Юрий Жданов. Три вершины в судьбе русского романа

Юрий Жданов - член-корреспондент АН СССР, руководитель Северо-Кавказского научного центра высшей школы, ректор Ростовского госуниверситета.

Всемирно-историческое значение творчества Михаила Александровича Шолохова общеизвестно. Его "Тихий Дон", "Поднятая целина", все другие произведения стали не только нашим общенациональным эпосом, но и перешагнули рубежи стран и народов всех континентов земного шара.

Высоко оценивая творчество признанного прогрессивным миром, самого выдающегося писателя современности, хотелось бы особенно сказать о Шолохове, как об одном из величайших в истории отечественной литературы романистов.

Художественная мысль России всегда лилась могучей струей в общем потоке духовного развития народа, была неотъемлемой составной частью русского общественного движения, средоточием идейных исканий и битв. В отечественной литературе неизменно находили свое отражение борьба социальных сил и тенденций, сложное и противоречивое переплетение общественных интересов. Жаркое и страстное отношение к нуждам и историческим судьбам народа присуще большей и лучшей части российской творческой интеллигенции.

Пушкин и Репин, Лермонтов и Глинка, Гоголь и Суриков в своем поэтическом, художественном творчестве стремились дать ответ на самые острые проблемы современности и исторических судеб народа. Их труд сливался с деятельностью передовых мыслителей своего времени, с общественной, идеологической борьбой за свободу и обновление родины, связанной с именами Белинского и Чернышевского, Стасова и Тимирязева.

Если подходить с четкими мерками научного анализа, то судьбы передовой российской интеллигенции в историческом разрезе могут быть уяснены и истолкованы, лишь исходя из ленинского анализа основных этапов русского освободительного движения.

Еще в 1914 году, касаясь этой важной проблемы в статье "Из прошлого рабочей печати в России", Ленин отмечал, что "освободительное движение в России прошло три главных этапа, соответственно трем главным классам русского общества, налагавшим свою печать на движение: 1) период дворянский, примерно с 1825 по 1861 год; 2) разночинный или буржуазно-демократический, приблизительно с 1861 по 1895 год; 3) пролетарский с 1895 по настоящее время"¹.

¹(В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 25, стр. 93.)

В истории освободительного движения России первый этап несомненно связан с именами Радищева, Грибоедова, Пушкина и Лермонтова, второй - с творчеством Некрасова, Салтыкова-Щедрина и третий - характеризуется в первую очередь именами Горького, Маяковского и Шолохова. Если же рассматривать специально судьбу русского романа, то этим трем этапам объективно в качестве высших творческих достижений должны быть поставлены в соответствие художественные полотна трех величайших романистов, когда-либо творивших на русской почве: Толстого, Достоевского и Шолохова. Связь каждого из этих писателей с содержанием и сущностью общественной борьбы своей эпохи, сражающимися социальными силами неповторимо своеобразна и вполне индивидуальна, но она очевидна.

Может возникнуть вопрос, допустимо ли художественное творчество Толстого, охватившего огромный период, включая революцию 1905 года, относить к первому, дворянскому этапу освободительного движения? Нам представляется возможным положительно ответить на этот трудный вопрос.

Конечно, творчество Толстого не вписывается в рамки какого-либо одного периода освободительного движения в России, но его дворянский этап сопоставим в первую очередь с такой вершиной русского романа, как "Война и мир". Внутренний духовный мир Толстого формировался под влиянием идей декабристов и Герцена, их борьбы, их урока, их сложной судьбы. И 14 декабря 1908 года он вспоминает не только о вешателях царствования Николая второго, но и Николая первого.

И Рылеев и Толстой в своих исканиях неоднократно обращались к Руссо - духовному предтече французской буржуазной революции. Нравственный пример декабристов, свойственное им "дум высокое стремленье", самоотверженность во имя народа вплоть до самопожертвования, освободительный призыв Герцена нашли горячий отклик в душе Толстого, во многом содействовали формированию "зеркала русской революции".

Известно, что великий писатель первоначально задумал роман как произведение о декабристах. Вся система образов и логика романа влекут любимых героев автора - князя Андрея и Пьера на Сенатскую площадь. Вряд ли случайно, что в неоконченном романе "Декабристы" возвращающиеся из сибирской ссылки герои носят знакомые по роману "Война и мир" имена: Пьера и Натали. Кто не узнает в Андрее Болконском родственника Л. Н. Толстого, участника и героя Отечественной войны 1812 года, декабриста Сергея Волконского.

