НОВОСТИ   КНИГИ О ШОЛОХОВЕ   ПРОИЗВЕДЕНИЯ   КАРТА САЙТА   ССЫЛКИ   О САЙТЕ  






предыдущая главасодержаниеследующая глава

БОЛГАРИЯ

I

Тернисты были пути проникновения «Тихого Дона» и «Поднятой целины» М. Шолохова в Болгарию, придавленную монаршим троном...

В большой прессе Парижа, Праги, Стокгольма и других столиц Европы литературоведы уже «ломали копья» над судьбой Григория Мелехова и Аксиньи, сравнивая «Тихий Дон» с «Войной и миром» Льва Толстого, немецкие, французские, испанские издания романа Шолохова, ранее русских, проникая в другие страны, будоражили студенчество, прогрессивную интеллигенцию. К 1931 году слава «Тихого Дона» - «романа о красной буре» - достигла Японии и Китая, США и Индии; европейские политики, генштабы и разведчики уже изучали новый роман Шолохова - «Поднятую целину», выискивая в ней экономическую и военную уязвимость СССР, а в Болгарии, как и в других странах Балкан, «Тихий Дон» все еще был под запретом.

И тем не менее в этих тяжелейших условиях царского террора и политических преследований книги советских писателей - Горького, Шолохова, Серафимовича, Фурманова, Фадеева, Новикова-Прибоя и других - все же пробивались к людям борьбы и труда. Их несли в народ коммунисты, которые всюду - в Европе, Азии и Америке - были переводчиками, издателями и распространителями советской литературы.

Так было и в Болгарии. Как гласят документы истории, именно коммунисты - узники Софийской центральной тюрьмы - были первыми читателями и ценителями «Тихого Дона» в оригинале, на русском языке. Старый революционер Стоян Комбов в начале 1929 года, находясь в заключении, были свидетелем незабвенного события, когда к ним в тюрьму, тайными путями, из красной Москвы, от члена ЦК БКП Николы Кофараджиева был доставлен пакет с советской литературой. Среди полученных книг оказались и два тома «Тихого Дона». Тяжко больной узник Антон Пруткин, коему выпала честь первому прочитать «Тихий Дон», пишет Стоян Комбов, «был потрясен романом и всех уверял, что он подобен «Войне и миру» Толстого» и что «когда роман Шолохова переведут на болгарский, то его красотою* насладятся массы читателей»1.

* (Борьба «за» и «против».)

В 1960 году, приступив к сбору зарубежных документов для выставки «Тихий Дон» сражается с мировой реакцией и фашизмом», я неожиданно получил от ветерана завода Ростсельмаш П. К. Кузьмина пачку писем коммунистов-политэмигрантов, работавших в тридцатые годы на этом заводе. Одно из них сообщает любопытные сведения о «Тихом Доне» в Болгарии.

«Дорогой Мет! - писал венгр Людвиг Сюч в марте 1935 года из Москвы в Ростов-на-Дону мастеру высокой культуры труда, члену Американской компартии сербу Мету Блаичу. - Начну с самого главного. В твоей Югославии о «Тихом Доне» еще никто ничего не знает. А пресса будто в рот воды набрала. Понял? В Италии, Румынии и Греции.- такая же картина. Монархам и фашистам «Тихий Дон» страшен больше землетрясения. И потому в мире идет (говоря по-твоему) borba pro et contra Шолохов*.

В Болгарии в прошлую осень одна газета (в Софии) печатала главы из «Тихого Дона». Вскоре ее закрыли. В наших кругах полагают, что от страха. Чего страшится реакция? 1. Правды о советской революции 2. Что «Тихий Дон» вселит нейтральность в белых казаков. А этот резерв Антанты есть порох, ударный кулак против СССР 3. И что «Тихий Дон» заполонит сердца болгар. Кстати, первый советский посол Ф. Раскольников - красный адмирал и писатель, - говорят, повез с добрым умыслом в Софию кинофильм «Тихий Дон».

В коминтерновских верхах роман Шолохова котируют очень высоко. Считают, что у славян он может делать пропаганду большей мощи, чем в Париже.

Мой товарищ серб (недавно прибыл из Югославии через Грецию и Францию) сидел в Плевене в тюрьме. Там видел, как узники из каравая хлеба (полученного с воли) вынимали хитро скрытую московскую речь Георгия Димитрова (от 17 мая 1934 года) и вестник с главами «Тихого Дона». Болгары жаждут узнать, как это братья Иваны - русские - сбросили с трона царя в шахту и почему казаки брали атамана Каледина за жабры, а он застрелился? В этом гвоздь интереса к роману «Тихий Дон». Все хотят знать, как большевики делали революцию... Итог, Мет, ясен. Не только Болгарии и славянам, но и другим народам «Тихий Дон» несет свет с земли обетованной!»2

Невелико это письмо, но как много в нем сказано о революционном воздействии «Тихого Дона» на читателей за рубежом, об отношении к нему в коммунистических и прогрессивных кругах, а также в лагере реакции. Из этого же письма мне впервые стало известно, что бывший командующий Вешенским восстанием на Дону (1919) Павел Кудинов (действия которого в «Тихом Доне» отражены в 16 главах!) в 30-е годы проживал в Болгарии и что тогда же московское издание «Тихого Дона» греки-контрабандисты через Стамбул переправляли в Болгарию казакам-эмигрантам. И эти сообщения были по-своему ценны для истории.

В царские времена в Болгарии «ведущая роль в пропаганде советской литературы принадлежала компартии, ее прессе и литераторам-активистам Георгию Бакалову, Марко Марчевско-му, Людмилу Стоянову и другим»,- писал мне старый коммунист-подпольщик Стоян Стоименов, директор Музея революционного движения в Софии3.

Сборник материалов, воспоминаний и документов «Советская литература в Болгарии» (София, 1961) дает нам множество ценнейших подтверждений огромной роли компартии в ознакомлении болгарского народа с произведениями А. М. Горького, В. В. Маяковского, А. С. Новикова-Прибоя, Н. А. Островского и многих других советских писателей. В этом сборнике опубликовано также много документов о проникновении в Болгарию книг М. А. Шолохова.

В частности, там сообщается о торжественном собрании прогрессивной общественности Софии (август, 1934), посвященном установлению дипломатических контактов между Болгарией и СССР, где был показан кинофильм «Тихий Дон», позже открыто демонстрировавшийся в кинотеатре «Роял».

«То был праздник для всех, с жадностью смотревших советский фильм, - писал в 1964 году свидетель этого триумфа Чу-домир Петров, заместитель председателя Комитета дружбы и культурных связей Болгарии. - Шолохов еще не был известен у нас, но тематика и проблемы романа взволновали всех... Я дважды смотрел картину с величайшим восторгом... То был успех не только фильма О. Преображенской и И. Правова, но также и автора романа М. Шолохова»4.

С этого, собственно, и началось вступление прославленной книги на болгарскую землю. Но чтобы издать «Тихий Дон» в те годы в Болгарии, надо было преодолеть много препятствий.

II

Вот за это трудное дело и взялся коммунист, выдающийся болгарский критик, публицист, член-корреспондент Академии наук СССР Георгий Бакалов. «Страстно влюбленный в творчество Шолохова, - пишет партийный подпольщик тех лет Стоян Стойменов в книге «Страницы их жизни»,- Георгий Бакалов первый проявил тут инициативу, «пробил брешь» в цензуре и открыл путь к изданию «Тихого Дона», как его первый переводчик и редактор»5. Георгий Бакалов нашел и издателя - Стоичко Василева, имевшего кустарную типографию, в которой он сам был наборщиком и печатником.

