Время "Тихого Дона"

В Вешенской, в первые годы жизни в станице, у Шолохова окончательно оформился исполинский замысел эпопеи "Тихого Дона", и вся жизнь его отныне принадлежала этому замыслу. Большую работу о Доне Михаил Александрович начал еще осенью 1925 года, первоначально назвав свое произведение "Донщина".

Как свидетельствует сам писатель: "Начал я писать роман в 1925 году. Причем первоначально я не мыслил так широко его развернуть. Привлекала задача показать казачество в революции. Начал я с участия казачества в походе Корнилова на Петроград... Донские казаки были в этом походе в составе третьего конного корпуса... Начал с этого... Написал листов 5 - 6 печатных. Когда написал, почувствовал: что-то не то... Для читателя остается непонятным - почему казачество приняло участие в подавлении революции? Не выглядит ли она для читателей некоей terra incognita? Поэтому я бросил начатую работу. Стал думать о более широком романе".

Насколько важен был для работы писателя выбор станицы Вешенской, можно судить по тем событиям, которые нашли отражение в "Тихом Доне". Вспомним начало третьей книги: "В апреле 1918 года на Дону завершился великий раздел: казаки-фронтовики северных округов - Хоперского, Усть-Медведицкого и частично Верхнедонского пошли с отступавшими частями красноармейцев; казаки низовских округов гнали их и теснили к границам области.

Хоперцы шли с красными почти поголовно, усть-медведицкие - наполовину, верхнедонцы - лишь в незначительном числе".

Именно в Вешенской, центре бывшего восстания, поселился писатель, чтобы весь материал был под рукой, чтобы правдиво и беспощадно изобразить трагические события 1919 года, не описанные до этого еще нигде, даже в исторической литературе.

Серафимович одним из первых оценил решение Шолохова жить со своими земляками:

- Шолохов правильно живет. Он, несмотря на свою славу, не уходит и не может уйти от тех людей, которых полюбил с детства и о которых написал такие великолепные страницы. А надо сказать, это интересные, достойные писательского внимания люди, с большими человеческими страстями. Революция начисто разломала их привычный уклад, рассекла их пути-дороги, и они пошли по разным тропам... Одни оказались у Буденного, у Щаденко, у Миронова, стали под знамя революции, другие, цепляясь за прошлое, сражались в белогвардейском стане и бесславно завершили свою жизнь. Мог ли истинный художник пройти мимо такой глубокой трагедии?

Командарм Первой Конной армии С. М. Буденный

Шолохов много и напряженно работает. Продолжая сбор материала, он ездит в Москву, Ростов, Новочеркасск, разыскивает нужные книги, газеты, журналы, карты военных операций. Изучает историю казачества, донской фольклор.

- Во-первых, - рассказывал писатель Вере Кетлинской, - собирание воспоминаний, рассказов, фактов, деталей от живых- участников империалистической и гражданской войн, беседы, расспросы, проверка своих замыслов и представлений; во-вторых, кропотливое изучение специальной военной литературы, разборки военных операций, многочисленных мемуаров, ознакомление с зарубежными, даже белогвардейскими источниками.

События, связанные с показом театра военных действий империалистической войны, потребовали от писателя глубоких военных знаний. Он штудирует специальную литературу: материалы о гибели армии генерала Самсонова в Восточной Пруссии (1914), о Брусиловском прорыве в Галиции (1916), классический труд Зайончковского "Мировая война 1914 - 1918 гг." (1925). Прочитывает книги о революции и гражданской войне - Н. Какурина "Как сражалась революция" (1926), "Гражданская война в России. 1918 - 1919 гг. Стратегический очерк" (1919), а также книги, в которых ошибочно трактовалось участие в революции и войне казачества, - А. Френкеля "Орлы революции" (1920), Н. Янчевского "Гражданская борьба на Северном Кавказе" (1927), И. Калинина "Под знаменем Врангеля" (1925) и "Русская Вандея" (1926)^* и многие другие.

^*(См.: Прийма К. И. С веком наравне, с. 161 - 162.)

В "Донских казачьих песнях" А. Пивоварова, изданных в Новочеркасске в 1885 году, внимание Шолохова привлекла старинная народная песня "Дон после войны". Он целиком переписал ее для себя.