В глубине неуемной, в какой-то мере раблезианской натуры бьется бунтарское сердце дворянского революционера Пьера. Пьера-масона, отвергающего официальную церковь, подобно Чаадаеву. Пьера, стреляющего в человека, оскорбившего нравственное достоинство другого. Пьера, занесшего руку на самого Наполеона. Пьера, вовлеченного в антиправительственное движение. Толстой оказался не в силах преградить Пьеру путь в тайное общество, и вряд ли читатель поверит великому романисту, что этот союз добродетели "тугендбунд" был "обществом настоящих консерваторов".

В последних главах романа мы ощущаем тот накал, который наступает во взаимоотношениях Пьера и Николая Ростова и который роковым образом разведет их на Сенатской площади; отсветы грядущего восстания озаряют беспокойные сны Николеньки Болконского. А в богучаровской истории Толстой приоткрыл и классовую подоплеку событий: "Дрон должен был колебаться между двумя лагерями - господским и крестьянским".

Но в гениальном романе отражена духовная трагедия самого Толстого. Логикой развития, логикой исторических обстоятельств любимые герои влекли своего автора на Сенатскую площадь. Князь Сергей Волконский, пройдя через нее, через смертный приговор, через ссылку, связал свою судьбу с Герценым и Огаревым, подошел к идеям марксизма. Князю Андрею Болконскому был уготован иной жребий: ему пришлось умереть от ран, чтобы не произошла встреча его с Пестелем. Пьеру не довелось возвращаться из сибирской ссылки, он весь ушел в домашние хлопоты.

Что же произошло? Что смутило великого мастера, что отвлекло его от первоначального замысла, что заставило действовать против воли своих героев? Глухое молчание народа в день 14 декабря 1825 года.

Герцен с горечью отмечал: "Декабристам на Сенатской площади не хватало народа". "Каким черным волшебством сделались мы чужие между своими!" - с тоской восклицал Грибоедов. Страшно далеки были от народа дворянские революционеры, подчеркивал Ленин.

Раскрывшаяся бездна между передовой частью общества и народом вызвала у многих колебания, заставила усомниться в правильности избранного пути, на какое-то время парализовала волю к борьбе. Трагедия первого этапа революционной борьбы в России определила внутреннюю трагедию Толстого: вот почему умер князь Андрей, вот почему Пьер вступил не в декабристский "Союз благоденствия", а в консервативный "Союз добродетели", пришел к Каратаеву в надежде перебросить мост через бездну, отделившую передовую русскую интеллигенцию от народных низов.

Последующий этап русского освободительного движения связан с деятельностью нового общественного слоя - революционных интеллигентов- разночинцев, с борьбой народовольцев. В статье "Крестьянская реформа", говоря о двух исторических тенденциях в борьбе за новую Россию - революционной и либеральной, - Ленин высоко оценил подвиг народовольцев и революционных народников: "Революционеры 61-го года остались одинокими и потерпели, по-видимому, полное поражение. На деле именно они были великими деятелями той эпохи, и, чем дальше мы отходим от нее, тем яснее нам их величие, тем очевиднее мизерность, убожество тогдашних либеральных реформистов"¹.

¹(В. И. Ленин, полн. собр. соч., т. 20, стр. 179.)

Среда разночинной интеллигенции, мечты о равенстве и братстве людей, светлые идеи социалистов-утопистов, пророческие прозрения Фурье духовно вскормили юный и трепетный гений Достоевского, вовлекли его в дело революционной пропаганды, в кипучую жизнь подпольных кружков. Здесь научился он ценить узы товарищества, здесь расцвела его хрупкая любовь к свободе, здесь были вскормлены его надежды на справедливое переустройство мира, его иллюзии.

Но разъяренный и напуганный революцией 1848 года, не забывший о декабристах царизм давит самодержавным сапогом малейшее проявление свободомыслия. Вместе с другими членами кружка петрашевцев Достоевский вынужден испить до дна чашу поражения, морального и физического унижения, духовного надлома. И свой собственный опыт, и последующие события привели Достоевского к неверию в успех революционного дела. Подобно библейскому пророку Иеремии, льющему слезы на родном пепелище, Достоевский бросает миру горькие слова: "Пророки твои провещали тебе пустое и ложное".