Как сведущий современник тех событий, Стоян Стоименов в своей книге «Страницы их жизни» утверждает, ч го роман Шолохова «Тихий Дон» сперва выпускался брошюрами (по 16 страниц каждая), которые «распространяло газетное агентство «Курьер», где Бакалов пользовался глубоки.м уважением главы акционерного общества Паскалева», и что софийской общественности было «хорошо известно о подготовке Г. Бакаловым издания трех книг «Тихого Дона»6.

Но неожиданно в это дело вмешались анархисты. «Руководствуясь спекулятивными соображениями, - отмечает в указанной книге Стоян Стоименов, - вопреки практике, принятой во-всех цивилизованных странах, газета «Ново време» (как-то опередив Бакалова) начала печатать подвалами сразу второй том «Тихого Дона» в переводе Г. Жечева, бывшего редактораг издателя анархистской газеты «Мысъл и воля»7.

Фотодокументы болгарской прессы свидетельствуют о том, что «Ново време» приступило к публикации «Тихого Дона» 2 сентября 1934 года с книги 2-й (часть четвертая).

В беседе со мною поэт и переводчик Георгий Жечев в марте 1965 года, как и в своей статье в журнале «Септември» (1958, № 11), заявил, что они тогда печатали роман Шолохова с четвертой части потому, что хотели «поскорее дать читателям хотя бы отрывки, обрезанные цензурой главы «запрещенной книги», «дать самое животрепещущее - свержение царя»8.

Несомненно, этот довод Г. Жечева убедителен. Однако страницы «Ново време» от 19 августа и 1 сентября 1934 года, в которых редакцией газеты дана реклама на предстоящую публикацию «Тихого Дона», вызывают недоумение9. Во-первых, почему редакция скрыла от читателей тот факт, что начинает публикацию романа не с первой, а с четвертой части? Во-вторых, почему редакция отступила от общепринятой литературной практики и не сообщила читателям ничего о замысле Шолохова, о судьбе главных персонажей, о содержании первой книги, которая в переводе Г. Бакалова уже распространялась агентством «Куьер»?

Все это дает основание сказать: Стоян Стоименов прав, утверждая, что анархисты, не считаясь с литературными нормами, преследовали одну цель - вырвать из рук Георгия Бакалова и компартии Болгарии инициативу первооткрывателей и издателей знаменитого советского романа.

Необходимо отметить благородство Георгия Бакалова, который, «пробив брешь» в цензуре и организовав с печатником Стончко Василевым выпуск первой книги «Тихого Дона», затем (руководствуясь соображением объединения сил) установил деловой контакт с поэтом Георгием Жечевым, привлек его для перевода второй и третьей книг романа.

- Георгий Бакалов был у нас не просто крупнейшим авторитетом в литературе, - подчеркнул в беседе со мной в 1965 году Г. Жечев. - Он обладал колоссальной энергией. Когда цензура закрыла наш вестник «Ново време», запретив нам печатать последние десять глав второй книги «Тихого Дона», я думал, что все пропало... Но вот тут-то коммунист Бакалов и проявил свою железную волю, и в «Контролата по печати», то есть в цензуре, сумел отстоять право на издание (с некоторыми сокращениями) всех трех книг «Тихого Дона». Он нашел и Стоичко Василева. Это был коммунист, законспирированный под мелкого собственника-издателя. Светлая фигура в рабочем движении, скромный и неистовый в работе, Стоичко был истинным героем подполья! Без коммуниста Стоичко Василева мы, пожалуй, не скоро смогли бы выпустить первое издание романа Шолохова. На улице Царь Шишман, 24, у него была хатка на курьих ножках, а в ней помощник-мальчишка и типография, в которой он печатал на потребу базара рекламы, афиши, прейскуранты... Он был наборщик, корректор, машинист-печатник, переплетчик и издатель. Сам носил в цензуру рукопись перевода по главам до набора и в верстке... И в цензуре боролся за каждое слово Шолохова, когда там рубили текста больше, чем было условлено Георгием Бакаловым с главным цензором!..

- Что же рубила цензура? - спросил я переводчика.

- Всего не перечтешь, - ответил Жечев. - Все антицаристские, антивоенные суждения. Помните, в первой книге «Тихого Дона» горячие споры Гаранжи с Мелеховым, посещение их больницы императорской особой с иконками, - так вот эти сцены, и всё, что осуждало войну, царизм, правителей-грабителей, - все это тщательно изымалось. Во второй книге вычеркнули высказывания Бунчука о диктатуре пролетариата в споре с есаулом Листницким. Полностью изъяты цитаты Ленина о революционной ситуации, большевистское воззвание к солдатам и вся тридцатая глава - расправа белых палачей с отрядом Подтелкова... Курьезно было то, что цензоры уже в верстке рубили не только политический текст, но и художественный или пейзаж, в коих не таилась никакая тенденция.

Зная по статье самого Г. Жечева в «Септември» (1958, № 11) о его распрях с Бакаловым, я спросил переводчика:

- Что же вы считаете самым отрадным в совместной работе с первооткрывателем Шолохова в Болгарии?

- Прежде всего то, - задумчиво ответил Георгий Жечев,- что, вопреки препятствиям реакции и нашим разногласиям, мы к весне 1935 года издали трехтысячным тиражом три тома «Тихого Дона», который был нужен народу, как воздух и солнечный свет! Да, да! Шолохов своим романом принес нам Ex Oriente Lux - с Востока свет! Среди болгар и казаков-эмигрантов роман имел колоссальный успех. Казаки благодаря «Тихому Дону» переосмысливали свою судьбу, а болгары с верой и надеждой вдыхали ветер Октябрьской революции...

III

Выпуск в свет с ноября 1934 по март 1935 года - за пять месяцев - трех томов «Тихого Дона» - беспримерный подвиг! Полученные нами первоиздания книг Шолохова почти со всего мира свидетельствуют, что до войны такого быстрого издания, как в Софии, нигде не отмечалось!

Успех «Тихого Дона» в самых широких слоях читателей оказался поистине сенсационным. Каким было восприятие романа в народе, пожалуй, лучше других определил известный писатель Камеи Калчев: «Я был просто ошеломлен, когда впервые прочел «Тихий Дон». Я был в восторге не только от художественного и эмоционального воздействия этого романа, но и от самого факта, что такую поэтическую книгу написал советский автор. Это наполнило меня благодарной гордостью, которую я не скрывал. «Нет, думал я, не пропало дело Толстого, не прервалась нить русских традиций, оставленных великими реалистами... Живы и Тургенев, и Чехов, и Короленко!» И как будто из огня революции возникло оно - как птица Феникс! - волшебное русское слово, и сияет алмазным блеском, с неповторимой красотой, наперекор всем пессимистам и самозваным пророкам, которые предрекали гибель культуры и искусства в Советской России»10.

Буржуазная пресса, безудержно клеветавшая на молодую советскую литературу, «единодушно замолчала, пораженная изумительным мастерством Шолохова», умолкла, по словам газеты «Литературен фронт», от зависти и ярости. В это время стражи трона - прокуроры, полиция, цензоры - вновь стали так «закручивать гайки», что в левой прессе о «Тихом Доне» пробилось в свет лишь три отклика.

Первый из них (с фотоснимками Шолохова) напечатал Г. Жечев в декабре 1934 года в своем журнале «Мысъл и воля», где назвал роман «Тихий Дон» «шедевром» и «эпохальным произведением» и сравнил его с «Войной и миром» Л. Толстого11.

По сообщению Г. Жечева, «цензура было запретила печатать эту статью о Шолохове и его фотоснимок». И только после подачи «прошения шефу - директору цензуры - и настойчивого протеста удалось добиться разрешения на публикацию этих документов об авторе «Тихого Дона»12. Затем в «Литературен преглед» (1934, № 12) неведомо как прорвалась испорченная цензурой статья советского критика В. Гоффеншефера. И наконец, в феврале 1935 года левый журнал «Нова литература» (редактор Г. Бакалов) опубликовал небольшую статью, в которой дана высочайшая оценка роману*

* (Согласно болгарским библиографическим источникам автором этой статьи был сам Г. Бакалов.)

