Вновь на родной земле

Письмо, написанное в тот день Марку Колосову, хорошо выражает тогдашнее настроение и авторские заботы Шолохова:

"...сегодня я уезжаю... Судя по твоим словам, в моем рассказе "Звери", помимо заглавия и конца, все хорошо, исправить его я не имел возможности... но думаю, что ты сможешь исправить сам (это не трудно). Озаглавь рассказ хотя бы "Окрпродкомиссар Бодягин", урежь конец до следующих строк, где описывается место, где лежали Тисленко и Бодягин убитые. Ты не понял сущности рассказа. Я хотел им показать, что человек, во имя революции убивший отца и считавшийся "зверем" (конечно, в глазах слюнявой интеллигенции), умер через то, что спас ребенка (ребенок-то, мальчишка, ускакал). Вот что я хотел показать, но у меня, может быть, это не вышло. Все же я горячо протестую против выражения "ни вашим, ни нашим". Рассказ определенно стреляет в цель. Прочти его целиком редколлегии, а там уже можете по своему компетентному усмотрению переделывать его, все же прижаливая мое авторское "я". Вот все, что я хотел тебе сказать. Дело в том, что если вы рассказ не примете и не вышлете мне гонорара в провинцию, то я буду лишен возможности приехать обратно в Москву, денег у меня - черт-ма!

Громадную услугу ты оказал бы мне, если б поместил рассказ, а деньги переслал почтой... Кроме того, не забывай урвать хоть в месяц раз для меня 10 мин. и написать письмо, сообщая о том, что нового в литературе и критике, по адресу "Мол. гвар."...

Рассказ, о котором идет речь, - "Продкомиссар" - был напечатан в газете "Молодой ленинец" только 14 февраля 1925 года. А тремя месяцами раньше - 14 декабря 1924 года, в "Молодом ленинце" появляется рассказ "Родинка". Здесь уже видны неповторимая шолоховская образность, донской колорит, острый драматизм сюжета. С этого рассказа в короткий срок начинается взлет молодого Шолохова.

На Дону Шолохов целиком отдается творчеству. Он дышит родным воздухом, думается ему легко, покоя не дают новые замыслы. Он стеснялся писать при посторонних, по станице прошел слух, что "Мишка пишет", и было немало обидных шуток по этому поводу. Даже родные недоверчиво относились к столь пристрастному увлечению девятнадцатилетнего парня. Чем занимались его сверстники? Работали по хозяйству, ходили на игрища, ловили рыбу, охотились. А этот - сидит, пишет. Странное занятие в глазах станичников.

Шолоховы сняли квартиру в верхней части дома букановского кузнеца Долгова. Внизу с утра до вечера стучали молотками, а на втором этаже работал сутками напролет Михаил Александрович.

Живя попеременно то в Каргинской, то в Букановской у Громославских, Михаил за короткое время (восемнадцать - двадцать месяцев) создает большинство своих рассказов и повесть "Путь-дороженька". Одно за другим его произведения печатаются в московских журналах "Смена", "Огонек", "Прожектор", "Журнале крестьянской молодежи", "Комсомолии", газете "Молодой ленинец". Имя молодого автора было замечено в столице, о нем стали говорить. Несмотря на разноречивость оценок, в литературных кругах поняли, что появился новый, свежий голос, самобытный талант.

В середине 1925 года происходит важное событие в жизни Михаила Шолохова, оставившее глубокий след в его жизни. Он знакомится с Серафимовичем. Издательство "Новая Москва" подготовило к печати первый сборник Шолохова - "Донские рассказы". Верстку сборника попросили прочесть Серафимовича. Шестидесятилетний автор "Железного потока" был восхищен рассказами молодого автора, тут же написал широко известное теперь предисловие к сборнику:

'Донские рассказы'

"Как степной цветок, живым пятном встают рассказы т. Шолохова. Просто, ярко, рассказываемое чувствуешь - перед глазами стоит. Образный язык, тот цветной язык, которым говорит казачество. Сжато, и эта сжатость полна жизни, напряжения и правды.

Чувство меры в острых моментах, и оттого они пронизывают. Тонкий схватывающий глаз. Умение выбрать из многих признаков наихарактернейшие.

Все данные за то, что т. Шолохов развертывается в ценного писателя - только учиться, только работать над каждой вещью, не торопиться".

Крупнейший пролетарский писатель поддержал, одобрил земляка, "казачка" из Вешенской. Первая встреча на квартире у Серафимовича положила начало их многолетней дружбе.

"Никогда не забуду 1925 год, когда Серафимович, ознакомившись с первым сборником моих рассказов, не только написал к нему теплое предисловие, но и захотел повидаться со мною. Наша первая встреча состоялась в первом Доме Советов. Серафимович заверил меня, что я должен продолжать писать, учиться. Советовал работать серьезно над каждой вещью, не торопиться.

Этот завет я старался всегда выполнять".