Тихий Дон

 Чем-то наша славная землюшка распахана?
 Не сохами-то славная землюшка распахана, не плугами,
 Распахана наша землюшка лошадиными копытами,
 А засеяна славная землюшка казачьими головами.
 Чем-то наш батюшка, славный тихий Дон, украшен?
 Украшен-то наш батюшка тихий Дон молодыми вдовами.
 Чем-то наш батюшка, славный тихий Дон, цветен?
 Цветен наш батюшка тихий Дон сиротами.
 Чем-то во славном тихом Дону волна наполнена? 
 Наполнена волна в тихом Дону отцовскими, материнскими слезами.

В этой песне Шолохов увидел глубокий смысл, она удивительно созвучна была замыслу романа. Трагедия народной жизни, широкое эпическое обобщение - сама родина оплакивает казачью долю. Омытая кровью родная земля, сколько бурь пронеслось над тобой! Сколько лучших сынов твоих сложили буйные головы на курганах! Сколько слез выплакали матери и вдовы...

В сюжет "Тихого Дона" органически вошли около 50 народных казачьих песен. Они сопутствуют героям романа на войне, на работе, на свадьбе, в минуты радости и горя. Художественный мир Шолохова невозможно представить без народной пески, глубокую любовь к ней он пронес через всю жизнь.

В станицу Вешенскую как-то приехал государственный ансамбль песни и пляски донских казаков. Артистам хотелось "опробовать" народные казачьи песни перед станичниками, посоветоваться с Шолоховым.

Выступление проходило в переполненном станичном Доме культуры. Пришел и Михаил Александрович. Он, как и все, внимательно и строго слушал каждую песню. А в антракте зашел в маленькую комнату за кулисами к руководителям ансамбля. Зашел разговор о казачьей песне. Михаил Александрович с живостью стал вспоминать, где и когда он слышал ту или иную песню, читал наизусть тексты, напевал отдельные места. После руководитель ансамбля Квасов говорил:

- Я диву давался, сколько он песен знает! И как знает!

Перед отъездом ансамбля из Вешенской руководителям ансамбля Квасову и Ломановой передали записку от Шолохова:

"Дорогие Анатолий Николаевич и Надежда Николаевна!

Возьмите упор на лирические, "сердешные" песни верховых казаков. Разучите их, сделайте, и эти самобытные песни будут у вас коронными! Найдите местных исполнителей (на Чиру - "Разродимую"), и, ей-богу, успех будет у вас в руках.

1. "На речке было, братцы, на Камышинке".

2. "Разродимая моя сторонка..."

3. "Эх ты, зоренька-зарница".

Их (пока еще) поют в Вешенском районе старики. Запись их я не встречал и у Листопадова (кроме "На речке было... на Камышинке"). И еще есть старинная песня среднего Дона: "Ой, вы, морозы, вы, морозы, крещенские, лютые..." Игровая, под пляс.

М. Шолохов".

О том, как начинался "Тихий Дон", Мария Петровна и Михаил Александрович Шолоховы рассказали писателю Константину Прийме.

Страница рукописи 'Тихого Дона'

"Где же, когда и как начата была работа над "Тихим Доном"? С этим вопросом обратился я однажды к Михаилу Александровичу Шолохову в присутствии его супруги Марии Петровны. Перед ним на столе лежала фотокопия письма писателя к Ермакову, принесенная мной. Было это 29 ноября 1974 года в станице Вешенской. Шолохов обратился к Марии Петровне:

- Может, ты припомнишь, с чего и как начался "Тихий Дон"?

Михаил Александрович и Мария Петровна. 1924 год

И Мария Петровна весьма оживленно начала рассказывать:

- Весной двадцать шестого года, должно быть, до отправки этого письма к Ермакову, Михаил Александрович и говорит мне: "Знаешь, дорогая, рассказы - это лишь разбег, проба сил... А хочется мне написать большую вещь - роман. Хочу показать казачество в революции. План уже продуман. Надо приступать к работе. Так что поедем домой, Маша... Там легче будет дышать и писать". И мы вернулись в Каргинскую. Михаил побывал два - три раза в Базках у Ермакова, а затем мы переехали в станицу Букановскую... Сняли квартиру в доме кузнеца Долгова. За стеной ковали куют, а Миша сидит за столом, первые страницы "Тихого Дона" пишет... Осенью 1926 года мы переехали в Вешки, и там первые книги романа были завершены.

- Когда же? - спросил я у Шолохова.

- Первая книга была готова к сентябрю 1927 года, - ответил Михаил Александрович. - А вторая - к марту 1928 года.

- Были трудности?

- Их не перечесть! - ответил Шолохов. - Случалось, что денег не было и на табак. Бумаги недоставало. Писал с обеих сторон листа.