«Тихий Дон» представляет собою широкое полотно казацкой жизни до войны, в революцию и после нее. Повествование в стиле Толстого принесло молодому автору мировую славу великого романиста. Размах его «Тихого Дона» - гениален, образы смелы и необычны, язык сверкает изобилием нюансов. По богатству языка Шолохов напоминает Шекспира!»13

Вот, собственно, и все, что было напечатано о «Тихом Доне» в Болгарии к весне 1935 года. Но именно эти авторитетные и верные оценки большевистского романа привели в ярость; реакцию. Ведь столько раз царская и буржуазная пресса твердила об упадке культуры и искусства в красной России. И вдруг - Шолохов! Да, еще ставится в ряд с Толстым и Шекспиром! В подобных статьях левой прессы власти увидели крамолу, грозящую устоям трона. Поэтому новое (монархо-фашистское) правительство спешно издало «Приказ № 14» от 7 марта 1935 года об искоренении коммунистических идей. Архивы. Софии хранят документы о том, как уже 8 апреля 1935 года политическая полиция учинила погром в типографии Стоичко Василева, конфисковав весь тираж «сомнительной русской книги «Тихий Дон» Шолохова»14.

В сборнике «Советская литература в Болгарии» (София, 1961) опубликована «Мольба-прошение издателя Стоичко Василева к прокурору» от 18 апреля 1935 года, в которой разоблачается произвол властей.

«Как мелкий собственник, - писал Стоичко Василев, - я вложил в издание «Тихого Дона» все свои сбережения... И книга «Тихий Дон» М. Шолохова не может попасть под удар «Закона о защите государства», так как, прежде чем переводить роман, его оригинал был представлен на просмотр в учреждение по контролю за печатью. И каждая брошюра (глава) перед сдачей в печать снова представлялась в цензуру, где все снова просматривалось и что не нравилось - «зачерква» (изымалось)»15.

Как видим, хотя все было соблюдено в соответствии с законом, «Тихий Дон» Михаила Шолохова все-таки оказался в полиции. Апелляционный суд в Софии, разобрав жалобу мелкого-собственника-издателя Стоичко Василева, отменил незаконные действия полиции.

Софийский прогрессивный вестник «Литературен преглед» 19 апреля 1935 года по этому поводу опубликовал краткую, на в высшей степени важную заметку, которая прозвучала на всю страну как мощный удар по реакции и как победа прогрессивных сил на фронте культуры. Вот ее полный текст:

«Освобожденная книга. Роман Мих. Шолохова «Тихий Дон» прокурором освобожден в дирекции полиции, и третья книга снова все же пущена в продажу. Ищите его брошюры, как обычно, в киосках. Пропущенные брошюры второй и первой книг вам доставят из типографии - ул. Ив. Вазов, 13»16.

Так шолоховский роман, израненный цензорами, побывавший под арестом в полиции и перед грозными очами прокурора и судей в Софии, наконец вырвался на свободу, к людям труда и борьбы, для которых он был действительно светочем.

О том, насколько велик был интерес болгарских читателей к «Тихому Дону» и его автору, свидетельствует болгарская газета «Кормило», напечатавшая в конце 1935 года разъяснение своим подписчикам:

«...Многие читатели запрашивают издательство: когда же появится четвертая книга знаменитого романа «Тихий Дон». Сообщаем, что четвертая книга еще не вышла в свет и в России. Автор Михаил Шолохов еще работает над ее завершением. Как только она будет издана там, сразу же будет переведена и у нас»17.

IV

О выходе в свет в России романа М. Шолохова «Поднятая целина» в болгарской прессе первая весточка промелькнула в декабре 1932 года в коммунистическом журнале «Звезда»18. Но издать этот роман тогда было очень трудно. Лишь через год газета «Рабочий литературный фронт» протащила через рогатки цензуры отрывок из XI главы «Поднятой целины» - о раскулачивании в Гремячем Логе. Затем в мае 1934 года эта газета: напечатала начало IV главы - о собрании гремяченской бедноты19, а немного позже в газету рабочей партии «Неделно эхо» пробился еще один отрывок о споре Давыдова с секретарем райкома о правом уклоне.

Как сообщает болгарский литературовед Христо Дудевсюш в книге «М. Шолохов» (София, 1965), даже одна буржуазная газета «Утро» в феврале 1936 года напечатала отрывок из «Поднятой целины» с описанием раздумий казака Кондрата Майданникова (начало XII главы). «Причина того, почему «Поднятая целина» нашла себе место в газете «Утро», - писал X. Дудевский, - объясняется прежде всего огромным интересом к Шолохову на Западе. В то время его имя не сходило со страниц буржуазной печати; его читали друзья Советского Союза и враги»20.

Имя Шолохова гремело в Европе, Азии и Америке настолько звучно, что болгарские власти вынуждены были разрешить коммунисту-издателю Стояну Стоименову в 1936 году выпустить «Поднятую целину» в переводе писателя Марко Марчевского, разумеется, с цензурными сокращениями.

О характере этих «сокращений» уже после разгрома фашизма писатель Гёнчо Белев в одной из своих статей писал: «Поднятая целина» была изуродована цензурой до неузнаваемости»21. А сам переводчик М. Марчевский об этом сказал: «В начале романа красным карандашом цензора были вычеркнуты все реплики в споре Давыдова с секретарем райкома партии, где упоминается имя Сталина. Были также полностью изъяты последние главы романа... Урезанный и изувеченный роман Шолохова пошел в печать. По тем временам это была наша большая победа»22.

Доктор филологических наук Христо Дудевский об этом сказал так: «Это был продуманный полицейский удар, направленный против романа... Сокращены были отдельные отрывки, выражения, изъяты из текста имена Ленина, Сталина, ВКП(б) и другие... Не давая авторского завершения первой книги и ставя «конец» на описании «бабьего бунта» (и избиения Давыдова), болгарская цензура хотела придать роману антисоветское звучание: выступают, мол, и крестьяне против колхозов... Но этими «соображениями» полиции и цензуры наш читатель 30-х годов не руководствовался. Он был счастлив и горд, что получил в руки уже второй крупный роман Шолохова, а вырезанные цензурой места читатель восполнял со страниц вестника «Поглед» или из советских изданий романа, все же проникавших в Болгарию»23.

Мы можем к этому добавить, что цензоры Софии, вырезая последние семь глав из «Поднятой целины» и поставив «коней» на «бабьем бунте», равнялись на Париж! Ведь именно там белогвардейцы вместе с французской реакцией в издательстве «Галлимар» еще в 1933 году выпустили в таком фальсифицированном виде этот роман!

Издатель Стоян Стоименов, опасаясь, как бы в цензуре не «перерешили» вопрос, принял все меры к быстрейшему выпуску «Поднятой целины» в двух томах тиражом 2500 экземпляров. Несомненно, тираж был крайне мал, так как спрос читателей на советские произведения и в особенности на книги Шолохова был исключительно велик. По словам Ст. Стоименова, «Поднятую целину» люди не просто читали, но и изучали, образно говоря, готовы были проглотить ее с переплетом». Огромный интерес читателей к новому роману Шолохова, писал Ст. Стоименов, «взбудоражил полицию, и она распорядилась конфисковать «Поднятую целину». Но было уже поздно! Почти весь ее тираж был распространен». Попытки издательства «Нов свят» выпустить до 9 сентября 1944 года второе издание «Поднятой целины» были пресечены цензурой24.