"...Я очень люблю старика, - писал позднее Шолохов. - Это настоящий художник, большой человек, произведения которого нам так близки и знакомы. Серафимович принадлежит к тому поколению писателей, у которых мы, молодежь, учились. Лично я по-настоящему обязан Серафимовичу, ибо он первый поддержал меня в самом начале моей писательской деятельности, он первый сказал мне слово ободрения, слово признания.

Это, конечно, кладет свой отпечаток на наши отношения".

Отныне Серафимович пристально следит за "казачком", как он его любовно называл. Были у него и тревожные мысли, сомнения: не закружится ли голова, не растеряет ли талант понапрасну? Раскроется ли во всю ширь?

Но пройдет еще немного времени, и, прочитав первую книгу "Тихого Дона", потрясенный Серафимович скажет:

"Вот это силища! Вот это реализм! Представьте, молодой казачок из Вешенской создал такую эпопею народной жизни, достиг такой глубины в изображении характеров, показал такую глубочайшую трагедию, что, ей-богу, всех нас опередил! Пока это только первая часть, но размах уже виден".

Настолько глубоко запал в сердце Серафимовичу "казачок" из Вешенской, что позднее он собирался написать биографическую повесть "Писатель", одним из героев которой должен быть Шолохов. Сохранились любопытные заметки в записной книжке писателя. В них живой портрет молодого Шолохова:

"Шолохов. Невысокий, по-мальчишески тонкий, подобранный, узкий, глаза смотрели чуть усмешливо, с задорцем: "Хе-хе!.. Дескать... вижу..." Тогда Шолохов поднял глаза и ощупал громадный выпуклый лоб, пузом вылезший из-под далеко отодвинувшихся назад светло-курчавых, молодых, крепких волос" Странно было на мальчишеском теле - этот свесившийся пузом лоб...

Небольшой стройный, узко перехваченный ремнем с серебряным набором. Голова стройно на стройной шее, и улыбка играет легонькой насмешливой хитроватой казацкой...

Шолохов откинулся назад, белый лоб, неестественно выпуклый, огромный, светло-вьющиеся волосы. А лицо загорелое, серые глаза смотрели прямо, чуть усмехаясь, из-под тонко, по-девичьи приподнятых бровей.

Длинные глаза, а в углах резко острые и чистые.

Когда взглядывал, от глаз шел синевато-серый свет.

...И волосы были мягкие, как у ребенка. И глаза, когда говорил, и губы чуть усмехались: "Дескать, знаю, брат, вижу тебя насквозь".

Вышли "Донские рассказы". Об этой тоненькой книжечке молодого писателя (в нее вошло восемь рассказов) появились несколько рецензий. Критик "Нового мира" (1926, № 5) выделил значимость шолоховских рассказов в литературе о гражданской войне, их правдивость, народность. Рапповский журнал "На литературном посту" (1926, № 4) называл имя Шолохова в числе талантливой литературной молодежи. Другие журналы, "Книгоноша" (1926, № 5) и "Комсомолия" (1926, № 1), отмечали как несомненную удачу автора - его язык, знание казачьего быта, умение создавать яркие характеры. Но эти же журналы бездоказательно упрекали Шолохова в шаблонности сюжета, в сентиментальности, подражательности некоторых рассказов.

Но сам факт обращения нескольких солидных журналов к первой книге Шолохова говорит о том, что она была выделена среди текущей литературы того времени, привлекла к себе внимание.

Шолохов чувствовал необыкновенный прилив сил. Он все больше утверждался в мысли, что литература - его главное дело, его призвание. Окрыленным возвращался он домой из кратковременной поездки в Москву. Привез несколько сигнальных экземпляров "Донских рассказов". Мария Петровна вспоминает:

- Книжки читали нарасхват. Миша смущенно помалкивал. Ему страшно любопытно было, что скажет отец, Александр Михайлович. Отец был растроган до слез. Обнял Мишу и сказал: "Сам Серафимович благословил! Теперь я могу умереть спокойно, вижу, что ты нашел свое дело. Учись, работай. Доброе слово Серафимовича надо оправдывать".

А через несколько недель в семье Шолоховых случилось горе - скоропостижно скончался Александр Михайлович. Михаил тяжело переживал смерть отца. Он был первым его наставником, другом, мудрым советчиком. Всячески поддерживал его увлечения книгами, не жалел средств на учебу. Всю жизнь мечтал дать сыну высшее образование.

Похоронили Александра Михайловича в Каргинской, на станичном кладбище.

Ст. Вешенская

Живут Шолоховы неустроенно - то в Каргинской, то в Букановской. В 1926 году родилась дочь Светлана. Настало время подумать о собственном доме.

Станица Вешенская в Начале ХХ века. Фотография И. В. Болдырев

Две станицы привлекали внимание Михаила Александровича - Усть-Медведицкая и Вешенская. Усть-Медведицкая - старинная окружная станица с богатой историей, расположенная на обрывистом правобережье Дона, была близка Шолохову и своим раздольем, и тем, что в ней долгое время жил А. С. Серафимович. Кроме того, отсюда недалеко до Букановской, родины жены. Но после недолгого колебания была выбрана Вешенская.

Вешенская в конце 20-х годов

- Это связано с моей работой, - твердо сказал Шолохов.