И все же не столько звон каторжных цепей, сколько глухое молчание народных низов вызвало крах революционных идеалов у Достоевского. Великая пушкинская ремарка "Народ безмолвствует" отразила ту историческую сложность, с которой столкнулись и о которую разбились многие светлые и горячие головы русского освободительного движения. Достоевский познал и одиночество и горечь поражения разночинных революционеров, но увидеть их величия ему не было дано.

Но тем не менее, в своих великих романах он отразил проблемы, болезни и трагедии своей эпохи. Он пишет "Преступление и наказание", "Весы", "Идиота" не в последнюю очередь для того, чтобы самому разобраться в своем прошлом, в какой-то мере покарать его за утраченные иллюзии, за испытанную горечь. Он использует примазавшихся к революционному движению авантюристов типа Нечаева для того, чтобы очернить деятельность революционеров вообще, показать беспочвенность освободительных идей в России на всех этапах борьбы. Словами одного из персонажей "Бесов" он бросает упрек Чацкому: "Народ русский он проглядел, как и все наши передовые люди, и тем более проглядел, чем больше он передовой". По мысли Достоевского, развенчание оторвавшихся от народа Раскольниковых, Ставрогиных, Верховенских должно было нанести сокрушительный удар и Тургеневу и Чернышевскому и Салтыкову-Щедрину.

Но удара не получилось. Критика Достоевским революционной демократии оказалась несостоятельной. Мы можем лишь сожалеть о позиции, занятой писателем, но не должны забывать, что он был крупнейшим романистом определенной эпохи общественного развития России, в опрокинутой и превратной форме отразившим ее проблемы и беды. Его неизменная защита униженных и оскорбленных, его борьба за справедливость в отношениях между людьми, его проникновение в сокровенные тайны человеческой психики, в драматические коллизии людских отношений остаются важным художественным завоеванием всей мировой культуры.

При всем различии личных судеб и общественных позиций Толстой и Достоевский своим творчеством отразили существенную социально-историческую доминанту, обусловившую характер минувших этапов освободительного движения: разъединенность, разобщенность передовых людей нации и простого народа. Деятельность борцов за освобождение масс еще не сливается с движением самих масс; лучшие умы российской интеллигенции в своей проповеди еще не находят отклика в народе; не создана теория, которая озарила бы верным светом практическое революционное действие.

Только третий, пролетарский этап освободительного движения в России открыл для художника путь к единству идеала и действительности на основе слияния вооруженного передовой теорией революционного авангарда и широкого движения народных масс. Этому должна была предшествовать титаническая работа по теоретическому осмысливанию всего исторического процесса в рамках самой строгой науки. Гигантские социально-экономические сдвиги подняли к исторической активности новый общественный класс - пролетариат, взращенный, закаленный в горниле крупного промышленного производства, воспитанный в совместном труде, сплоченный и организованный общей борьбой за свои права. В этой борьбе обрела свое достойное место и передовая русская интеллигенция, для которой теперь ушли в прошлое изолированность, непонятость, одиночество.

Эпическим рассказом о пролетарском, самом великом этапе в освободительном движении России стали романы М. А. Шолохова.

"Кто разумно смотрит на мир, на того и мир смотрит разумно", - говорил когда-то Гегель. Творчество Шолохова озарено разумом коммунистического учения и идеала, оно раскалено необычайным внутренним жаром его души, темпераментом борца за счастье народа. Только ясная и последовательная классовая позиция позволила писателю предельно обнаженно и исторически точно показать всю сложность революционного движения народных масс, поднявшихся наконец к активному историческому действию.

Вся эпическая сила того же "Тихого Дона" направлена на то, чтобы показать, как в горниле империалистической войны, под влиянием пролетарского движения рушатся веками укоренившиеся формы хозяйства и быта крестьянина старой деревни. Речь идет не только о крушении сословных предрассудков и связей в среде казачества. Нет. Колесница истории сокрушает традиционные, естественные условия производства с их на века установленными ритмами. Рвется пуповина, связывающая крестьянина с природными процессами, делающая его во многом бессознательной, слитой составной частью природы. Это приводит к крушению остатков общинных отношений, к гибели патриархальных связей. Процесс этот безднами и пропастями рассекает консервативный уклад и приводит к невероятному обострению всех общественных противоречий. Художественный гений Шолохова проявляется в той силе, с которой он нарисовал процесс гибели традиционных социальных форм. Мастер трагедии Шолохов с беспощадной объективностью показывает, к каким социальным и личным катаклизмам приводит этот процесс крушения старого. Общественные противоречия достигают высшего накала, противоречия раскалываются на внешние антагонистические сущности.