Выход, в свет переводов «Тихого Дона» и «Поднятой целины» в Софии, оказал плодотворное воздействие на болгарское литературное движение. В ту пору на Западе, да и в Болгарии, буржуазные критики всячески прославляли модернизм - различные антиреалистические, декадентские течения (кубизм, сюрреализм, авангардизм и пр.) - и в какой раз хоронили реализм!

Романы Шолохова явились убедительным доказательством неувядаемой силы и неисчерпаемых возможностей реалистического метода в литературе. Болгары так и восприняли их. Мы полагаем, что именно поэтому литератор Крум Григоров в газете «Заря» 25 февраля 1936 года и выступил с небольшой (сокращенной цензурой) статьей о новом советском романе, в которой писал: «В «Поднятой целине», раскрылись все возможности художественного реализма».

Известный прогрессивный писатель Георгий Караславов в газете «Лик» 26 февраля 1936 года, отмечая всемирно-историческое значение коллективизации в СССР, назвал «Поднятую целину» «грандиозным произведением», в котором запечатлен невиданный в истории социалистический переворот на селе.

«Все человечество, - писал Г. Караславов, - с затаенным дыханием следило за этой борьбой двух сил - старого и нового в русской деревне... Всех волновал вопрос: кто победит? И эта был вопрос не праздный. Нет, это был вопрос о жизни или смерти одной из двух общественно-экономических систем. Шолохов; великолепно справился с труднейшей задачей. Сюжет его романа построен весьма искусно (мастерски). И эта необычно трудная и, на первый взгляд, неинтересная материя (тема рождения колхоза) под его пером оказалась захватывающей». Рассматривая образы Давыдова и Половцева, писатель Г. Караславов в заключение говорит о том, что «по своей художественной и общественно-политической значимости «Поднятая целина» окажется «Тихим Доном» в мирном строительстве, где две противостоящие армии дают свое последнее сражение»25.

Рецензент журнала «Нов свят» Г. Жечев (переводчик второй и третьей книг «Тихого Дона») - отдадим ему должное - подверг серьезной критике редакцию советского журнала «Октябрь» и напечатанную в нем (1933, № 2) статью Галины Колесниковой, которая обвиняла Шолохова в «надпартийности» и «объективизме», считала одним из «отрицательных качеств в творчестве писателя - его гуманизм». Георгий Жечев совершенно справедливо отметил, что редакция «Октября» и Г. Колесникова «поторопились обвинить молодого писателя (Шолохова) в пренебрежении классовой: борьбой и партийной линией, в то время как роман «Поднятая целина» дает нам картину большевистской перестройки жизни, коллективизации, работы партийных активистов» и что «в ней, как и в «Тихом Доне», писатель дает объективно события, народ и действительность со всеми положительными и отрицательными явлениями в советской деревне». Однако там же Г. Жечев высказал ряд ошибочных суждений, в частности, полагая, что «Поднятая целина» «в известной степени является сатирой на советское строительство» и что «в «Поднятой целине» и «Тихом Доне» у Шолохова народ, действительность и события даны с таким проникновением, которое невозможно вместить в тесные рамки «партийного искусства»26. Как видно, Г. Жечеву в те годы трудно было понять, что отличительная особенность творчества Шолохова, новаторство его метода и стиля заключались именно в партийности, народности и высокой художественности и что эти качества не стесняли автора, не вступали в противоречия, не диссонировали, а под пером Шолохова явили нам и всему человечеству шедевры социалистического реализма.

Но наиболее глубоко и всесторонне рассмотрел и оценил «Поднятую целину» сам переводчик Марко Марчевский в газете «Кормило». Если «Тихий Дон» создавался с десятилетней дистанции, отмечал М. Марчевский, то «Поднятая целина» была написана по живым следам событий коллективизации и «окончательно доказала всем самобытность и огромную силу эпического таланта Шолохова».

Известно, что буржуазные критики, пропагандируя теорию «аполитичности писателя», «надклассовость его позиций», утверждали, что марксистско-ленинское мировоззрение, партийность якобы оказывают отрицательное влияние на творческую самобытность и объективность художников. Писатель Марко Марчевский, критикуя эти взгляды, говорит, что Шолохов в «Поднятой целине» мастерски продемонстрировал преодоление дистанции во времени и благотворное влияние марксизма-ленинизма на творческую работу. М. Марчевский утверждал: «Люди, которые думают, что советский писатель с определенной идеологией не может правдиво отразить реальную действительность в художественной литературе, после прочтения «Поднятой целины» убедятся в обратном». По его мнению, причина успеха Шолохова заключается в том, что он «хорошо усвоил практические советы Фридриха Энгельса о том, что «чем больше скрыты взгляды автора, тем лучше для произведения искусства» и что «тенденция должна сама по себе вытекать из обстановки и действия, ее не следует особо подчеркивать». И далее, подробно анализируя действия, поступки и характеры Давыдова и Нагульнова, Половцева и Островнова, переводчик М. Марчевский называет их «классическими образами, которые навсегда останутся в памяти читателя»27.

V

Царская цензура и полиция вели ожесточенную борьбу против Шолохова и его книг. Подтверждение этому мы находим в интересной переписке переводчика «Тихого Дона» Г. Жечева с вешенским чародеем художественного слова.

Так, 4 апреля 1938 года Жечев из Софии отправляет в ст. Вешенскую Шолохову заказной бандеролью три книги болгарского издания «Тихого Дона» и большое письмо. Спустя почти два месяца переводчик получает ответ из России:

«Уважаемый товарищ Жечев!

Ваше письмо от 4.IV я получил, но книги - к моему глубокому огорчению - нет. На мою телеграмму Международный почтамт в Москве мне сообщил, что ими будут предприняты меры к розыску книг. Для установления по документам пути прохождения посланной вами бандероли Межд. почтамту необходимо знать номер бандероли и дату отправления из Софии. Очень прошу Вас сообщить мне эти сведения. Одновременно с этим прошу Вас обратиться к Вашему почтовому ведомству, так как книги могли быть задержаны в Болгарии.

4-ю книгу «Тихого Дона» по выходе из печати пошлю Вам, а что касается книги Кубанина - думается мне, что достать ее будет довольно трудно ввиду того, что книги у нас в Союзе не лежат в магазинах больше нескольких часов. Во всяком случае, будучи в Москве, постараюсь ее найти.

С искренним приветом -

М. Шолохов».

Ст. Вешенская 25.V.38 г.28

- Что же случилось с книгами? Георгия Жечева в 1965 году.

- А то, что и предполагал Шолохов, - ответил наш друг из Софии. - Они были задержаны в Болгарии на почте. Царская цензура не хотела, чтобы Шолохов видел, как в Софии изувечен текст «Тихого Дона». И начали мы с Шолоховым писать, звонить, искать пропавшие книги. И только в декабре 1938 года Шолохов, наконец, получил наше издание «Тихого Дона» и сообщил об этом мне в письме. - И Георгий Жечев зачитал мне этот документ:- «Книги получил. Большое спасибо. Четвертую книгу «Тихого Дона», которая выйдет из печати в январе - феврале 1939 года, вышлю Вам, как только получу авторские экземпляры. Еще раз спасибо за книги. С искренним приветом! М. Шолохов. Ст. Вешенская, 3.XII.38 г.».

- И вы получили от Шолохова четвертую книгу «Тихого Дона»?

- Нет. Я не знал, что она вышла в середине 1940 года,- ответил Жечев. - Но к этому времени в Болгарии цензура и полиция так зажали нас в тиски, что получить из СССР книгу даже от Шолохова было невозможно. Я думаю, что она была задержана полицией и уничтожена. Ведь в 1940 году цензура объявила книги Горького, Шолохова, Маяковского, Фадеева и других советских авторов вне закона, полиция изъяла их из всех библиотек.

- Значит, четвертый том у вас до войны так и не был издан?

