «Дагенс нюхетер» И декабря 1965 года на первой странице своей газеты поместила огромное фото: король Густав VI Адольф в присутствии советского посла Н. Д. Бело-хвостикова перед началом банкета в Золотом зале ратуши Стокгольма поздравляет писателя Михаила Шолохова с высокой наградой. Под фотоснимком на шесть колонок был дан аншлаг: «Требовалось мужество, чтобы писать, как он!»

А страница 23-я «Дагенс нюхетер» открывалась крупным аншлагом: «Поздно, но не совсем поздно! Кроваво-красный литературный диплом пожалован за мужество в молодости»⁵⁵. Под ним - отчет о нобелевских торжествах, а внизу - фотокопия багряно-золотистого Нобелевского диплома М. А. Шолохова.

Скажем правду, газеты «Дагенс нюхетер» и «Свенска даг-бладет», вынужденные публиковать подробные отчеты о нобелевских торжествах, не выдержали дипломатического такта и стали проявлять нервозность и необъективность.

Яркую программную речь Шолохова эти газеты скомкали, напечатав из нее по три-четыре абзаца. Основные высказывания Шолохова о том, что присуждение Нобелевской премии является «косвенным, еще одним утверждением жанра романа», его заявление о сущности и своеобразии социалистического реализма, его думы о задачах и честности художника в современном мире и о величии советского народа - созидателя новой жизни, - в «Дагенс нюхетер» не попали. Но редакция нашла место для упрека в том, что, получая Нобелевский диплом из рук короля, Шолохов не расшаркался перед ним, не склонил, соответственно ритуалу, своей головы, а ограничился .лишь «одним сдержанным воинским кивком и сразу же повернулся спиной к королю, еще более сдержанно поклонился публике и пошел на свое место с дипломом, но не с зеленым или голубым, как у других лауреатов, а совершенно конгениальным... кроваво-красным»⁵⁶.

Заокеанская реакция и вдохновители «холодной войны» в Стокгольме пытались организовать эксцессы против Шолохова.

Коммунистическая «Ню дат» 17 декабря 1965 года в статье «К нам приехали рыцари «холодной войны» так разоблачала эти провокации. «Мы ожидали, - писал там Густав Юханс-сон, - что антикоммунисты дадут о себе знать в связи с приездом Михаила Шолохова для получения Нобелевской премии... Они прислали в Стокгольм одного англичанина - издателя антисоветской литературы, заполучили для него номер в гостинице «Гранд-отель», как можно ближе к номеру Шолохова, чтобы тот смог провоцировать Шолохова уже на первой же пресс-конференции в Швеции. Шведское телевидение также отличилось. Показав прекрасный репортаж о Шолохове и его родной станице, оно вслед дало слово приехавшему в Стокгольм английскому издателю с провокационным чтивом. Когда Шолохов выступал на Нобелевском банкете в Золотом зале, Шведское телевидение (из-за его спины) нашептывало своим зрителям и слушателям, что, мол, многие присутствующие «поднимают брови» во время некоторых (им неприятных) частей его речи»⁵⁷.

Однако вопреки провокациям «рыцарей «холодной войны» часы Истории отбивают новое время, с которым приходится считаться всем. Об этом же внушительно гласит и текст Нобелевского диплома, опубликованный в прессе всего мира:

«Михаилу Александровичу Шолохову.

1965 года Нобелевская премия по литературе присуждена в знак признания художественной силы и честности, которые он проявил в своей донской эпопее об исторических фазах жизни русского народа»⁵⁸.

Комментарии к главе

¹ (Sjolochov Michail. Stilla flyter Don. Auktoriserad oversattning fran ryskan av David Beiin. Stockholm, Tidens Forlag, 1930, 398 s.)

² (Dagens Nyheter (Stockholm), 1930, 21.10.)

³ (Svenska Dagbladet (Stockholm), 1930, 16.11.)

⁴ (Social - Demokraten (Stockholm), 1930, 27.11.)

⁵ (Dagens Nyheter, 1931, 1.12.)

⁶ (Svenska Dagbladet, 1931, 21.10.)

⁷ (Arbetarbladet, 4931, 18.12.)

⁸ (Л. Сюч. Заметки из стенгазеты «Коминтерновец» (клуб иностранных рабочих завода Ростсельмаш). 5.5.1935. Хранится в Шолоховском фонде, РОМК, ф. 2, он. 10, ед. хр. 40/6.)

⁹ (Staffan Dahl. Kunglga Biblioteket. 1.10.1964. Письмо автору.)

¹⁰ (Stockholms Tidningen - StocKholms Dagblad, 1934, 19.12.)

¹¹ (Arbetet (Malmo), 1934,48.10.)

^12-13 (Edfelt Johannes. Ett kosackepos. Edfelt Johannes. Stillailyter Don altjamt. Фотокопии статей получены от изд-ва «Тиден» без указания названия газеты (журнала) и дат публикации.)

¹⁴ (Stig Ahlgren. - Sudsv. Dagbladet. Фотокопия статьи получена от издательства «Тиден» без указания заголовка и даты публикации.)

¹⁵ (Morgon Dagbladet, 1940, 20.40.)