- Пожалуйста, скажите, много ли было вариантов начала романа?

- Да так сразу и начал, как есть в книге. - Он деловито и четко произнес первые строки романа: - "Мелеховский двор - на самом краю хутора. Воротца со скотиньего база ведут на север к Дону. Крутой восьмисаженный спуск меж замшелых в прозелени меловых глыб - и вот берег..." - Шолохов пыхнул дымком крепчайшей своей сигареты и добавил: - С Фадеевым однажды в начале двадцать шестого года беседовали, как начинать роман. Он был сторонником классического начала, вроде: "...Утром 17 августа 1877 года трехмачтовый парусник отбыл в море..." А я ему ответил: "Очень старо! Если писать роман, то начинать его надо по-своему, по-новому". Вот я и начал с мелеховского двора..."^*.

^*(Прийма К. И. С веком наравне, с. 168 - 169.)

Шолохов отправил первую книгу "Тихого Дона" в журнал "Октябрь". Серафимовича, ответственного редактора журнала, в то время не было в редакции, он приболел.

Журналы, в которых печатались первые произведения М. А. Шолохова

Редколлегия "Октября" приняла книгу с явной предвзятостью: обвинили автора в идеализации казачьего быта, растянутости, пугал объем - только в первой книге 20 печатных листов, а по " замыслу автора должно быть четыре книги. Поэтому, перестраховавшись, отправили рукопись Серафимовичу: он-де и редактор ответственный, и писатель, который хорошо знает донское казачество.

Журналы, в которых печатались первые произведения М. А. Шолохова

Несмотря на болезнь, Серафимович, не отрываясь, прочитал рукопись. Она была отпечатана на допотопной машинке с выпадающими буквами, без интервалов, на серой бумаге. Серафимович тут же позвонил в журнал: печатать без всяких сокращений!

А. С. Серафимович

Однако прошло еще немало времени, прежде чем роман был принят к печати. Только настойчивость и авторитет Серафимовича помогли устранить все преграды. Рукопись целиком заслали в набор.

Подписчики, открыв январскую книжку "Октября" за 1928 год, прочитали: "Михаил Шолохов. "Тихий Дон". Часть первая".

Новые страницы романа перепечатывает на машинке Мария Петровна

После выхода в свет первого тома "Тихого Дона" (январь - апрель) редакцию "Октября" буквально завалили читательские письма. По свидетельству Федора Панферова, роман получил десятки тысяч одобрительных голосов. Зарубежная критика поставила молодого Шолохова в один ряд с Толстым, Достоевским, Гоголем, Тургеневым. Высоко оценили роман М. Горький и А. Луначарский.

Журналы, в которых печатались первые произведения М. А. Шолохова

И опять со страниц "Правды" (19 апреля 1928 г.) на всю страну звучит проникновенное слово Серафимовича - теперь уже о "Тихом Доне":

"Ехал я по степи. Давно это было, давно, уж засинело убегающим прошлым.

Неоглядно, знойно трепетала степь и безгранично тонула в сизом куреве.

На кургане чернел орелик, чернел молодой орелик. Был он небольшой; взглядывая, поворачивал голову и желтеющий клюв.

Пыльная дорога извилисто добежала к самому кургану и поползла, огибая.

Тогда вдруг расширились крылья, - ахнул я... расширились громадные крылья. Орелик мягко отделился и, едва шевеля, поплыл над степью.

Вспомнил я синеюще-далекое, когда прочитал "Тихий Дон" Михаила Шолохова. Молодой орелик желтоклювый, а крылья размахнул.

И всего-то ему без году неделя. Всего два - три года чернел он чуть приметной точечкой на литературном просторе. Самый прозорливый не угадал бы, как уверенно вдруг развернется он".

Недавно неподалеку от Вешенской, на высоком степном кургане, со всех сторон овеваемом ветрами, на правом берегу Дона, в металле и камне навеки запечатлен этот орлиный образ молодого Шолохова. На высоком каменном постаменте - молодой орелик, собирающийся взлететь. Широкий размах крыльев, гордая царственная голова, грудь, полная молодых трепетных сил. Под крыльями - древняя казачья земля, многострадальная шолоховская степь, на которой сходились конные лавы, умирали герои "Тихого Дона" и по которой глубоко прошла борозда "Поднятой целины".

На сером камне - пророческие слова Серафимовича о молодом орелике. В ту пору, когда он писал их, Михаилу Шолохову было 22 года.

Впереди была целая жизнь.