- Нет. Но русский текст четвертого тома «Тихого Дона» в единичных экземплярах все же проник в Болгарию, - ответил Жечев. - И писатель Гёнчо Белев, раздобыв книгу, перевел ее и готовил к изданию, но цензура запретила роман в корректуре!

- Это была последняя схватка «Тихого Дона» с реакцией в Болгарии?

- Нет, что вы?! «Тихий Дон» и «Поднятая целина», уйдя в глубокое подполье с коммунистами и молодежью, продолжали сражаться против царских приспешников и германских фашистов,- сказал Г. Жечев.

Действительно, как явствует из многих документов той эпохи и воспоминаний подпольщиков-коммунистов, герои книг Горького - Павел Власов, Шолохова - Бунчук, Штокман и Давыдов, Фурманова - Чапаев, Островского - Павел Корчагин вошли в сознание и сердца болгарского трудового народа столь крепко, что в партизанских отрядах их имена давались храбрейшим воинам как высшая награда.

Любопытный факт рассказывает Марко Марчевский. Загнанный властями в 1941 году в Кристопольский концлагерь, он там неожиданно встретился со своим переводом «Поднятой целины», искусно спрятанным под переплет романа «Морской волк» Джека Лондона.

«Однажды, - вспоминал М. Марчевский в газете «Народна култура» 30 октября 1959 года, - в бараке ко мне подошел новый заключенный. Его пригнали в концлагерь прямо из Свищевской гимназии. «Нет ли чего почитать?» - спросил он у меня. Я подал ему книгу «Морской волк». «Это я читал еще в школе, - ответил парень. - А нет ли чего советского?» Я объяснил ему, что у него в руках «Поднятая целина». «Разораната целина»?! - воскликнул парень и стал быстро листать книгу.- А знаешь ли, друг, что за этот роман меня и загнали сюда? На воле я взял у одного приятеля томик Шолохова и пошел с радостью домой, думая его прочесть. Но в этот вечер ко мне явились два агента, сделали обыск, забрали роман Шолохова, а заодно и меня... Вот теперь-то я его прочту...» Так, вопреки драконовским законам и преследованию полиции, советские книги и тогда проникали через тюремные решетки и колючую проволоку концлагерей, будили прекрасные чувства и надежды наших читателей»29.

* * *

Произведения советских писателей - Горького, Шолохова, Фурманова, Серафимовича, Эренбурга и других оказались могучим идейным оружием в руках болгарских коммунистов.

В сборниках «Советская литература в Болгарии. 1918-1944» (София, 1961) публикуется множество документов современников о влиянии советской литературы на болгарских читателей.

В частности, бывший партизан Моис Аврамов сообщает о том, что «образ Бунчука из «Тихого Дона» и имя Чапаева были для бойцов-антифашистов олицетворением мужества и героизма, особенно в тяжелые годы вооруженной борьбы (1941 - 1944). Многие партизаны и отряды носили их имена и носили с честью, не страшась ненавистной фашистской власти, носили со славою, поднимая народ на вооруженную борьбу»30.

Газета «Литературен фронт» (20 мая 1965) об этом же писала: «В походных библиотеках Среднегорской бригады имени В. Левского, в Родопской - имени Г. Димитрова и в отряде Антона Иванова самое почетное место занимали книги классика советской литературы М. Шолохова «Тихий Дон» и «Поднятая целина»... Партизаны единодушно говорят, что любимейшим у них был образ Ильи Бунчука... Его имя присваивали храбрейшим, с этим именем они остались в памяти друзей и своего народа».

Для литературной выставки «Тихий Дон» сражается» я получил от издательства «Народна культура» Собрание сочинений М. А. Шолохова, от Союза писателей - «Тихий Дон» и «Поднятую целину» 1947 года издания, от Народной библиотеки Кирилла и Мефодия - библиографию, журнальные статьи, от учительницы О. Продановой (Хасково) и публициста О. Ваошева (София) - уникальные издания «Тихого Дона» 1934года. «Дорогой друг! - писала Ольга Проданова. - Посылаю Вам в дар «Тихий Дон» первого болгарского издания в ответ ни Ваше письмо в «Литературен фронт». Я - одна из тысяч болгарок, для которых СССР и Ваши дерзания пионеров в утверждении нового социалистического общества стали путеводной звездой! В юные годы я была членом рабочего союза молодежи (наш комсомол), а с 9 сентября 1944 года я - член Болгарской коммунистической партии. Роман «Тихий Дон» я купила в то время, когда он впервые появился в продаже. В годы фашизма эти книги переходили из рук в руки, тайно читались и возвращались ко мне, чтобы опять отправиться в путь - к людям. И часто в тесном кругу сельской молодежи и учителей я устраивала обсуждение книги. «Тихий Дон» вдохновлял нас, крепил веру в то, что, вопреки всем нашим трудностям, еще придет светлое будущее!»31

Присланные издания книг М. А. Шолохова поистине являются чудесными реликвиями! Ветхие, зачитанные, они таят в себе прикосновение тысяч благодарных рук читателей - бордов за свободу Болгарии. История каждой книги звучит для нас как легенда, несущая тепло бескорыстной любви народа Болгарии к России.

VI

Народная победа 9 сентября 1944 года и создание народного правительства во главе с национальным героем - Георгием Димитровым открыли в Болгарии возможности к изданию полных текстов «Тихого Дона» и «Поднятой целины», свободных от цензурных расправ.

Уже в 1945 году в Софии были изданы «Наука ненависти» и главы из романа «Они сражались за Родину» в переводе Марко Марчевского и четыре книги «Тихого Дона» в переводе Георгия Жечева (тиражом 6000 экземпляров). Второе издание «Поднятой целины» (перевод М. Марчевского) вышло в свет в январе 1945 года, а в последующие годы - было издано еще семь раз. Рассказ «Судьба человека» в переводе Аси Спировой был выпущен в свет в 1957 году, а затем еще тремя изданиями по 30000 экземпляров. Кроме этого, «Судьба человека» в новом переводе Ат. Далчева появилась в 1958 году и позже была издана еще дважды. «Донские рассказы» Шолохова пришли в Болгарию лишь в 1959 году в переводах Д. Бозакова, Ат. Далчева, Ф. Неманова и были изданы трижды.

В 1954 году в Софии вышло в свет издание «Поднятой целины» на турецком языке (перевод Хусейна Махмута) тиражом 5000 экземпляров. В 1960 году появилось восьмое издание I книги «Поднятой целины» (перевод М. Марчевского) и первое издание II книги романа в переводе Георгия Жечева.

Крупным событием в культурной жизни Болгарии явилось издание в 1962 - 1964 гг. Собрания сочинений М. А. Шолохова в 8-ми томах (тиражом 25000 экземпляров).

«Поднятая целина» имеет в Болгарии 13 изданий общим тиражом 328 760 экземпляров. «Тихий Дон» четырехтомным изданием вышел в свет восемь раз. Последние два выпуска этого романа (1975 и 1977 гг., Партиздат) имели тираж по 40000 экземпляров.

В 60-е годы выходят в свет первые литературоведческие работы о Шолохове. Одна из них - книга Христо Дудевски «Михаил Шолохов» (София, 1965), в которой рассказывается о тернистых путях проникновения «Тихого Дона» и «Поднятой целины» в царскую Болгарию, излагается история их переводов и изданий.

В работе Хр. Дудевски дан яркий, научный анализ «Тихого Дона» и «Поднятой целины». Очерк о Щукаре позже был прочитан автором на Международном симпозиуме «Шолохов и мы» (март, 1965) и опубликован в сборнике Лейпцигского университета имени Карла Маркса.