¹⁶ (Social-Demokraten (Stockholm), 1942, 9.11.)

¹⁷ (Stockholms -Tidningen -Stockholms -Dagdblad, 1934, 19.12.)

¹⁸ (Nya Dagligt Allehanden, 1939, 30.11.)

¹⁹ (Staffan Dahl. KungHga Biblioteket. 9.1.1965 Stockholm. Письмо автору.)

²⁰ (Бент Кристель, генеральный директор «Тиден Форлаг». 29.3.1966. Стокгольм. Письмо автору.)

²¹ (Sjolochov M. Stilla flyter Don. Stockholm, Tidens forlag, 1930, Kapit. XXI, s. 103.)

²² (Шолохов М. Тихий Дон. Кн. 1-я, ч. 1-я и 2-я (Роман-газета, 1928, № 7); см. также: Тихий Дон. Кн. 1-я М. - Л., Моск. рабочий, 19281, гл. XXIII, с. 121 - 124.)

²³ (Шолохов М. Тихий Дон. Кн. 1-я, ч. 1-я и 2-я (Роман-газета, 1928, № 7); см также: Тихий Дон. Кн. 1-я. М.: ГИХЛ, 1935, с. 150 - 156, с. 191 - 194, 199 - 206 и 213 - 216.)

²⁴ (Sjolochov M. «Stillaflyter Don. Forsta delen. StocKholm, Tidens forlag^ 1957, Kapit. VIII, s. 151.)

²⁵ (Там же, с. 17.)

²⁶ (David Belin. 7Л4.1966. Stockholm. Письмо автору.)

²⁷ (Шолохов М. Тихий Дон. Кн. 2-я М. - Л.: Моск. рабочий, 1929, с. 8-11)

²⁸ (Шолохов М. Тихий Дон. Кн. 2-я. М.:ГИХЛ, 1936. Часть 5-я, гл. XXV.)

²⁹ (Шолохов М. Тихий Дон. Кн. 2-я. М., 1953. Часть 5-я, гл. IX, с. 213.)

³⁰ (Sjolochov M. Stilla flyter Don. Andra delen. Stockholm, Tidens forlag, 1957.)

³¹ (Sjolochov M. Till mina svenska Lasare! 2.7 1957.- Sjolochov M. Stilla flyter Don. Forsta delen. Stockholm, Tidens forlag, 1957, s. (1).)

³² (Stork Sven. Nagra moderna ryska forfattare. Stockholm, 1947, s. 99, 103, 104, 105.)

³³ (Social-Demokraten, 1935, 3.11.)

³⁴ (Цитирую из книги: Stork Sve. Nagra moderna ryska fortattare. - Stockholm, 1947, s. 102.)

³⁵ (Там же, с. 109.)

³⁶ (Sjolochov M. Skord vid Don: Roman. Oversattning av Karin de Laval. Stockholm, Tidens Forlag, 1961.)

³⁷ (Sjolochov M. Nyplojd mark: Roman. Auktoriserad oversaving av David Berlin. Stockholm, Tidens Bokklub, 4959. Аннотация к роману.)

³⁸ (Sjolochov M. Skord vid Don: Roman. Oversattning av Karin de Laval. Stockholm, Tidens Forlag, 1961. Аннотация на обложке книги. )

³⁹ (Dagens Nyheter, 1960; 2.5.)

⁴⁰ (Arbetet (Malmo), 1961, 6.12.)

⁴¹ (Morgon Tidningen, 1958, 23.2.)

⁴² (Staffan Dahl. Kungliga Biblioteket. Stockholm, 9.1.1965. Письмо автору.)

⁴³ (Sjolochov M. Den azurbla stappen och andra noveller. Oversattning av Staffan Dahl. Stockholm, Tidens Forlag, 1961. Аннотация к сборнику рассказов.)

⁴⁴ (Sjolochov M. Husbonden. Oversattn. N. A. Nilsson. Sjolochov M. Ett ma'n-niskoode. Stockholm, Tidens Forlag, 1965, s. 81-98.)

⁴⁵ (Dagens Nyheter, 1966, 17.6.)

⁴⁶ (Правда, 1965, 16.10.)

⁴⁷ (Там же, 1965, 19.10.)

⁴⁸ (Ny Dag (Stockholm), 1965, 22-28.10.)

⁴⁹ (Dagens Nyheter, 16.10.1965, s. 7.)

⁵⁰ (Svenska Dagbladet, 16.10.1965.)

⁵¹ (Правда, 19.10.1965.)

⁵² (Там же, 2.3.10.1965.)

⁵³ (ЦК КПСС и Совет Министров СССР. - Товарищу Шолохову Михаилу Александровичу. - Правда, 1965, 29 октября.)

⁵⁴ (ChristeH Bengt, general, director «Tidens Forlag». Цит. по оригиналу речи, подаренному в Шолоховский фонд РОМК.)

⁵⁵ (Dagens Nyheter, 1965, 11.12, s. 1, och 23.)

⁵⁶ (Dagens Nyheter, 1965, 11.12, s. 23.)

⁵⁷ (Ny Dag (Stockholm), 1965, 17.12.)

⁵⁸ (Цит. по фотокопии Нобелевского диплома, полученной от М. А. Шолохова.)