Шолохов с исключительной глубиной и правдивостью показывает, как в результате исторических преобразований зарождается движение народных масс, какие ручьи, и светлые и темные, стекаются в это половодье. Не искушенные в тонкостях теории, рядовые труженики были поставлены перед необходимостью решать сложнейшие вопросы: каких целей добиваться? за кем идти? какие методы и формы борьбы избрать? Без этого - снова бунт бессмысленный и беспощадный.

Людям приходилось пробираться через путы исторических традиций, через невежество и косность, через обманы и иллюзии. Без лести, без земных поклонов и заигрывания Шолохов показывает всю противоречивость народного движения, всю его великую драму и очистительную силу.

Залогом успеха освободительной борьбы масс явилось соединение ее с борьбой революционного авангарда, вооруженного подлинно передовым знанием законов общественного развития. Нелегок путь к этому единству, трудно достается наука.

Если Толстой и Достоевский вынуждены были волею исторических обстоятельств остановиться перед стеной, отделившей трудовой народ от авангарда общества, то Шолохов показал в своем творчестве, как в новых исторических условиях рушится эта стена, как сливаются великие силы русской жизни. Показал, не утаив сложностей этого процесса.

И Толстой, и Достоевский в своем творчестве с неизбежностью должны были отразить не только лучшие народные черты, но и элементы застылости, консерватизма, патриархальщины и в быту, и в отношениях. "Тихий Дон", "Поднятая целина" рисуют нам крушение и ломку веками сложившегося уклада, нравственных норм и привычек, становление новых черт, новых форм человеческого общежития.

Пафос романов Толстого и Достоевского во многом определен методологией критического реализма, поскольку эти великие художники в первую очередь ставили перед собой задачу критического освоения действительности. Отстаивая интересы народа, борясь за справедливость по отношению к униженным и оскорбленным, они в силу исторических условий не могли дать позитивной программы борьбы. Тональность романов Шолохова задана существом социалистического реализма, который включает в себя и беспощадный критический анализ действительности и позитивную программу строительства нового мира человеческих отношений. Ленин учил большевиков смотреть на действительность с точки зрения будущего.

Вставший в ряды революционного класса, вооруженный передовой теорией художник получает невиданную ранее возможность взглянуть на описываемые события с этой уникальной и захватывающей позиции. Светом будущего насыщена вся ткань шолоховских романов, озарены самые трагические коллизии. Поэтому так органично слиты в них художественный вымысел и правда истории.

Зло и несправедливость на земле, попрание человеческой свободы и достоинства не исчезнут сами по себе, как не одолели их двухтысячелетняя евангельская или буддийская проповедь, проклятья и увещевания многих лучших и добрых людей: мыслителей и художников, пророков и ученых. Устранение действительных источников зла - эксплуатации и угнетения, неравенства и насилия, - единственно возможный путь к человеческой свободе и счастью. Романы Шолохова показывают всю сложность борьбы с общественным злом, которое способно к мимикрии, обескураживающим рецидивам, может таиться в темноте и невежестве, мелкохозяйской изолированности и подозрительности, в эгоизме и приспособленчестве. И тем не менее нет иного пути, кроме того, которым пошли герои "Тихого Дона" и "Поднятой целины": пути коренного преобразования действительных социальных, экономических и тем самым нравственных отношений людей.

Ленин учил наш народ бережно и внимательно относиться к своему прошлому. Он подчеркивал историческую преемственность, которая связывает большевизм с лучшими традициями передовой общественной мысли России, в первую очередь с освободительным движением декабристов и народовольцев. В равной мере литературное творчество нашего времени опирается на достижения и завоевания предшествующих эпох, продолжает на основе достигнутых художественных завоеваний строительство народной культуры.

В новую историческую эпоху мы видим, как преемственно развивается в творчестве Шолохова народное начало, которым пронизаны произведения Толстого, начиная с "Севастопольских рассказов". Образная, психологическая связь между главными героями "Тихого Дона" и народными характерами " Казаков" и "Хаджи-Мурата" очевидна. В романах Шолохова, отразивших самую бурную эпоху и переломные периоды в истории страны, нашла свое современное воплощение эпическая традиция "Войны и мира". Могучий дух нашего народа создал единый становый хребет русского романа, в котором немеркнущим светом сияют три высочайшие вершины: Толстой, Достоевский и Шолохов.