Доцент Иордан Цонев в книге «Шолохов и болгарская литература» (1966) представил краткий обзор всех публикаций произведений Шолохова, характеристику основных рецензий и важнейших литературоведческих статей. И. Цонев утверждает, что Шолохов своими романами «Тихий Дон» и «Поднятая целина» не только принес свет с Востока - правду о Советской России, но и оказал огромное воздействие на болгарских читателей и литераторов в формировании их эстетических вкусов, в преодолении догматизма, в закреплении их на новых, творческих позициях. В особенности же благодатным было влияние Шолохова на болгарских прозаиков в освоении ими темы «колхозного романа» («Своя земля» С. Даскалова, «Мертвая зыбь» И. Петрова), а также в жанре романа-эпопеи (Г. Караславов, С. Загорчинов, Е. Коралов и другие).

* * *

Московские издания «Тихого Дона», проникшие на Балканы (в Софию и Белград в 1929-1930 гг.), вызвали глубокий интерес в кругах русской эмиграции и в дальнейшем оказали патриотическое воздействие на тысячи русских людей, размышлявших о возвращении на родину.

«Литературная газета» (28 июля 1962 г.) опубликовала мой очерк «Павел Кудинов - хорунжий из Вешек»* - о жившем в Михайловграде (Болгария) персонаже «Тихого Дона», вожаке Вешенского восстания 1919 года. Тогда же очерк был напечатан в «Die Presse der Sowjetunion» (Москва, 1962, № 108), в зарубежной прессе и привлек внимание журналистов и ученых.

* (Кудинов Павел Назарович (1891 - 1967) - казак станицы Вешенской, 12-го Донского полка, кавалер четырех Георгиевских крестов и ордена Станислава, хорунжий, в марте 1919 года был избран командующим повстанцами в ст. Вешенской.)

Профессор Софийского университета С. Русакиев, посетив П. Н. Кудинова, подготовил статью «К вопросу о жизненной модели и художественном образе в «Тихом Доне» М. Шолохова», а затем зачитал ее на Лейпцигском симпозиуме (март, 1965), высказав ряд спорных суждений. Основной же тезис С. Русакиева о том, что Шолохов в «Тихом Доне» запечатлел яркий тип эпохи - Кудинова, вожака мятежников, - не вызывает сомнений.

Однако, профессор С. Русакиев, ссылаясь на свою беседу с П. Н. Кудиновым, опровергает некоторые события, описанные в шолоховском романе. Например, Шолохов в «Тихом Доне» пишет о налаженных связях между мятежниками и штабом белогвардейщины в Новочеркасске. А Кудинов (по записи С. Русакиева) «отрицает существо какой бы то ни было связи повстанцев с белой армией»32. И профессор, к сожалению, ограничился этой субъективной информацией, не заглянув в архивные документы, к примеру в белогвардейскую прессу.

Между тем «Донские ведомости» 11(24) мая 1919 года (Новочеркасск) опубликовали документы штаба Южного фронта Красной Армии о «расказачивании» Дона, полученные Войсковым кругом из Вешенской от вожаков повстанцев Кудинова и Суярова.

Такова правда истории!

Учитывая, что в буржуазной прессе о хорунжем из Вешек Павле Кудинове стали писать как о «казаке-автономисте», отвергшем Родину, мы считаем необходимым внести в этот вопрос ясность. Архивы Софии и Ростова-на-Дону располагают документами о том, что П. Н. Кудинов в конце 1920 года из Крыма эмигрировал в Турцию, затем бежал в Болгарию и, разорвав связи с белогвардейщиной, занял независимую позицию. Вот что писал сам П. Н. Кудинов в 1922 году из Болгарии в станицу Вешенскую своим родным: «...Я откровенно говорю не только вам, но и каждому русскому труженику: пусть выбросят из головы мысли о том, что здесь, где-то на полях чужбины, Врангель для вас готовит баржи с хлебом и жирами. Нет! Кроме намыленных веревок, огня, меча, суда, смерти и потока крови - ничего! И вы, русский народ, напрягите все силы там, в стране, для возрождения... Мы - русский народ - должны показать всему миру, что мы умеем с честью отстоять достоинство России. Казаки, за исключением немногих, покинули полки и вышли на беженское положение» (Известия Верхне-Донского окрисполкома и окружкома РКП (б) от 2 августа 1922 года. Ст. Вешенская)*.

* (Летом 196(1 года фотокопию газеты «Известия Верхне-Донского окрисполкома и окружкома РКП (б)» от 2 августа 1922 года с полным текстом этого письма я лосылал П. Н. Кудинову. Отвечая мне 20 сентября 1961 года, Кудинов писал: «Вы сделали для меня открытие. Я изумлен и потрясен - я не знал, что это письмо дошло до моих родителей и даже было напечатано!»)

В 20 - 30-е годы и при фашистской оккупации Болгарии политическая позиция Кудинова была явно дружественной по отношению к СССР. Болгарский шолоховед Спас Попов сообщил нам, что в Софии в документах царской охранки в списке «просоветских эмигрантов» значится и П. Н. Кудинов33. Советский историк Р. Т. Аблова в своем исследовании (1973), ссылаясь на архивы Болгарии, пишет: «За деятельность по разложению русской и казачьей эмиграции в Софии, за коммунистическую агитацию и издание прогрессивного журнала Павел Назарович Кудинов высылался из Болгарии»34.

В 1961 году мне удалось разыскать П. Н. Кудинова в Болгарии. Председатель Михайловградского колхоза Ненчо Найденов 20 июня 1961 года сообщил мне, что П. Н. Кудинов давно живет у них, является «ударником в труде», а жена его - Севекая (П. Кудинова) - учительница, «в работе прилежная»35.

На мой главный вопрос, какое впечатление произвел «Тихий Дон» на донских казаков в эмиграции, Павел Назарович Кудинов ответил мне большим письмом, которое было опубликовано 28 июля 1962 года в «Литературной газете».

«...Роман «Тихий Дон» есть великое произведение истинно русского духа и сердца, - писал П. Н. Кудинов. - Впервые я пробовал читать его по-болгарски, но плохо понимал. Позже выписал себе из Белграда русское издание. Читал «Тихий Дон» взахлеб, рыдал, горевал над ним и радовался - до чего красиво и влюбленно все описано, и страдал-казнился, до чего же полынно-горька правда о нашем восстании. И знали бы вы, видели бы, как на чужбине казаки - батраки-поденщики - собирались по вечерам у меня в сарае и зачитывались «Тихим Доном» до слез. И пели старинные донские песни, проклиная Деникина, барона Врангеля, Черчилля и всю Антанту. И многие рядовые и офицеры казаки допытывались у меня: «Ну, до чего же все точно Шолохов про восстание написал. Скажите, Павел Назарович, не припомните, кем он у вас служил в штабе, энтот Шолохов, что так досконально всё мыслью превзошел и изобразил?» И я, зная, что автор «Тихого Дона» о ту пору был еще отроком, отвечал полчанам: «То все, други мои, талант, такое ему от бога дано видение человеческих сердец и талант!» Скажу вам, как на духу: «Тихий Дон» потряс наши души и заставил все передумать заново, и тоска наша по России стала еще острее, а в головах посветлело. Поверьте, что те казаки, кто читал роман М. Шолохова «Тихий Дон» как «Откровение» Иоанна, кто рыдал над его страницами и рвал свои седые волосы (а таких были тысячи!) - эти люди в 1941 году воевать против Советской России не могли и не пошли. И зов Гитлера - «Дранг нах Остен!» - был для них гласом вопиющего сумасшедшего в пустыне. И вот за это прозрение на чужбине многих тысяч казаков благодаря «Тихому Дону» и передайте Шолохову мой чистосердечный казачий земной поклон»36.

VII

70-летие со дня рождения Михаила Александровича Шолохова отмечалось в Болгарии как важное литературно-общественное событие.

«В центральной, окружной и местной печати было опубликовано свыше 300 статей, посвященных жизни и творчеству М. А. Шолохова, - писал мне из Софии шолоховед Спас Попов.- На призыв Государственного юбилейного оргкомитета, возглавлявшегося писателем-академиком Г. Караславовым, про. вести вечера, посвященные Шолохову, откликнулась вся общественность страны - старые коммунисты-подпольщики, писатели, ученые, молодежь, художники, радио, кино, телевидение. В Болгарской Академии Наук и Софийском университете, во всех городах, селах, местечках^ в вузах, техникумах, школах, библиотеках-читальнях, в заводских и кооперативных клубах, в воинских частях - всюду старые и младые болгары чествовали Михаила Александровича Шолохова - флагмана советской литературы, выдающегося художника XX века. Сорокатысячный тираж «Тихого Дона», выпущенный Партиздатом, был распродан за три дня... Вот как славен и любим у нас Шолохов!»37.

Правительство Болгарии наградило М. А. Шолохова орденом Георгия Димитрова «в знак глубокой признательности к его великому литературному делу, оказавшему огромное воздействие па болгарский народ и развитие социалистического реализма в болгарской литературе».

Софийский городской Совет депутатов трудящихся избрал М. А. Шолохова почетным гражданином столицы Болгарии и присудил ему Международную литературную премию «София» «за выдающийся вклад в развитие мировой литературы».

Генеральный секретарь ЦК Болгарской компартии, Председатель Государственного Совета НРБ Тодор Живков обратился к юбиляру с письмом, в котором отмечалось, что книги Шолохова «стали полноценным достоянием болгарского народа еще в годы борьбы против капитализма и фашизма», что «после победы социалистической революции в Болгарии «Тихий Дон» и «Поднятая целина» вошли в каждый дом, стали настольными книгами для болгар и особенно для тех, кто распахивал болгарскую целину, чтобы первыми повернуть нашу Родину на путь Советского Союза», что в лице юбиляра болгары видят «достойного продолжателя реалистических традиций могучей русской литературы, наследника Пушкина, Гоголя, Толстого, Чехова, Горького»38.

На торжественном собрании болгарской общественности, посвященном юбиляру, председатель Союза писателей академик Пантелей Зарев заявил: «...Шолохов вошел в историю литературы как великий реалист-эпик, новатор, продолжатель лучших традиций русской классики... На фоне всеобщего упадка искусства после 1-й мировой войны, на фоне наступления декаданса и пессимизма, талант Шолохова и его творчество отмечены оптимизмом... Реализм Шолохова не сеет праздные иллюзии и не обещает скорые победы, не уходит от горьких выводов, его реализм широк, глубок, всеохватывающ и в то же время партиен, напоен запахом крови миллионов жертв тяжелой борьбы за освобождение...»

Вспоминая известные слова Ф. М. Достоевского: «...при полном реализме найти человека в человеке», которые так характерны для всех великих художников русской литературы от Пушкина до Толстого и Чехова, академик П. Зарев сказал: «Советская литература вообще и, прежде всего, творчество Шолохова немыслимы без поиска «человека в человеке»... В этом есть и объяснение непрекращающегося воздействия Шолохова на читателей всего мира, воздействия, отмеченного и Нобелевской премией»39.

Редакция журнала «Филосопска мысъл» в статье «Великий художник-сердцевед и гуманист коммунизма» утверждает, что в мировой литературе существует «Шолоховская школа творчества, единодушно признанная выдающимися творцами-художниками нашего времени», что «творчество Михаила Шолохова - это знамя нашего времени»40.

В дни юбилея в болгарской прессе появились крупные работы о творчестве Михаила Шолохова: предисловие к «Тихому Дону» академика Пантелея Зарева «Великий писатель нашего времени», статьи профессора Христо Дудевски «Михаил Шолохов и болгарская литература» (Литературна мысъл, 1975, № 2), профессора Василия Колевского «Судьба человека - судьба человеческая» (Пламък, 1975, № 5), эссе революционера Стояна Стоименова (первого издателя - в 1936 году - «Поднятой целины») в газетах «Работничсско дело» (1975, 19 мая) и в «Отечествен фронт» (1975, 20 мая), а также многие очерки литературоведа Спаса Попова «Встречи с Шолоховым» (Дружба, 1975, № 6) и его интервью, записанные на Дону,- «В. Шукшин о Шолохове» (Народна култура, 1974, 13 февраля); «С. Бондарчук о творчестве Шолохова» (Пуле, 1975, 20 мая) и другие материалы.

* * *

За рубежом различные советологи и антисоветчики пытаются принизить всемирное значение «Тихого Дона» и до сих пор еще прокламируют рапповский тезис «об областничестве» творчества Шолохова.

Профессор Хр. Дудевски в новом издании своей книги «Михаил Шолохов» (София, 1975), решительно отвергая эти домыслы, утверждает, что хотя «жизнь и литературное творчество Шолохова связаны с Доном, но это не означает, что он есть какой-то «областнический» писатель. Нет! Его творческий диапазон необычайно широк!..»

Критикуя мастеров декаданса - Джойса, Пруста, Кафку и их метод «потока сознания», который в сущности является «игрой воображения», профессор Хр. Дудевски справедливо отмечает, что они в своих текстах «обычно разрушают скрытую логику художественно относительного времени и интересуются главным образом алогичными связями, через которые человек по крайне опосредствованным началам открывает «внутреннюю» логику объективно данного времени».

В противовес им великий реалист Шолохов, используя огромные возможности внутреннего монолога, богатства языково-стилистические, «всецело остается в кругу объективной реальности и единственно через нее проецирует различные переживания литературного героя»41, изображая его психологически глубже, исторически правдивее и за всеми его противоречиями обнаруживая перспективу развития эпохи.

Подробно анализируя трагическую судьбу Григория Мелехова, профессор Хр. Дудевски высоко ценит в нем трудолюбие, стремление к справедливости, личную храбрость, с уважением относясь к нему как к человеку, который от «люльки до гроба» носит в себе думы и заботы о земле.

Хр. Дудевски в своей книге прослеживает изображение Шолоховым казачества в классовой разноликости, подчеркивает гуманистическую позицию автора романа в осуждении мировой войны, раскрытие им сложных противоречий, возникших на Дону в годы гражданской войны. Болгарский литературовед дает ответ и некоторым критикам из советской прессы о прототипе главного героя «Тихого Дона», справедливо утверждая, что «как художественный образ Григорий Мелехов стоит неизмеримо выше своего прототипа. Он обогащает идею, наши представления, теорию о пути среднего крестьянина в социалистической революции (хотя критики это явно недооценивают)»42.

Хр. Дудевски совершенно прав, когда говорит, что «Григорий Мелехов не враг» и что «третьего пути» для него нет и не может быть!» Но, утверждая это, критик не вскрывает до конца причины Вешенского восстания и напрасно умалчивает о «замечательных приказах Реввоенсовета» (т. е. Троцкого), а массовых репрессиях, которые глубоко обоснованно разоблачены М. А. Шолоховым в письме к А. М. Горькому (6.6.1931), где было подчеркнуто, что «возникло оно в результате перегибов по отношению к казаку-середняку». Однако Хр. Дудевски не замечает перегибов в политике по отношению к середняку Григорию Мелехову, не осуждает репрессий Штокмана, который, нарушив ленинские указания о союзе с крестьянином-середняком и, потерпев поражение, бежит из хутора Татарского.

В «Истории КПСС» о причинах Вешенского восстания сказано так: «Почвой для мятежа были колебания среднего крестьянства, которые захватили и среднее казачество. Но эти колебания не имели бы таких последствий, если бы не серьезные ошибки, допущенные в решении казачьего вопроса. Классовый подход к казачеству был нарушен, применялись репрессии не только к казакам-кулакам, воевавшим против Советской власти, но и к обманутым ими середнякам»43.

Без опоры на ленинские работы о политике партии по отношению к середняку (и к казаку-труженику), без учета письма М. А. Шолохова от 6 июня 1931 года к А. М. Горькому, без глубокого знания документов истории нельзя дать верное истолкование трагической судьбы казака-труженика, правдоискателя Григория Мелехова!

В журнале «Пламък» (1975, № 5) профессор В. Колевский в статье «Судьба человека - судьба человеческая» впервые в болгарском литературоведении высказал справедливые замечания в адрес обанкротившейся вульгарно-социологической «концепции отщепенства».

«...Сколько было изведено чернил, - пишет В. Колевский,- чтобы доказать, например, что Григорий Мелехов - «нетипичен», что он - «яростный собственник», что он - «отщепенец» и как таковой не может быть «трагическим героем»?!44 И далее на текстах Шолохова профессор В. Колевский доказывает, что «Мелеховы жили трудом собственных рук», что «труд, близость к природе - вот главное в характеристике героя, вот источник его нравственной чистоты, его поэтической души, его чувства справедливости» и что «это же является исходным критерием и во всем творчестве Шолохова».

В статье профессора В. Колевского впечатляюще рассматривается вопрос о невозможности «третьего пути» в жестокой классовой борьбе, гениально отраженной Шолоховым в «Тихом Доне». Трагедия Григория Мелехова в выборе пути является историческим уроком. «Как дорого стоил этот урок для трудовой Болгарии, для ее сына Александра Стамболийского!* - восклицает В. Колевский. - Как дорого обошелся этот урок чилийскому народу и его бессмертному президенту Сальвадору Альенде! Как дорого стоит он всему трудовому человечеству! И, наверное, иллюзии о третьем пути в классовой борьбе вызовут, к сожалению, еще не одну трагедию современных Мелеховых, не одну трагедию целых народов!»45

* (А. Стамболийский (1879 - 1923) - лидер (с 1902 г.) Болгарского земледельческого народного союза. В 1919 - 1923 гг. - премьер-министр правительства Болгарии, проведшего буржуазно-демократические реформы. Был убит в 1923 году после фашистского переворота.)

Да, в «Тихом Доне» читатели всего мира находят этот исторический урок. Урок и для коммунистов тех стран, «какие пойдут дорогой нашей Революции», - о чем Михаил Александрович Шолохов скромно писал Максиму Горькому еще 6 июня 1931 года. История за эти полвека подтвердила великую правоту шолоховской мысли!

* * *

В Болгарии, близ знаменитого курорта Золотые Пески, находится крошечное село Казашка Махала, в котором проживают потомки казаков-некрасовцев - бунтарей Петровской эпохи. Большинство из них в 1956 году возвратились на Родину, а оставшиеся давно уже породнились с болгарским народом.

В центре села стоит большой клуб с пятиконечной красной звездой на фронтоне и вывеской «Народно читалище М. Шолохов». Здесь, в библиотеке, имеется много книг на русском и болгарском языках, и на самом видном месте в рамке висит телеграмма из станицы Вешенской, датированная 1961 годом:

«Дорогие станичники, сердечно тронут присвоением вашему клубу моего имени. Но надо же и совесть иметь, хотя бы пригласили в гости. От всей души желаю Вам, сынам тихого Дона, счастья и благополучия. Ваш Михаил Шолохов»46.

Многие писатели и журналисты, рабочие и колхозники Болгарии имеют автографы любимого писателя. Но эта телеграмма, клуб «Народно читалище М. Шолохов», да и вся 250-летняя история села Казашка Махала являют нам ярчайшее свидетельство истинно братской, извечной и неугасимой дружбы народов Болгарии и нашей страны.

Комментарии к главе

1 (Съветската литература в България. 1918 - 1944, т. 1. София, Л961. с. 384.)

2 (Письмо венгра Л. Сюча к сербу М. Блаичу, члену Компартии США, мастеру завода Ростсельмаш. 10.3.1935. РОМК, Шолоховский фонд, ф. 2, он, 10, ед. хр. 48/2.)

3 (Стоименов Ст. София, 23.7.1967. Письмо автору.)

4 (Съветската литература в България. 1918 - 1944, т. 2, с. 254.)

5 (Стоименов Ст. Страницы и техния живота. София, 1966, с. 284.)

6 (Там же, с. 285.)

7 (Там же.)

8 (Септември (София), 1958, № 11, с. 186 - 192; письмо Г. Жечева автору от 16.3.1965.)

9 (Ново време. София, 1934, 19.8 и 1.9.)

10 (Съветската литература в България. 1918 - 1944, т. 1, с. 197.)

11 (Мысъл и Воля (София), 1934, 9.Т.2.)

12 (Жечев Г. София. 16.3.1965. Письмо автору.)

13 (Нова литература (София), 1935, № 3, 25.2.)

14 (Съветската литература в България. 1918 - 1944, т. 1, с. 410 - 411.)

15 (Там же, с. 411.)

16 (Литературен преглед (София), 1935, 19.4.)

17 (Кормило (София), 1935, 19.12.)

18 (Звезда, София, 1932, кн. XII, с. 544.)

19 (РЛФ, ЮЗЗ, 5.11 и 1934, 17.5.)

20 (Дудевски Хр. Михаил Шолохов. София, Наука та изкуство, 1965, с. 91 - 92.)

21 (Литературен фронт (София), 1952, 15.9.)

22 (Народна култура (София), 1959, 3.10.)

23 (Дудевски Хр. Михаил Шолохов, с. 92 - 93.)

24 (Съветската литература в България. 1918 - 1944, т. 1, с. 305*.)

25 (Лик (София), 1936, 26.12.)

26 (Нов свят (София), 1936, 25.4, кн. 8, с. 11.)

27 (Кормило (София), 1936, 18.3.)

28 (Цит. по фотокопии письма М. Шолохова, полученной от Г. Жечева.)

29 (Народна култура (София), 1959, 3.10.)

30 (Съветската литература в България 1918 - 1944, т.1, с. 268.)

31 (Проданова Ольга. 16.3.1965. Хасково. Болгария. Письмо автору.)

32 (Русакиев С. О соотношении жизненной модели и художественного образа в «Тихом Доне» М. Шолохова. - В кн.: Michail Sholochow. Werk und Wirkung. Leipzig, Karl-Marx-Universitat, 1966, S. 93 - 98.)

33 (Попов Спас. 9.6.1978. София. Письмо автору.)

34 (Аблова Р. Т. Сотрудничество советского и болгарского народов в борьбе против фашизма. 1941 - 1945. М.: Высшая школа, 1973, с. 321.)

35 (Найденов Ненчо. 20.6.1961. Михайловград. Болгария. Письмо к автору.)

36 (Кудинов Павел. 1.8.1961. Михайловград. Болгария. Письмо к автору.)

37 (Попов Спас. 30.5.1975. София. Письмо к автору.)

38 (Литературен фронт, 1975, 29.5.)

39 (Литературен фронт, 1975, 20.5.)

40 (Филосопска мысъл (София), 1976, № 8.)

41 (Дудевски Хр. Михаил Шолохов. София, Наука та изкуство, 1975, с. 6, 17.)

42 (Там же, с. 16.)

43 (История КПСС, т. 3. кн. 2-я. М., 1968, с. 301.)

44 (Пламък (София), 1975, № 5, с. 127.)

45 (Там же, с. 134).

46 (Агафонов А. Встреча под Варной. - Молот, 1965, 13 октября.)

предыдущая главасодержаниеследующая глава








© M-A-SHOLOHOV.RU 2010-2019
При использовании материалов сайта активная ссылка обязательна:
http://m-a-sholohov.ru/ 'Михаил Александрович Шолохов'
Рейтинг@Mail.ru
Поможем с курсовой, контрольной, дипломной
1500+ квалифицированных специалистов готовы вам помочь